Екатерина Каретникова - Гость из Белого камня Страница 4

Наверное, ему совсем одиноко. Ну ничего! Приедут Антон с мамой, и сразу станет весело.

Правда, бабушка здесь будет скучать. Но у неё полно подружек. И сестра в соседнем дворе живёт. С дочкой, тётей Таней, и внучкой Верочкой. Они ей тосковать не дадут! Начнут каждый день в гости приходить или к себе звать. И так-то постоянно кто-нибудь забегает. А уж когда Антон с мамой уедут, наверное, бабушкина сестра сюда просто переселится. Вечно она жалуется на шум от телевизора, который зять смотрит до глубокой ночи, и тесноту в доме. А у бабушки – ни шума, ни тесноты. Вдвоём-то в трёх комнатах – в пятнашки можно играть.

Антон хихикнул, представив, как бабушка с сестрой бегают из маминой спальни в гостиную, а потом по коридору до входной двери и обратно.

Вот только обидно, что бабушка так плохо думает про деда. От этого Антону даже немного не по себе становится. То есть мама ему объяснила, что бабушка просто на деда обижена давным-давно. Ещё с тех пор, как они развелись. Поэтому и считает его не очень хорошим. А на самом деле дедушка добрый, умный и вообще замечательный. Это Антон, конечно, понял. Он не понял другого. Разве можно обижаться на человека так долго? Антон бы точно не сумел. Вот и грыз его крохотный червячок сомнения – вдруг дело не только в обиде? Вдруг дед и в самом деле не такой добрый, как считает мама?

– Это что? – спросила мама, заметив торчавшую из сумки ручку посоха.

Антон вздохнул и снисходительно объяснил:

– Мам, это подарок дедушке. Ну не совсем, конечно, подарок. Но я думаю, он обрадуется.

– Обрадуется? – у мамы изумлённо взлетели брови. – Чему? Старой палке? Насколько мне известно, он пока ходит без трости. Или ты ему хочешь намекнуть, что уже пора?

– Ничего я не хочу, – проворчал Антон. – Но вот ты представь. Была у тебя когда-то давным-давно любимая вещь. А потом ты её потеряла. И, может, даже забыла. А через много лет тебе её привезли. Ты разве не обрадовалась бы?

– А с чего ты взял, что эта вещь была любимая? – спросила мама вкрадчивым голосом.

Антон растерялся. Разве мог такой замечательный посох быть нелюбимым? Гладко отполированный, с тёмными крапинками и волнистыми линиями, напоминающими глубинные водоросли или волосы русалки. Да ещё и с такой загадочной надписью, выжженной на рукояти сверху. Антон так и не смог разобраться, ни что она означает, ни на каком языке сделана. А если ещё вспомнить о таинственной истории, про которую что-то знал сосед Димка и те двое на велосипедах! Даже пусть это и сказка, всё равно такому посоху цены нет. И уж его первый владелец должен об этом знать лучше других.

А мама спрашивает, почему Антон считает посох любимым.

– Мам, а разве я не прав? – поинтересовался Антон, чтобы не пускаться в долгие объяснения.

Мама, конечно, свой человек и многое понимает. Но всё-таки она женщина. А есть вещи, которые ценят только мужчины.

– Видишь ли, – вздохнула мама, – у дедушки этот посох появился в очень трудную минуту. Он ему тогда был действительно нужен. Дед без него ходить не мог. А сейчас… Если мы его привезём, то, боюсь, напомним о том времени. Понимаешь? А я уверена, что вспоминать дедушке будет очень неприятно. И даже, наверное, больно.

– Как? – изумился Антон. – Дед, ещё когда ты была девчонкой, не мог ходить без палки? А теперь может?

– Ну да, – кивнула мама. – Он тогда получил очень серьёзную травму.

– Ясно, – выдохнул Антон. – Но я-то не знал. Я думал, что дедушка с этим посохом за грибами ходил. Я же хожу с палкой за грибами. И ты ходишь, хоть это совсем не значит, что мы… Ну что у нас ноги болят. Просто вы меня сами учили – палка нужна, чтобы удобнее было в траве грибы искать. И чтобы если где-то змея притаилась, то услышала стук и успела уползти.

Мама снова кивнула.

– Я понимаю, что ты не знал про травму. Но теперь-то я тебе рассказала. Убери ты эту палку, а?

Антон пожал плечами и вытащил посох из сумки.

– Мам, а удочки можно взять?

Мама задумалась.

Рыбалку она сама любила. И когда ходила с Антоном на озеро, не просто сидела рядышком, приглядывая за сыном, как остальные беспокойные родительницы, а обязательно ловила рыбу тоже. И побольше Антона. Честно говоря, это она и научила его всему-всему. И забрасывать удочку так, чтобы не всколыхнулась вода, и насаживать на крючок манную кашу, размятую с хлебным мякишем и пропитанную анисовым маслом, и подсекать клюнувшую рыбёшку.

– Удочки возьми, – разрешила мама, что-то прикинув. – Я, правда, не знаю, как в Питере с рыбалкой. Но ведь у дедушки дача. Уж наверное, в дачном посёлке есть какой-нибудь пруд. Или речка.

– Наверное, – согласился Антон.

Мама встала с дивана.

– Тебе ещё долго собираться?

– Да нет, – успокоил Антон. – Одежду бабушка сложила. А я так только. Мелочи свои укладываю. Вот удочки в чехол соберу, и всё.

– Не возись долго, ладно? – попросила мама. – И ложись, когда закончишь.

– Ладно, – согласился Антон. – А мы завтра в аэропорт на чём поедем?

– В Кневичи? – переспросила мама. – Нас тёти-Танин муж отвезёт.

– На джипе? – обрадовался Антон. – Классно!

Мама вышла и плотно прикрыла за собой дверь. Скорее всего, хотела ещё раз обсудить что-нибудь с бабушкой, но так, чтобы Антон не слышал. Это же надо, сколько у них в последние дни секретов появилось! Больше, чем за всю жизнь.

Антон открыл чехол для удочек, проверил его содержимое. А потом, сам до конца не осознав, зачем это делает, положил между удочек завёрнутый в газету посох. Он ещё подумал, не помешает ли ручка застегнуться молнии, но та не помешала.

Антон никогда раньше не летал на самолёте. Он и на поезде-то не ездил. Только на электричке от станции Вторая Речка до Владивостока и обратно. Зато он плавал на пароме. Паром ходил между пристанью во Владивостоке и островом Русским. На острове были чудесные песчаные пляжи. Правда, Антону и местный пляж нравился. Зато как интересно было сначала мчаться на электричке вдоль самого берега, а потом плыть на пароме через бухту! И видеть вдалеке укрытый полупрозрачной голубой дымкой город, и изумрудно-зелёные берега бухты, и яркий солнечный песок по краю воды.

Джип тёти-Таниного мужа мчался так, будто мама с Антоном опаздывали на самолёт. На поворотах мама тихонько охала и прижимала к себе сына. Антон понимал, что ей страшно и не отталкивал руку. А вот он сам не боялся ни капельки. Потому что давным-давно мечтал участвовать, как тёти-Танин муж, в гонках по бездорожью. И не только участвовать, но и обязательно побеждать. Хотя… Кто из мальчишек, живущих в Белом Камне, не мечтал о том же?

– Мам, не бойся, – прошептал Антон. – Мы же совсем не быстро едем.

Мама улыбнулась Антону и покрепче ухватилась за пластиковую ручку над дверцей.

– Надеюсь, когда ты вырастешь, – сказала она тоже очень тихо, чтобы их водитель не услышал, – то будешь меня возить аккуратнее. Я к тому времени состарюсь и от таких виражей просто рассыплюсь.

Антон хихикнул и кивнул.

Ехать было ещё далеко. Антон смотрел за окно и старался получше запомнить сопки у горизонта, разлапистые деревья с запутавшимися шарами омелы в ветвях и ярко-синее небо.

В самолёте Антону показалось тесно и как-то… Ну не то чтобы страшно, но неуютно.

Где-то в хвосте салона плакал младенец и кто-то громко его утешал:

– Потерпи, миленький. Осталось совсем немножко.

«Ничего себе – немножко! – передёрнул плечами Антон. – Лететь девять часов. А мы ещё на аэродроме стоим».

В глубине души он позавидовал младенцу: тот-то может и плакать, и бояться. А вот Антону стыдно. Ему нужно быть храбрым. А это не так-то просто.

– Ну что? – спросила мама, когда самолёт тревожно загудел, вздрогнул и, рассекая воздух, оторвался от земли. – Не тошнит? Уши не пострадали?

Антон через силу улыбнулся и помотал головой, хотя на самом деле уши будто заложило толстым слоем ваты, а в желудке образовалась сосущая пустота.

– Это у тебя наследственное, – поверила мама.

– От тебя? – поинтересовался Антон.

– От деда. Он пятнадцать лет был лётчиком.

«Вот это да!» – изумился про себя Антон, а потом вспомнил про посох, и ему стало не по себе.

Это что же получается? Посох – дедушкин. Дедушка – лётчик. А посох в Белом Камне зовут посохом чёрного лётчика. Значит, это его деда прозвали чёрным лётчиком?! Но ведь хорошего человека чёрным не назовут. Да ещё и бабушка намекала, что дед вовсе не такой замечательный, как считает мама. К кому же они прилетят-то? И как с ним будут жить?

Стюардесса принесла обед.

В аккуратно упакованном лоточке Антон обнаружил обычные сосиски и варёную фасоль.

«Неинтересно!» – подумал он, но всё-таки воткнул пластмассовую вилочку в сосиску и осторожно откусил.

Антон думал, что не сможет проглотить ни куска, но через пару минут сосущая пустота из желудка куда-то пропала, а сосиска показалась вкусной. Да и фасоль была вполне ничего. Он быстро слопал всю порцию, а потом ещё выскреб ложечкой йогурт и выпил чаю с крекером.