Николай Егоров - Парень — что надо! Страница 4

Комбайн «Колос» — громадина. На старых комбайнах — один бункер, на «Колосе» — два. На старых комбайнах — открытая площадка под лёгким навесиком, а на «Колосе» — кабина для механизатора. Застеклённая. И стекло прикрыто от солнца металлическими щитками-жалюзи. На гармошку похоже. Под крышей кабины два выпуклых глаза, как у лунохода. Только этими «глазами» не смотрят, через них в кабину подаётся свежий воздух.

— Полезай, — разрешил отец.

Костик поднимался как-то на прежний комбайн отца — поднимался по стремянке, сделанной из железных прутьев. Без помощи по такой не взберёшься — неудобная. А тут — ступени. Костик сам поднялся по ним и оказался на мостике. Слева — дверца в кабину, справа — пышет жаром работающий мотор. Жульке боязно — прижался к Костику.

Отец вошёл в кабину, сел в мягкое пружинистое кресло. Костик стал у него за спиной. У отца тут, как в самолёте: приборы со стрелками, рычажки. Приборная доска того же серебристо-серого цвета, как шкаф-робот на ферме у мамы. И аптечка с красным крестом есть! И радиотелефон!

Незаметно для Костика комбайн двинулся по валку. Руки отца лежали на баранке, большие и сильные руки, и стоило им чуть шевельнуться, как комбайн подчинялся им — шёл быстрее или тише, мягче. Пыль клубилась за стеклом и не попадала в кабину. Ровно работали вентиляторы: меняли воздух, выгоняли жару.

По бокам кабины — два продолговатых тёмных окошка. Костик заглянул в одно, а отец тронул рычажок, и за стеклом вспыхнул свет. Оказывается, бункеры освещаются, и можно посмотреть, хорошо ли идёт зерно, чистое ли, много ли его — не пора выгружать?

Чем дальше, тем с большей натугой шёл комбайн. Отец придавил кнопку сигнала на баранке, комбайн подал голос, и через поле навстречу помчался грузовик — спешил и тоже сигналил: «Слышу, лечу!»

Грузовик подкатил под рукав, и в кузов толстой струёй полилось тяжёлое зерно — хлеб, убранный отцом.

Отец всегда намолачивал хлеба больше всех в колхозе, а теперь на новом комбайне — ещё больше.

Костик стоял за спиной отца, держал притихшего Жульку, а внизу были серая земля, жёлтая стерня, разлинованная почти белыми валками, и зелёные лесополосы, что защищают поля от знойных ветров.

Отец вёл огромную машину и добывал хлеб — так, наверное, бережно добывают золото. Грузовик подставляет кузов, и отец наполняет его хлебом: бери, вези на элеватор! А по дороге приближается другой грузовик — и его кузов отец наполнит хлебом!..

Отец вёл машину, добывал хлеб и посматривал на край неба над лесополосой. Там, едва заметные, обозначились сизые тонкие тучки.

— Дует с моря, нанесёт их неладных, — сердится отец.

В разное время по-разному относится отец к дождям. Когда зацветают сады, он — против дождей. Когда заканчивается сев, он — за дожди. Когда начинается жатва — снова против дождей. Теперь суховея нечего бояться — хлеб созрел, а дождя боится — помешает жатве.

Под сизыми тучками видны тонкие нарядные пряди. Отца они злят:

— Где-то уж поливают! Чтоб они попересыхали!

Костик тоже начинает злиться на дальний дождь — в эту пору он хлеборобам ни к чему!

Между тем отец бросил взгляд на часы, снял с рычага радиотелефона трубку и сказал в неё:

— «Сокол-1»! «Сокол-1»! Отвечайте… Я — «Сокол-6»! Я — «Сокол-6»!

В трубке затрещало, и высокий голос отозвался:

— Я — «Сокол-2»!.. «Сокол-1» уехал на элеватор!.. Что вам нужно?

— Спасибо! — ответил отец. — Мне нужен только «Сокол-1»!

Отец положил трубку и объяснил Костику:

— Председатель на элеваторе. Со мной говорил диспетчер колхоза… Ты вот что сделай: иди в станицу, где клуб строится, найди нашего Сашу и попроси его поговорить с председателем, как только тот появится в правлении. А я тут по радиотелефону постараюсь переговорить. Так будет надежней… Ты справишься?

— Справлюсь, — заверил Костик.

«Колос» поравнялся с тем местом, где была «столовая» — она уже укатила. Штурвальные ждали комбайнов. Отец затормозил, Костик с Жулькой сошёл на стерню.

4

В станицу возвращались другим путём, чтоб побыстрее попасть на центральную площадь, где правление колхоза, где среди деревьев парка строится клуб. Пошли вдоль лесополосы, по блестящей, хорошо наезженной колее, а потом волнистым скатом. Внизу — глубокое русло Убегая, а дальше, на возвышении, — окраинные дома станицы.

Жулька держался впереди. Опустив голову, он семенил по траве, иногда пропадал в гуще — лишь хвост ходил ходуном, сбивая высохшие головки цветов.

Разбросанные по скату, зеленели островки кустарника.

По цвету Костик даже издали узнавал, что там, на островках. Потемнее — держи-дерево, посветлее — кизил. Между островками трава сочнее, чем на открытом месте. Ярко цветёт колючий чертополох.

На прямо вскинутых ветвях кизила розовеют продолговатые плоды. Им ещё зреть и зреть. Пожалуй, перед самым учебным годом, не раньше, можно прийти сюда и набрать ведёрко кизила.

Близко застрекотала сорока: кого-то предупреждала о появлении посторонних. В траве зашуршала ящерица, Жулька бросился вдогон.

— Назад! Жулька, кому говорю!

Увлечённый охотой, Жулька не слышал Костика, а может, сделал вид, что не слышит. Костик вслед за ним юркнул под куст и повис — в рубашку вцепилось держи-дерево.

Жулька потерял след и громко лаял, наверное, хотел обмануть ящерицу: мол, вижу тебя, вылезай, всё равно не скроешься!

Костик дал задний ход и с трудом выбрался из объятий держи-дерева. Кожа на руках и спине горела — исцарапался.

— Жулька, как тебе не стыдно! Неладный ты, Жулька! — корил Костик друга.

Тот понял, что нехорошо поступил — вылез из-под куста, лёг, покорно ожидая наказания.

— Ладно, на этот раз прощаю, — сказал Костик. — В другой раз не смей своевольничать. Пошли!

Жулька послушно брёл за Костиком, его не привлекла даже большая белая бабочка, трепыхавшая над травой.

Жара спадала. Потянуло влажным ветром, край неба всё больше заволакивало тучами. Темнее и гуще становились нити, связавшие на горизонте землю с тучами. Ветер принёс слабую прохладу и мог пригнать дождь.

«Не ко времени он, — с досадой подумал Костик. — Хоть бы стороной прошёл. На леса далёкие-далёкие пролился бы, на горы…»

А он был недалеко, этот нежеланный дождь. Где-то там, где начинался Убегай, дождь уже шёл. Костик и Жулька подошли к речке — воды в ней заметно прибавилось. Моста в этом месте не было, речку переходили по камням. Теперь камни заливало. Они едва виднелись из-под воды. Рискованно скакать по ним — поскользнёшься. А прямо по воде идти страшновато — течение быстрое, воды много, потоком может с ног сбить. Что же делать? Если в обход направиться, много времени уйдёт. Надо перебираться здесь. Что он — трус какой? Что — не решится он? Перед Жулькой стыдно за эти колебания. Вперёд, Костик Герасимов! Поудобнее обхватив одной рукой Жульку, другой, с сандалиями, балансируя, Костик ступил в речку. Поток бил по ногам, пенился и шумел. С каждым шагом речка становилась глубже. Вернуться? Но уже середина Убегая. Вода — по пояс. Костик стоял, не решаясь шевельнуться. Казалось, любой шаг — назад ли, вперёд ли — опасен: потеряешь равновесие, шлёпнешься в воду и понесёт она, стукая о камни. И никого на берегах, не от кого ждать помощи.

Пёс едва слышно скулил, тыкался мордочкой Костику в шею — Жулька боялся, Жулька ждал спасения от Костика. И Костик переборол страх: он делал маленькие шажки, совсем маленькие, но каждый такой шажок вёл к берегу, что впереди. Прежде чем опустить ногу, Костик ощупывал дно. А опустив ногу, ждал — не вымывает ли из-под неё камней? Только затем он переносил на эту ногу всю тяжесть своего тела и поднимал другую. Хотелось побыстрее перейти речку, но Костик сдерживал себя: он не только себя спасал, но и своего друга Жульку, маленького, неуклюжего, напуганного и доверчивого друга!

Шажок!.. Ещё шажок! Ещё один шажок!..

Берег!

Костик вышел на сухое и сел, усталый, взволнованный и обрадованный. Не сдрейфил! Не повернул назад, а пошёл напрямик! Сам спасся и друга спас!

Жулька тоже радовался — прыгал на руках, лизал Костика в подбородок: хвалил и благодарил друга, смелого и верного друга Костика.

С одежды текло, под Костиком образовалась лужа. Он поднялся, осмотрелся: где укромный уголок найти? В нескольких шагах от берега, на подъёме, перед старым покосившимся плетнём густо росла бузина. Кое-где её повредили свиньи, сделали проходы, повалив стебли и разрыв землю, — искали, что бы поесть. По одному из проходов Костик забрался в глубину зарослей. Запах бузины — до головокружения, но куда денешься? Он снял с себя всё, выжал и развесил на кустах, чтоб хоть слегка просохло.

Жулька норовил удрать, но Костик держал его, убеждая: