Мне ли бояться!.. - Александр Анатольевич Трапезников Страница 41

— Вот здесь я и живу, — сказал Гавр. — Поднимемся? Я сниму грим, и мы пообедаем.

— Хорошо, — согласилась Вера.

7

— А где твои родители? — спросила она, с любопытством оглядывая уютное жилище Гавра. Старинные вещи, множество книг, иконы на стенах придавали ему особый дух и словно охраняли хозяина.

— Давно умерли. — Гавр хлопотал на кухне. — Они разбились на самолете, когда мне было пять лет. Так что меня воспитывали бабушка с дедушкой.

— Понятно. Вот почему ты так отбился от рук. Представляю, как нелегко им пришлось.

— Прошу к столу! — позвал ее Гавр. — Времени три часа, а передача в семь.

— Ты все-таки хочешь пойти туда? Зачем?

— Чтобы выиграть романтическое путешествие. И поехать с тобой в Гонконг.

— Твои аппетиты растут. — Вера улыбнулась, присаживаясь за стол.

— Я вообще прожорливый.

— Но ты не поинтересовался — хочу ли этого я?

— Спрошу об этом уже в Гонконге.

— Значит… опять этот бедлам, опять эти издевательские вопросики, опять этот клоун в смирительной рубашке… Мне кажется, я не выдержу.

— Опять эта «Смешная недотрога», — поддразнил ее Гавр, протягивая соус. — А знаешь, ты потрясающе привлекательна! Как я мог проглядеть это? Ума не приложу.

— Репетируешь перед программой? — подозрительно покосилась Вера. — Не трудись. Я не пойду.

— Почему?

— Потому что мы все время попадаем с тобой в какие-нибудь переделки. И вместо Гонконга окажемся, скорее всего, в хирургическом отделении. Кроме того, в шесть часов я обещала быть на вечере своего отца, в Домжуре.

— Успеем. И туда, и сюда, — махнул рукой Гавр. — Без нас передачу не начнут. Без нас в их безумном мире пропадет самое главное. То, чего им недостает.

— Чего же?

— Любви.

— Снова репетируешь? — спросила Вера, глядя, как он поспешно заработал ножом и вилкой.

— Нет, это уже премьера, — ответил Гавр, оставив столовые приборы.

А Вера почти и не прикасалась к еде. Лишь сейчас ей удалось поймать его взгляд, и теперь уже он не отпускал ее.

— Пьеса на две роли, — произнесла она. — Ты и режиссер, и главный персонаж. Но я… не умею играть. Зрители покинут зал, прежде чем опустится занавес.

— Значит, мы останемся вдвоем. Тем лучше. Пусть они уходят, раз не могут понять, раз души их очерствели. Пусть ищут смысл там, где его нет. На Пушкинской площади под дубинками ОМОНа, в валютных ресторанах и казино, в клоунаде, в романтических путешествиях, в зоопарке среди зверей… Мест много.

— Твой спектакль провалится, — печально произнесла Вера. — Единственным зрителем на нем будет мой перс Монтигомо.

— Прекрасно. Уж он-то скажет свое веское слово в финале. Ты уверена, что нельзя остаться вдвоем, не улетев на Луну?

Ответа не последовало. Вера лишь смотрела в окно, где между створками стекла причудливо застыл желто-красный букет кленовых листьев. А снег продолжал падать.

— Извини, мне надо позвонить. — Гавр поднялся и вышел в коридор.

Набрав номер мастерской, он долго слушал длинные гудки. Наконец хриплый мужской голос отозвался, что Галина так и не появлялась с прошлой ночи. И вновь предчувствие непоправимого стало сжимать сердце. Словно какой-то гигантский спрут, вцепившись в Россию, втягивал в свое чрево ее лучших, талантливых людей, ее богатство, уничтожая смрадным зловонием всю атмосферу вокруг. Он ощущал, как кольца щупальцев скользят и возле него, Веры, примериваясь, чтобы облепить горло, мозг, душу.

Он вернулся на кухню, и теперь Вера сказала:

— Пожалуй, и я позвоню. Вчера в конкурсе участвовала и моя подруга Оля. Интересно, как у нее дела? У них в ресторане, надеюсь, не стреляли.

— Такая рыжая, с плутоватыми глазками? — спросил Гавр.

Он пошел следом и, прислонившись к стене, ждал, пока длился телефонный разговор. Видно, подруга была чересчур болтлива, поскольку Вера, слушавшая поначалу внимательно, уже несколько раз опускала трубку и бессильно качала головой.

Гавр пришел ей на помощь и нажал на рычаг.

— Что ты делаешь? — возмутилась она.

— Убираю помехи. Как проводят время наши конкуренты?

Чуть покраснев, Вера ответила:

— Думаю, говорить об этом неприлично.

— Ну ясно, — усмехнулся Гавр. — Стараются полюбить друг друга даже через силу, лишь бы поехать в Гонконг. Хорошая у тебя подруга, практичная.

— А твой Говоров? Он не продает себя на телевидении?

— Митька — наш агент в стане врага.

— А признайся, что ты немного завидуешь его успеху?

Гавр поморщился, словно у него заболел зуб.

— Неправда. Каждый идет своей дорогой. И на каждой из них тебя подкарауливает дьявол.

— Похоже говорит и мой отец, — произнесла Вера. — Сегодня ты услышишь его стихи.

В замке входной двери стал поворачиваться ключ.

— Мои вернулись, — сказал Гавр.

Подойдя к двери, он начал открывать замок, но, видно, что-то заело в сложной конструкции, и сколько он ни дергал, язычок заклинило. В квартиру раздались звонки.

— Бабуля и дедуля, это вы? Не трезвоньте! — крикнул Гавр.

— Мы! Мы! — послышались из-за двери мужской и женский голоса. — Опять замок сломался?

— Нет, я нарочно заперся, чтобы вас не пускать, — проворчал Гавр, пытаясь повернуть колесико. Что-то тоскливо щелкнуло, а потом и хрустнуло. — Вы ключ вынули?

— А он застрял и не лезет! — крикнул дедушка.

— Значит, изогнулся, — обрадовал их Гавр. — Теперь и не откроешь. Сколько раз просил новый замок поставить!

— Что же будем делать? — спросила Вера, которую забавляла вся эта ситуация. — Прыгать с третьего этажа? Спускаться на простынях?

— Дедуля, сходи за слесарем! — крикнул Гавр. — У нас через два часа ледокол отходит.

— А кто там с тобой? — спросила бабушка.

— Вот откроете и увидите. Последняя византийская принцесса. А величают ее Вера.

— Мое почтение, девушка! — крикнул дедуля. — Надеюсь, мой внук ведет себя благородно?

— Вполне! — отозвалась Вера. Добрый день!

— Когда в одна тысяча девятьсот тридцать девятом году, в Мурманске, я точно так же застрял в квартире с нашей бабушкой… — начал вспоминать дед, но Гавр нетерпеливо перебил его:

— Время, время уходит, дедуля! Потом доскажешь.

— Ладно, иду в ДЭЗ! — Дед застучал палкой по ступеням лестницы.

Некоторое время длилось молчание, а затем бабушка проворчала за дверью:

— И вовсе не в Мурманске это было, а в Архангельске… И я знала — он нарочно ключ потерял. Только он до сих пор думает, что я не догадывалась.

— Ломовые у нашего дедушки методы, — изрек Гавр.

— Молчи уж! — приказала бабушка. — Что ты вчера вытворял в телевизоре? Срам смотреть. — И так как ответа не последовало, она забеспокоилась: — А что это вы там притихли? Целуетесь, поди?

Вернулся дедуля и сообщил, что слесарь придет не раньше половины седьмого.

— Приехали! — нахмурился Гавр. — Не успеем ни на юбилей, ни на передачу в клуб. Будем выбираться через дымоход.

— Как это?

— Сейчас увидишь. Бабушка! — крикнул он. — Ждите слесаря,