Ганна Ожоговская - Чудо-юдо, Агнешка и апельсин Страница 43

«Что это Михал, совсем спятил? Нашел с кем пререкаться — с милиционером!!!» — мгновенно пронеслось в голове у Витека, и он решил спасать положение:

— Извините, мы живем на Повисле, улица Болесть, двадцать четыре.

— Оба — в одном доме?

— Да, даже в одной квартире. В нашем доме вообще только одна квартира. Я живу с родителями, а он — с дядей.

— А здесь вы зачем?

— А что, по этой улице ходить нельзя? — продолжал хорохориться Михал. — Что-то такой надписи я здесь не видел.

— Михал, кончай! — попытался утихомирить приятеля Витек. — Мы пришли посмотреть собаку и сад. Вот он, — указал Витек на Михала, — здесь уже был и видел, а я нет…

— В субботу вы были здесь?

— Нет, — решительно ответил Михал.

— Точно? — переспросил милиционер и надавил кнопку звонка на калитке.

Дверь дома отворилась. В ней показалась старушка, по самые глаза укутанная платком, и подошла к калитке. Михал, увидев ее, изменился в лице и повернулся, будто бы собираясь бежать. Однако у милиционера реакция была быстрее. Одну руку он тяжело опустил на плечо Витека, а другой придержал Михала.

— Спокойно, граждане. Без глупостей. Сейчас дело выяснится. Скажите, бабушка, вы узнаете этих ребят?

Старушка сдвинула со лба платок, чтобы не мешал, и стала пристально рассматривать Витека и Михала.

— Кто их разберет… — неуверенно проговорила она, слегка шамкая беззубым ртом. — Этого, поменьше, я вроде бы не видела. Все они были, кажись, постарше. Вот навроде как этот, второй. А его, сдается, я приметила из-за занавески. Они собаку дразнили, кидались в нее песком. Собака у нас, пан милиционер, умная — она даже не тявкнула, встала да и отошла в сторону, а я открыла дверь и стала их срамить: некрасиво, мол, так делать. Но они, пан милиционер, такие безобразники… Даже не извинились. А один, здоровый такой, вроде этого, сунул в рот пальцы и свистнул на всю улицу. Только не могу точно сказать, этот или другой какой… Глаза у меня плохо видят, — вздохнула старушка, — не то что в молодые годы.

— Это не я свистел, — запротестовал Михал.

— А кто? — сразу ухватился милиционер.

— А я почем знаю? И вообще она, — Михал метнул взгляд на старушку, — хоть бы и две пары очков надела, все равно не могла меня здесь увидеть! От кошки рожки! В субботу меня здесь не было, и точка! Пустите меня! — попытался он вывернуться из-под руки милиционера.

Но хватка у того была железная.

— Аккурат в субботу они и подожгли, а потом убежали, — снова вздохнула старушка. — Я-то ничего и не слышала, пока уж мне с улицы не позвонили. Открываю дверь, батюшки: весь куст в огне, что твой факел! Я думала, тут и смерть мне придет! Спасибо, люди помогли, пожарных вызвали. Мог же весь дом загореться!..

— А если они убежали, почем вы знаете, что это были те самые, которые собаку дразнили? — оправдывался Михал.

— Знаю, знаю, — закивала головой старушка, — есть тут человек, который видел и как собаку дразнили, и как спички в сад кидали. Мальчик тут один, рядом живет.

— Спасибо вам, — перебил старушку милиционер и обратился к ребятам, отпуская в то же время их руки: — Значит, в субботу вас здесь не было?

— Не было.

— И о поджоге вы ничего не знаете?

— Не знаем.

— И не догадываетесь, кому это могла прийти в голову такая идея?

— Нет! — поспешно — слишком уж поспешно — ответил Михал.

А Витек неуверенно проговорил:

— Михал, а может, это Збы…

— Какой «Збы», что за «Збы», — огрызнулся Михал. — Ты что, здесь был? Очумел, что ли? — со злостью набросился он на приятеля.

— Я… я только… — растерянно забормотал Витек. — Я хотел сказать, что, может, он что-нибудь знает, может, как раз мимо проходил…

— При чем тут он, баранья ты башка? При чем? — продолжал кипятиться Михал, пока милиционер его не успокоил:

— Ну-ну, только без оскорблений. А кто такой Збышек? Ваш товарищ? — Вопросы были обращены к Витеку.

— Товарищ, — буркнул Витек, не глядя в сторону Михала.

— Ладно. Можете идти домой. Дело выяснится. Если понадобитесь, мы вас еще вызовем.

Друзья повернулись и медленно пошли вдоль улицы. Витеку казалось, что ноги у него чугунные. Михал ощущал на спине взгляд милиционера и оглянулся. Действительно, милиционер, опираясь рукой об изгородь, разговаривал со старушкой, но продолжал смотреть на них.

Автобуса пришлось ждать довольно долго. Михал все еще злился.

— Осел ты! Лопнуть мне на этом месте, я такого осла еще не видал! Распелся перед милиционером! Тоже мне тенор нашелся!

— Что ты пристал? — отбивался Витек. — Ничего я не распелся. Меня спрашивают — я отвечаю. Все нормально!..

— «Нормально, нормально»! В том-то и дело, что ненормально! Теперь потянут за ниточку — весь клубок размотают.

— Какой клубок?! Ну, придут в школу, и все.

— Спасибо, хоть номер школы ты не успел сказать.

— А чего говорить? Милиционер и так видел мою эмблему.

— Тьфу, только этого и не хватало! Ну и ну! И чего ты таскаешься с этой эмблемой? Умные люди эмблему снимают после школы. Ни Марек, ни Збышек никогда…

— Я чужих садов не поджигаю — мне можно и с эмблемой ходить, — осмелел наконец Витек. — Я тебе говорил: держись подальше от этой шайки.

— Почем ты знаешь, что это они? Надо еще доказать… — возражал Михал, но уже без прежней уверенности.

— А ты можешь побожиться, что это не они? — не отступал Витек.

— Я теперь ученый, ручаться ни за кого не буду, ясно? И еще тебе скажу: если это даже и они учудили, доносить я не собираюсь, и точка!

— Да? Значит, человека на твоих глазах ограбят или убьют, а ты ничего, пройдешь мимо, так? Ничего не видел, ничего не слышал, да? — кипятился Витек. — Пусть бандиты смываются и в другом месте опять орудуют, а ты им еще поможешь, да?!

— Во-во! Понес! А я тебе говорю, что это не они. Мы и правда сговаривались встретиться, но разговор шел о пятнице, а не о субботе. Марек обещал принести духовушку пострелять.

— А где же тогда ты был в субботу?

— Ты что, в милиции работаешь, что ли? Где был, там меня нет, и не лезь не в свое дело! — вспыхнул Михал.

Витек умолк, не желая касаться неприятных для друга событий, и лишь добавил:

— Милиционер домой к нам придет, вот увидишь.

— Не надо было адрес говорить.

— Чудак, а он бы нас в отделение оттащил.

— Меня? От кошки рожки! Я бы еще по дороге смылся!

— Смываются, когда совесть нечиста. А я бы не побежал.

— И взбрело же мне в голову ехать с тобой на Мокотув!

— Конечно, если тебе больше по душе всякая шантрапа, давай валяй! — огрызнулся Витек.

— Еще неизвестно, что и как. Чего зря болтать…

— Чего же ты так взбесился, когда я сказал о Збышеке?

— Потому что есть такой закон: с милицией болтай поменьше, понял? Если бы я приехал сюда с Агнешкой, мы бы наверняка выкрутились. Она не стала бы болтать, как ты. У нее голова на плечах.

— Ну уж, врать бы она не стала. Это точно!..

— При чем тут это?.. Я тебе про одно, а ты — про другое. — Михал пожал плечами, и за всю дорогу они не обменялись больше ни словом.

На Замковой площади у колонны стояла Агнешка и разговаривала с каким-то высоким худощавым парнем. Первым заметил ее Михал.

— Вон, погляди на свою Агнешку, которая никогда не врет. К подруге пошла, называется… Видал?

— Я этого парня знаю. Он Агнешке портфель носит. Сам видел.

— А теперь сам видишь — у нее с ним свидание. А нам сказала, что к подруге пошла. Врунья!..

Дома, уже на лестнице, Витек заявил:

— Я отцу обо всем расскажу. А то, если милиционер к нам придет, пиши пропало! Шуму не оберешься!..

— Говори что хочешь! — Михал снова был зол, как оса. — Хоть по радио объявляй! Меня это не касается. В другой раз буду умнее.

Мать Витека, выслушав его рассказ, схватилась за голову.

— Только милиции нам и не хватало! И чего вас понесло на Мокотув? Зачем?

— Не волнуйся. Ирена! Мальчишки любят гонять по улицам, это в порядке вещей. Когда же им еще знакомиться с городом, как не во время каникул? Ничего дурного они не сделали. А милиция хочет задержать хулиганов — вот они и следят за домом, чтобы найти какую-нибудь нить. И наверняка найдут.

— Михал перед самыми праздниками пропадал неизвестно где. Даже днем в воскресенье его не было дома. А если он болтался с этими хулиганами? А если его впутают в эту историю? Скорее бы уж Черник возвращался!..

Петровская не утерпела и поделилась своими опасениями с медсестрой, а та поспешила сообщить новость и пани Шафранец.

— Даже мимо собаки не могут пройти спокойно! — тут же не преминула посетовать старушка. — А уж горящие спички через забор бросать — это вообще бог знает что… И как это родители не знают, что творят их дети?

— А может быть, это не дети? — усомнился пан Франтишек.