Анника Тор - Остров в море Страница 4

Тетя Марта поставила на стол дорожную сумку Штеффи и открыла ее. Девочка послушно принялась распаковывать вещи. Тетя Марта показала, что платья она может повесить за занавеской у лестницы. Другая занавеска, как оказалось, скрывала чулан с умывальником.

Штеффи сложила свои чулки, трусы и лифчики в верхний ящик комода, кофты – в средний. В нижний ящик она положила книги, дневник, писчую бумагу, карандаши и шкатулку. Своего видавшего виды плюшевого медвежонка девочка посадила на кровать. Штеффи давно уже не брала его с собой в постель, но и оставлять игрушку дома тоже не захотела.

На комод она поставила фотографии. Портрет мамы, портрет папы и снимок всей семьи на прогулке в Венском лесу. Папа сидел на поваленном стволе старого дерева. Штеффи – на земле, прислонившись к его ноге. Нелли играла в наездницу, оседлав ствол, а мама стояла за папой, положив руки ему на плечи. Она слегка наклонилась, будто хотела что-то шепнуть ему на ухо.

Снимок, сделанный два года назад. Тогда они были еще обычной семьей. Семьей, которая могла гулять, ездить на трамвае, ходить в кино и на концерты, проводить вместе отпуск. Затем власть в Австрии захватили нацисты и сделали их страну частью Германии. То, что раньше было само собой разумеющимся, стало запрещено. Для таких, как она. Для евреев.

Штеффи опустилась на кровать. От усталости стучало в висках. Она хотела бы заснуть, но вместо этого осталась сидеть на кровати, дожидаясь возвращения тети Марты. Вернувшись в комнату, тетя Марта выдвинула ящики комода и проверила содержимое. Она достала некоторые вещи и аккуратно сложила, прежде чем вернуть на место.

Когда Штеффи поднялась с кровати, тетя Марта принялась разглаживать за ней покрывало, пока не осталось ни единой складочки или морщинки, которые могли бы наябедничать, что здесь кто-то сидел. Затем тетя Марта знаками велела Штеффи идти, и первая спустилась вниз по лестнице. Медленными неуверенными шагами, словно ступая по зыбкой почве, Штеффи последовала за ней.

Кухонный стол был накрыт на двоих. Тетя Марта поставила на него ужин: миску с дымящейся картошкой и блюдо. На блюде лежали две жареные рыбины. Целиком, с головами.

Сев за стол, тетя Марта сцепила пальцы рук в замок и пробормотала несколько слов. Затем она положила одну рыбину на тарелку Штеффи и протянула ей миску с картошкой.

Штеффи уставилась на рыбу, а та, в свою очередь, смотрела мертвыми белыми глазами на девочку. Тетя Марта отрезала своей рыбе голову и с помощью ножа сняла кожу. Штеффи сделала то же самое. Что-то противно хрустнуло, когда она отделяла голову от туловища.

Тетя Марта налила в стакан молока и протянула Штеффи мисочку с красным вареньем. Дома они обычно ели варенье с оладьями, иногда клали малиновое варенье в чай. Папа научился этому у бабушки, которая была родом из России. Но варенье с рыбой?

Девочка положила себе на тарелку чуть-чуть и с облегчением заметила, что тетя Марта делает то же самое.

Поковырявшись вилкой в рыбе, Штеффи отправила в рот маленький кусочек, запила молоком и поскорее проглотила. Так вкус чувствовался не очень сильно.

Только бы избавиться от этой ужасной рыбьей головы, лежащей на тарелке. Она старалась не смотреть на нее. Но тогда она не замечала острых костей, которые попадались в рыбе и застревали в горле.

Молоко в стакане почти закончилось. Осмелится ли она попросить еще? И как ей это сказать?

Штеффи допила остатки молока и пальцем показала на кувшин.

– Bitte, – сказала она.

Тетя Марта кивнула и наполнила стакан молоком. Штеффи жевала и глотала, жевала и глотала. Она старалась оставить как можно больше рыбьего мяса под кожей и отодвигала ее на край тарелки. Молоко снова закончилось, но Штеффи не осмелилась попросить добавки. С трудом она смогла заставить себя проглотить последний кусочек.

Тетя Марта уже закончила ужинать. Она встала из-за стола, сняла с плиты котел с горячей водой и вылила его в мойку. Затем указала Штеффи на тарелки и на столик для мытья посуды.

Раньше, в большой квартире, у них были повариха, горничная и уборщица, приходившие каждую неделю. После переезда мама была вынуждена сама вести хозяйство. Папа считал, что Штеффи и Нелли могли бы выполнять простую работу по дому: мыть посуду или вытирать пыль. Но мама была против.

– Мои девочки не должны становиться какими-то домашними рабынями, – говорила она.

Видела бы мама сейчас Штеффи: как та неумело счищает остатки ужина с тарелок в помойное ведро. Затем опускает их одну за другой в горячую воду. На ощупь ищет тряпку и оттирает с тарелок жир. А под конец споласкивает посуду в чане с чистой водой.

После мытья посуды руки Штеффи покраснели и распухли. Она насухо вытерла стол тряпкой и ополоснула ее под краном. От тряпки шел прокисший запах.

Тетя Марта подмела пол и протерла плиту. Она проверила тарелки: провела пальцем по одной из них и показала Штеффи, что они недостаточно чистые.

Когда все было готово, тетя Марта сняла передник, включила в комнате радио и села в кресло-качалку. Штеффи осталась на кухне. Если бы по радио передавали музыку, она бы охотно ее послушала. Но из динамика слышался только мужской голос, произносивший непонятные слова. Тете Марте как будто было все равно, чем занята Штеффи, поэтому та решила подняться в свою комнату.

Глава 5

Штеффи на цыпочках поднялась по лестнице в маленькую комнатку со скошенным потолком. Она выдвинула нижний ящик комода, достала писчую бумагу и новую ручку. Штеффи получила ее в подарок от папы в последний вечер, проведенный дома.

– Чтобы ты могла писать красивые письма, – сказал папа, когда она достала ручку из коробочки, отделанной темно-синим бархатом.

Штеффи села в оконной нише. Она сняла колпачок с пера ручки и посмотрела в окно.

Сквозь шквалистый ливень, хлеставший по стеклу, она различала каменистый берег, протянувшийся к воде, с редкими островками травы и несколькими можжевеловыми кустами. Прямо у кромки воды земля была усыпана тысячами мелких и крупных камней. Волны обрушивались на берег с грохотом, пробивавшимся даже через закрытое окно. Все было серым – серые камни, серое море, серое небо.

«Дорогие мама и папа, – написала Штеффи. – Я так по вас скучаю. Мы уже добрались до места, где теперь будем жить. Это на одном острове в море. Сюда мы плыли на корабле, не знаю как долго, меня тошнило, и я заснула.

Мне и Нелли не разрешили жить в одной семье. Я не знаю, почему. Тетю Нелли зовут Альма и она милая. У нее есть двое своих маленьких детей. Я буду жить у тети Марты. Она…»

Штеффи задержала ручку над бумагой. Как ей описать тетю Марту? Она увидела перед собой ее лицо с туго стянутыми в узел волосами, резкими морщинами у рта, светло-голубыми, почти бесцветными, глазами.

«Рыбьи глаза», – подумала Штеффи и вздрогнула.

«…довольно строгая, – написала она. – Она не говорит по-немецки. Тетя Альма тоже. Я не знаю, есть ли здесь кто-нибудь, кроме нас самих, с кем мы могли бы поговорить».

Что-то мокрое капнуло на лист, и на последнем слове расплылась клякса.

«Мама! – продолжала Штеффи. – Милая мамочка, приезжай и забери нас. Здесь только море и камни. Здесь я не смогу жить. Забери меня, или я умру».

Она отложила письмо в сторону. Рыдания комом подкатили к горлу. Сдержать их не удалось. Штеффи помчалась в маленькую комнату, собираясь броситься на кровать, как вдруг вспомнила, что нельзя мять покрывало. Штеффи опустилась на пол, прислонившись к спинке кровати.

Выплакавшись, Штеффи почувствовала себя опустошенной, словно внутри образовалась большая дыра. Она пошла в чулан для умывания и как следует сполоснула лицо холодной водой.

Письмо осталось на скамеечке у окна. Штеффи взяла его и прочла еще раз. «Приезжай и забери нас!» Как это сделать? Ведь у мамы с папой нет разрешения на въезд в Швецию. Они не смогут приехать, даже если бы захотели.

Она не может отправить такое письмо родителям. Мама бы расстроилась и, возможно, пожалела о том, что позволила им уехать. Папа разочаровался бы в Штеффи, в своей «взрослой девочке».

Штеффи решительно скомкала письмо в тугой комок. Она поискала корзину для мусора, но ничего не нашла. В комнате, рядом с окном, было небольшое отверстие со шнурком. Она дернула за шнурок, отверстие открылось, и она затолкала в него скомканный лист. Затем аккуратно положила перед собой чистый и начала писать новое письмо.

«Дорогие мама и папа! Сейчас мы уже там, где будем жить. На острове в море. Сюда мы доплыли на корабле. Это было увлекательно. У меня комната на втором этаже с видом на море. Все очень милы с нами. Мы уже немного выучили шведский. Это не так сложно.

Я надеюсь, что вы скоро получите разрешение на въезд в Америку. Тогда мы все четверо снова сможем быть вместе. А пока мы с Нелли поживем здесь. Здесь даже есть собака. Коричнево-белая. Нам разрешили играть с ней, сколько угодно. Скоро я напишу и расскажу больше.