Нэн Чонси - Барсук выслеживает тигра Страница 4

— Так, так, — сказал отец.

К началу учебного года? Ну, до него еще далеко!

— Вот и чудесно! — Игги вся просияла, — Я принесла домой кучу шерсти. Буду вязать детские вещи для магазина тети Эдны. И пусть деньги за мою работу пойдут в счет платы за Ланса.

Она знала, что родители довольны, хоть и молчат.

— Да как же ты добралась сюда одна в темноте? Ничего не видела по дороге в лесу? — спрашивал Бадж.

Будущий учебный год был так далеко, а Игги уже сейчас тут, и без Ланса, одна. Можно будет о многом с ней поговорить. С Игги у Баджа всегда было о чем поговорить.

— По дороге? Ах да! — Игги замолчала, стараясь привлечь внимание отца. — За тобой когда-нибудь гнались в лесу, папа? Не бывало так, чтобы ты слышал в темноте позади себя топанье?

— Ой, Игги! Где это? — У Баджа даже дух перехватило.

— Не гнался за тобой зверь ростом с теленка, с большущей уродливой головой и темными полосами на спине?

— Да это тасманский тигр, Игги! — Отец встрепенулся. — Где ты его встретила? Много лет назад я видел одного тигра за тем большим эвкалиптом на тропе.

— Да, да, около эвкалипта!

— Дядя Линк видел его даже не один раз. А я-то думал, что этот тигр давно издох.

— Тигр! Настоящий тигр! — закричал Бадж. — И ты не струсила, Игги?

— Чего его бояться? — смеясь, сказал отец. — Запомните: нужно только схватить его за хвост и не отпускать. Если хвост вытянут прямо, как жердь в заборе, тигр не может укусить.

— Ах, как жаль, что я этого не знала! — воскликнула Игги. — Знала бы, так я бы могла…

Бадж от удивления широко раскрыл глаза:

— Да ты это знала, Игги. Я слышал от тебя эту шутку, еще когда ты прошлый раз приходила домой с фермы.

Наступило недолгое молчание.

— Значит, никакого тигра ты не видела. Я так и думал. Ведь они теперь у нас редкость, к сожалению, почти всех перестреляли, — сказал отец и снова уткнулся в газету.

— Я просто хотела пошутить, — смущенно пробормотала Игги.

— Ну понятно. — Крошка мама поставила чайник на огонь. — Но у нас в лесу есть тасманский дьявол{2}, он каждую ночь приходит к ручью. Мы его слышали, не правда ли, Бадж?

— Да, да. Он так громко рычит.

— Сейчас принесу твою постель, Игги, согреешь ее у огня — и спать! — сказала Крошка мама.

— У меня тут есть кое-что для тебя, папа. — Игги порылась в своем узле и вытащила старую газету. — Видишь, я не забыла.

— Ага! Вот умница! А от какого она числа? В парламенте теперь идет перепалка, и мне интересно…

– : Да у них там без споров никогда не обходится. Газету я взяла самую последнюю — пересмотрела всю пачку, что дядя приберег для тебя… А это тебе, малыш, держи! — Игги бросила Баджу кулечек с мятными конфетами. Бумажный кулек лопнул, и конфеты рассыпались, но Бадж собрал их с пола и принялся с наслаждением сосать.

Матери, как только она снова вошла в комнату, был преподнесен фартук с ярким рисунком — букеты красных роз, перевязанные алыми лентами. Фартук всем очень понравился, и никому, кажется, в голову не пришло, что он будет выглядеть несколько странно на фоне старых рабочих брюк Крошки мамы. Для Баджа Игги припасла еще несколько мелков, и оба тут же принялись рисовать ими. Они рисовали и болтали между собой, согревая одеяла на коленях. Отец опять был поглощен чтением газеты, а мать возилась в маленькой пристройке, где обычно спала Игги. Слышно было, как она перетряхивала заменявшую тюфяк подстилку из листьев папоротника, перевязанных волокнистыми стеблями.

— А что же она? — шепотом спрашивал Бадж. — Что сказала тетя Флорри, когда ты вздумала удрать?

— «Как бросить сейчас школу! — заговорила Игги, передразнивая тетку. — Да где это слыхано? Будь ты моя дочь, я бы мигом тебя проучила! Что ж, ступай, скатертью дорога, пользы от тебя нам все равно никакой. Ведь подумать только — чтоб девочка забыла…» — Игги вдруг замолчала, не договорив, так как в комнату вернулась мать.

— Ну, что же дальше? — сквозь смех допытывался Бадж.

— Тсс!.. Что это ты нарисовал? А я хочу нарисовать тигра.

— Ну что ты скажешь! — начал вдруг отец, ни к кому не обращаясь. — Нет, это уж слишком. Они собираются загнать сюда, в наши леса, толпу разных ученых болтунов!

— А для чего, папа?

— Будут искать… ну-ка, Игги, ты только что из школы, так, может, знаешь это слово. Сейчас прочту его тебе по слогам: ти-ла-ци-нус.

— А как это по-нашему?

— Погоди, сейчас дочитаю… Ага! Ну вот, слушай!.. «Ти-ла-ци-нус, более известный под названием „тасманский волк“ или „тасманский тигр“». Вон оно что!.. «Полагают, что где-то на диком юго-западе нашей страны еще водится этот зверь, которым так интересуются все зоологи. Он укрывается в своем логове…» Да, да, и логово у него не одно, но, к счастью, эти ученые не знают, где их искать… Чего тебе, женушка?

— Выпьешь еще кружечку чаю? Раз Игги уже дома, я достала то печенье, что пекла для нее.

— Гляди, Игги, я нарисовал арки на холме, — сказал Бадж. — Желтое вот тут — это солнце светит сквозь них. Как в тот раз, когда мы их видели, помнишь?

— Да. Я тебя сведу туда как-нибудь, Бадж. А вот гляди, какой у меня получился тигр с черными полосами на спине!

— О-ох, Игги! Вправду сведешь? Когда? Этим летом?

— Может, и летом.

— Скоро? Еще до каникул, да, Игги?

— Может быть.

— Ну-ка, дети, садитесь за стол. Выпьем по последней кружке — и марш спать! — сказала Крошка мама.

4. ЭКСПЕДИЦИЯ

Каждое утро, просыпаясь, Бадж думал о каникулах, надвигавшихся, как большая черная туча. Да и кроме этой воображаемой тучи, было немало настоящих туч на небе. Изо дня в день лил дождь, унылый и назойливый. Долина была словно окутана вся серой ватой, и о дальних экспедициях вдвоем с Игги нечего было и думать. Правда, выдался один счастливый денек, когда они играли в разные игры на склоне Упрямицы, где было множество барсучьих нор.

День проходил за днем, пропадало напрасно драгоценное время. Бадж корпел над уроками, сидя у стола и так усердно кусая карандаш, что от него остался уже только огрызок. А Игги садилась так близко к огню, словно хотела поджарить себе ноги, и вязала, вязала, вязала…

— А для чего ты вяжешь все эти штуки? — как-то спросил у нее Бадж.

— Чтобы их продать, — ответила она коротко.

— А что ты купишь на эти деньги? — недоумевал Бадж. Он имел довольно смутное понятие о том, на что нужны деньги, знал только, что на них можно купить мятные конфеты.

— Ты не болтай, а поскорее решай свои задачки. Кажется, небо прояснилось. Может, сходим куда-нибудь после обеда. Поищем новые места.

Но дождь утихал ненадолго, ровно настолько, чтобы Крошка мама успела загнать домой коров, а отец — наносить дров. Потом долина снова как бы окутывалась серой ватой.

Погода переменилась к лучшему, только когда приехал Ланс, — мир вдруг стал весь голубым, золотым и зеленым. Зажелтели в оврагах первые пушистые сережки акации, насыщенная влагой земля ускорила цветение, так что леса скоро наполнились ароматом.

— Едва выбрались! — воскликнул Ланс, когда он и отец пришли домой с мокрыми до колен ногами. — Старуха Гордон вышла из берегов, а все ручейки превратились в реки. Вода сейчас всего на какой-нибудь фут ниже Проволоки.

Земля, как губка, напиталась водой, но ее каждый день сушило жаркое солнышко и помощник его, ветер. Солнце заливало небо, чисто выметенное ветром, просачивалось сквозь зелень лесов, золотом горело на цветах акаций в лощинах — словом, солнце было везде, только Баджа оно не радовало. Со дня приезда Ланса Игги перестала обращать внимание на младшего брата. Опять он был малышом, лишним в их компании, «надоедой».

И это странным образом действовало на Баджа: отвернуться от Игги и Ланса он не мог, играть ему было не с кем, и, чтобы утолить свою обиду, он нарочно ходил за братом и сестрой по пятам, следил за каждым их шагом, и ему доставляло удовольствие как можно больше злить их. Но в глубине души он понимал, какая это жалкая месть. Он добился только того, что Игги и Ланс совсем перестали замечать его.

К концу каникул установилась прекрасней погода. В последний день Крошка мама рано утром ушла на травянистый пригорок за домом. Развешивая на заборе выстиранное белье, она любовалась сияющей весенней природой. Голубые, как море, цепи гор словно бы отодвинулись на запад, чтобы быть поближе к побережью, на которое набегают настоящие морские волны.

Крошка мама улыбнулась этой своей фантазии. Небо и горы были ей как-то особенно близки сегодня, и она безотчетно радовалась прелестному, ясному утру. Вдруг в кустах послышались чьи-то шаги. Заслонившись рукой от солнца, она с минуту смотрела в ту сторону и снова услышала шаги на тропинке, протоптанной ее детьми. Тропинка вела к горе, которую Игги окрестила Упрямицей.