Валентина Дуб - Обыкновенный мальчик Вова Страница 4

Он рассеянно взглянул на дерево — от ствола вверх — и вдруг замер от удивления: в окне третьего этажа стоял Витя в больничной пижаме и делал отчаянные знаки.

— Витька, это ты? — закричал Вова, задрав голову.

— Нет, это Пушкин! — донеслось сверху.

— А почему ты такой… переодетый? Выходи!

— Да, выходи! Одежду забрали! — зло крикнул Витя.

— Зачем?

— А я знаю, зачем? Говорят: «Исследуем на аппендицит». Я им клялся, что живот перестал, а они — ни в какую. Говорят: матери позвоним, а ты здесь останешься.

Вова моргал глазами, задрав голову.

— А как же «Фантомас»? — крикнул он.

— Пошёл ты со своим «Фантомасом»!

Витя выглядел очень жалким в своей полосатой пижаме. Его длинные руки торчали из рукавов, голова возвышалась на тонкой шее, а уши были печально оттопырены. Завистливым взглядом Витя смотрел на улицу.

— И вообще ты — гад! — вдруг плаксиво крикнул он. — Вот я сейчас на тебя плюну!

— А почему я гад? — запальчиво возразил Вова, отбежав на безопасное расстояние.

— Потому что лучше б у тебя болел живот, а у меня голова! С головой у меня всегда проходило!

В окне выросла фигура в белом халате и заслонила Витю. Строгий голос сказал:

— Мальчик, закрой окно и ложись в постель!

Последнее, что видел Вова, это Витин кулак, торчащий из больничной пижамы. Он мелькнул в окне и исчез.

Вова уныло поплёлся в школу.

Через несколько дней Витю выписали из больницы. Во дворе его все стали дразнить «Фантомасом».

Всемирный отрицатель

Все ли мальчишки такие вредные или только Вова такой? Ему хочется сказать «да», а он говорит «нет». Хочется сказать — «белое», а он говорит — «чёрное».

Пришла как-то мама в красивом платье. Стала перед зеркалом и улыбнулась Вове:

— Посмотри, сын, какое у меня новое платье!

— Ах, ах, высокий класс! — Вова закатил глаза под лоб и скорчил такую гримасу, будто глотнул клюквенного соку без сахара.

Мама огорчилась.

Спрятала новое платье в шкаф и надела свой обычный домашний халат.

Вове хотелось крикнуть: «Надень то, красивое», но он сказал:

— Вот это другое дело!

А недавно мама вернулась из командировки. Она соскучилась за Вовой: пять дней его не видела. И пошла за ним в школу.

Прозвенел звонок, распахнулись двери, и из классов повалил школьный народ.

Мальчишки вырвались, как из горящего дома. Девочки вышли чинной стайкой.

— А где же Вова?

— Он, наверное, в столовой, — вежливо ответила толстушка с чёрной косой.

В столовой стоял невероятный галдёж. Обедала группа продлённого дня. Кто-то двигал стулья, гремел посудой. Из кухни тянуло чадом пригоревших котлет. А раскрасневшаяся повариха — тётя Катя — кричала кому-то:

— Подождёшь со своим шницелем! Сначала — продлённики!

Посреди столовой стояла седая женщина — директор школы — и разговаривала с двумя учительницами.

Уже с порога мама заметила Вову. Не обращая внимания на общий шум, он сидел за столиком и деловито хлебал борщ.

Потом он быстро съел второе, выпил компот, ладонью провёл по рту, забыв, что есть салфетка, и только тогда заметил маму.

— Ну, здравствуй, здравствуй. Приехала?

— Приехала.

— Пойдём!

Мама поправила сыну белый воротничок, пригладила волосы.

— Где же твои книги, сын?

— Ах, да! Хорошо, что ты напомнила! — Вова кинулся к столику, пошарил на полу и поднял шапку и ранец.

…Они шли по улице, мама и сын. Медленно кружась, падали снежинки, оседали на пальто, на ресницах. Вова согрел дыханием маленькую хрупкую звёздочку, и она превратилась в капельку.

— Что у тебя нового? — спросила мама.

— Несколько отметок. Все разные, уклончиво ответил Вова. — Расскажи лучше про свою командировку.

— Расскажу тебе, сын, об одном очень интересном человеке, — задумчиво начала мама. — Он охотник, но необычный: охотится с фотокамерой на диких зверей.

Мама сделала паузу, чтобы сын мог лучше оценить сказанное.

— Чепуха, — небрежно бросил Вова. — Ничего особенного.

— …Он карабкается по неприступным скалам, чтобы снять на плёнку горного козла. Представляешь, как это трудно?

— Чепуха, это очень легко!

— Да ты сдурел! — мама рассердилась. — Он сфотографировал орла крупным планом.

— То было чучело, — сказал Вова.

— Ну, знаешь! — мама пожала плечами. — Да он встречался с настоящим медведем.

— В зоопарке, наверное…

Мама остановилась.

— Нет, Вова, в лесу. В Карпатах.

Она выжидательно смотрит на Вову, ожидая, что тот скажет: «Чепуха», но Вова молчит. Видно, заинтересовался, наконец.

— Это было летом, — продолжает мама. — Человек стоял в малиннике и ел спелые ягоды. А с другой стороны куста стоял медведь. Оба так увлеклись, что не заметили друг друга. Потом вдруг треснула ветка, фотограф глянул — а перед ним медведь. Рот открыт, течёт малиновый сок…

— У кого? — спросил Вова.

— У обоих! Они вытаращили глаза и замерли на месте. Потом фотограф как бросится бежать! Медведь — тоже. Еле живой остался от страха!

— Кто, медведь?

— Да нет, фотограф.

Вова несколько минут молчит, по его лицу бродит нехорошая улыбка.

— Это он сам тебе рассказал?

— Конечно, не медведь же.

— Он тебе наврал!

— Вова!

— Извини. Преувеличил.

Вова идёт рядом с мамой. Шапка еле держится у него на макушке. Пальто расстёгнуто.

Если говорить по правде, не очень аккуратный он ученик.

— Летом звери сытые и довольные, — авторитетно заявляет Вова. — Так что не надо было тому дяде так бежать. Ну, рассказывай дальше…

Но маме уже не хочется рассказывать. Она обижена, что её сын растёт таким Фомой-неверой.

— А зачем рассказывать? — медленно говорит она. — Ты же всё равно не веришь.

Дальше идут молча. А снежинки всё гуще. Цепляются за ресницы, щекочут, холодят щёки. Вот уже целые хлопья валят с неба. И кажется: всё вокруг кружится, кружится… Воздух резкий — зимний воздух.

— Мама! — вдруг вспоминает Вова. — Я сделал военный корабль!

— Чепуха, — равнодушно отвечает мама, продолжая идти.

— И совсем не чепуха. Он плавает в ванне и не тонет.

— Ничего особенного.

— …И на борту поместилось двадцать матросов из пластилина и две пушки! — Вова забегает вперёд, тревожно заглядывает маме в глаза. Но мама не разделяет его радости.

— А может, это и не ты сделал, — неожиданно говорит она.

— Я сделал! Я сделал! — Вова чуть не плачет. — Я так старался, а ты…

Мама останавливается. Смотрит на сына:

— Ну вот скажи, хорошо быть таким вредным? Да?

Вове хочется во весь голос крикнуть: «Нет, нехорошо! Очень плохо, когда ты говоришь правду, а тебе не верят».

Но вредный человечек всё-таки сидит у него внутри.

— Каким? — удивлённо бормочет Вова, морща свой курносый нос. — Вредным? А кто вредный? Я? Я совсем не вредный…

Когда мамы нет дома

Когда Вова приходит из школы, дома никого нет: родители на работе. Открыв дверь своим ключом, который висит на верёвочке, чтоб не потерялся, он бодро проходит в комнату.

На подоконнике собрались голуби и ждут угощения. Вова идёт в кухню, берёт банку пшена и рассыпает на балконе. Начинается весёлая суматоха: налетают голуби со всей улицы, между ними серыми комочками шныряют воробьи. Вова наблюдает за ними, пока не будет подобрано последнее зёрнышко. Потом вспоминает, что нельзя ему терять времени, и снова идёт на кухню.

Соседка сидит у стола и кормит своего сына Павлика. Павлик и так толстый, но соседка хочет, чтобы он был ещё толще. Мальчик съел полную тарелку борща и теперь мучается над кашей.

— Я больше не могу! — с плачем говорит он.

— Нет, ешь.

— Ну, мама, ну, я не могу…

— Не встанешь из-за стола, пока не съешь!

На стол ложится сложенный вдвое ремень.

«Вот был бы ужас, если бы меня так заставляли есть!» — думает Вова. Каждый день он наблюдает эту картину и очень жалеет Павлика.

Чтобы как-то помочь товарищу, Вова затевает разговор:

— Скажите, может ли мышка сжать лапу в кулак?

— Фу, Вова, мы же кушаем! — брезгливо морщится соседка. — К чему этот дурацкий вопрос!

— От этого зависит мышиная жизнь, — говорит Вова. — Если может, то она наколет палочкой кусочек сала и вытащит из мышеловки. А если нет, то должна сама туда лезть…

— Вова, ты иди делай уроки, а то ты нас отвлекаешь от еды! — говорит соседка. — А ты, — добавляет она, обернувшись к сыну, — не встанешь, пока не будет чистая тарелка!

Она уходит в комнату, а Павлик начинает тихонько выть, роняя слёзы в тарелку.

— Ты в ведро её, — тихо говорит Вова.