Жаклин Уилсон - Сахарная вата Страница 41

Но в это воскресенье была полная тишина. Папа вздыхал, нервничал, угрюмо тряс непослушную фритюрницу. Потом бросил это дело и присел рядом со мной. Свободного места в прицепе было очень мало, поэтому папа сидел неудобно, упираясь коленями в подбородок.

– Что это ты делаешь, солнышко? – спросил он, наблюдая за тем, как я наклеиваю на зубочистки кусочки белой ткани.

– Пытаюсь соорудить жесткий каркас – фижмы для елизаветинского платья для моей вязаной слонихи, – ответила я.

– Глупые я вопросы задаю, – моргнул папа и погладил меня по голове. – Ты прелестная девочка, Флосс. И, слава богу, легко приспосабливаешься ко всему. Ну ладно, пусть эта чертова фритюрница поработает еще с полчасика, и, если так и дальше пойдет, будем закрываться. Сегодня весь город словно вымер.

Не успел папа это сказать, как к прицепу подошла пара и принялась стучать монетками по прилавку, привлекая наше внимание. Потом подошла еще одна пара, потом стайка девушек, а следом группа хулиганистого вида парней…

– Откуда вас столько вдруг взялось, ребята? – сказал папа, загружая картошку во фритюрницу.

– Здесь неподалеку у реки зеленая ярмарка, – сказала одна из девушек. – Мы ходили туда на концерт.

– Слышишь, пап, ярмарка! – воскликнула я, вскакивая на ноги.

– Это не наша ярмарка, милая, зеленые ярмарки другие, – ответил папа. – Устраивайся на своих подушках и попробуй уснуть. Похоже, ночь у нас будет долгая и беспокойная. Домой уедем поздно.

Я попыталась закончить фижмы для Эллерины, но они меня доконали. Я исколола себе пальцы и решила бросить это дело, а вместо платья с фижмами сшить мешковатые штаны, которые носили елизаветинские мужчины, но оказалось, что для плохо набитого вязаного Димбла выкроить их слишком сложно, поэтому я оставила и эту затею. Пожалуй, главным модельером для наших игр имеет смысл назначить не меня, а Сьюзен.

Я свернулась клубочком, закрыла уставшие глаза и попыталась уснуть. Но уснуть мне никак не удавалось. Возле прицепа становилось все более шумно, с зеленой ярмарки продолжали подходить и подходить люди.

Наконец я задремала, и мне начал сниться глупый сон, в котором я ходила вокруг Хэмптон-Корта вместе с Эллериной и Димблом, одетыми как придворные елизаветинской поры. Потом я сама каким-то образом превратилась в одну из шести жен Генриха Восьмого, но он сказал, что я ему больше не нравлюсь, и начал на меня кричать. Я побежала от него прочь, потому что знала, что случается с женами, которые перестали нравиться Генриху Восьмому. И тут за мной погнались его солдаты, и все они тоже кричали, кричали… Я вздрогнула, проснулась и почувствовала, что вся дрожу.

Я сказала себе, что это был только сон, что я в безопасности, в прицепе, рядом с папой – но крики продолжались. Я услышала, что папа тоже кричит, и выбралась из своего закутка:

– Папа? Что случилось, пап? С тобой все в порядке?

– Возвращайся назад, милая. Все хорошо. Просто кое-кто из парней ведет себя слишком нетерпеливо. Эй, парни, утихомирьтесь, я жарю так быстро, как могу. Это же не «Макдоналдс», это всего лишь я, так что подождите немного.

– Идиоты, – сказал высокий парень, который как раз спокойно ждал очереди, обнимая рукой свою подружку. – Не обращайте на них внимания, приятель. Вы прекрасно справляетесь со своим делом.

Я моргнула и протерла глаза. Мне показалось, что я знаю этого высокого парня. У него были длинные волосы до плеч, одет он был во все черное – черная рубашка, черный жилет, черные джинсы, – и почти на каждом пальце у него было большое серебряное байкерское кольцо.

– Это же Саул! – воскликнула я, вставая позади папы.

– Сядь, Флосс! Кто это, ты говоришь?

– Саул!

Саул увидел меня и улыбнулся.

– Точно, я Саул. Откуда ты меня знаешь?

– Это твоя прежняя подружка, Саул? – ухмыльнулась девушка, которую он обнимал.

– Саул спас нас тогда на ярмарке, пап. На нашей ярмарке. Он сын Розы.

– Потрясающе! – сказал папа. – Очень рад снова увидеть тебя, Саул. Ваша ярмарка опять в нашем городе?

– Нет-нет, сейчас я не с ярмаркой. Мы пришли сюда с Дженни, – ответил Саул, крепче обнимая свою девушку.

– Эй, кончай базарить, обслуживай давай! – крикнул один из хулиганистых парней. Его приятели тоже принялись выкрикивать всякие гадости.

– Дурачье, – презрительно фыркнул папа, делая вид, что не замечает их. – Думаю, твоя мама скучает по тебе, Саул.

– Да, она была не в восторге, что я ушел, но она у меня сильная, моя ма, она справится.

– Она прекрасная женщина, – сказал папа, накладывая по огромной порции картошки Саулу и Дженни. – Вот, держите, дома съедите.

– Спасибо, старина, это очень любезно с вашей стороны. Забавно, что вы работаете здесь, в этом прицепе!

– Временно. Никогда не знаешь, что тебя ждет впереди. Наверное, мне нужно сходить к твоей маме, пусть наворожит мне, – сказал папа.

– Эй, ты, обслужи нас по-быстрому, тупая скотина! – крикнул один уродливого вида парень.

– Заткни пасть, приятель, иначе мне придется научить тебя хорошим манерам, – сказал Саул.

– Кто это там собирается меня проучить?

– Я, – ответил Саул, сжимая увешанные кольцами пальцы в грозный металлический кулак.

– На кого ты вякаешь? Ты вообще кто такой, волосатик с кольцами? Нарываешь, чтобы тебя хорошенько отделали?

Уродливый парень двинулся вперед, за ним потянулась вся его банда.

– Прекратите, парни. Начнете потасовку – я пойду на станцию и позвоню в полицию, – сказал папа.

Никто его не слушал. Парни наседали на Саула, продолжая кричать и ругаться. Потом уродливый парень ударил Саула в подбородок. Саул ответил ударом своего защищенного кольцами кулака. Уродливый парень пошатнулся, из носа у него пошла кровь. Затем он что-то вытащил из кармана, и я увидела блеснувшую сталь.

– У него нож! – завопила я.

– О боже! – воскликнул папа. – Осторожнее, Саул! Так, Флосс, укройся здесь и не высовывайся, обещаешь?

Папа сильно сжал мне плечо, а затем выскочил через заднюю дверь прицепа.

– Папа! Вернись назад, пап! Не надо!

Оставаться в своем углу я не могла и высунулась к прилавку, чтобы посмотреть, что будет дальше. А там уже вовсю шла драка, все смешались в кучу. Теперь я уже не видела ни Саула, ни того уродливого парня. А где же папа? Я молилась о том, чтобы он сам не ввязался в драку. Что, если его ударят или лягнут? Или, упаси боже, пырнут ножом?

Я покосилась на дверь, раздумывая, не броситься ли мне вслед за папой и не увести его оттуда. Но я обещала ему, что останусь в прицепе.

Но и внутри прицепа становилось небезопасно. Дерущиеся парни толкали его, он трещал и шатался. Раздавались тяжелые удары. Я забилась в свой угол, прижимая к себе Димбла и Эллерину.

Новые удары кулаками, башмаками. Прицеп дрожал, качался, кренился из стороны в сторону.

– Опрокидывай его! – крикнул кто-то.

– Папа! – завизжала я.

Все они налегли разом, и прицеп сильно накренился. Картошка зашипела, горячий жир потек на фритюрницу.

А затем неожиданно раздалось громкое «вж-ж-ж!», и высоко в воздух полыхнуло пламя.

– Папа! Папа! Папа! – надрывалась я.

Я попыталась найти что-нибудь, чем можно накрыть огонь, но было уже поздно. Ревущее жутко-оранжевое пламя поднялось до самого потолка, прицеп заволокло едким черным дымом, от которого я начала кашлять.

– Папа! – прохрипела я. Но сквозь гул огня и треск горящего жира меня никто не мог услышать.

Нужно было срочно выбираться отсюда, но в дыму я не видела, где дверь. Со всех сторон меня окружал черный дым и оранжевое пламя. Глаза щипало, я не могла дышать. Зажав рот и нос вязаными игрушками, я опустилась вниз и вслепую поползла по полу.

– ПАПА! – в последний раз крикнула я.

Затем с грохотом распахнулась дверь, и от притока свежего воздуха огонь вспыхнул еще сильнее. Сквозь пламя ко мне протянулись руки, схватили меня и потащили. Еще секунда – и я оказалась на свободе. Я все еще кричала и всхлипывала, но была уже в безопасности, на руках у папы.

Глава 21

Нам пришлось поехать в больницу. Я чувствовала себя совершенно нормально, но они сказали, что нужно проверить, не слишком ли я наглоталась дыма. У папы были ожоги на руках, он их получил, когда пробирался сквозь огонь, чтобы меня вытащить. Теперь обе папины ладони были забинтованы, и поэтому казалось, что на нем белые боксерские перчатки. Вел себе папа очень храбро и даже не вздрогнул, пока медсестра обрабатывала ему ожоги и втирала мазь. Я же, глядя на это, заплакала.

– Эй, эй, Флосс, не надо слез! Со мной все в порядке, солнышко, – сказал папа. – Смотри, я похож сейчас на древнего египтянина, правда? Только я не мумия, а твой папа!

Это было действительно смешно, и я хихикнула, а медсестра и вовсе расхохоталась.