Константин Иосифов - Охотники за джихами Страница 44

Когда все получили возможность понять, что к чему, и глаза приобрели способность различать предметы при архимедовом освещении, стало ясно, что же, собственно, произошло.

Оказывается, Адгур и Алик решили показать с помощью фотографии, кто и как пугается в пещере. Алик потихоньку навёл на ребят фотоаппарат. Адгур завыл неандертальским голосом, Алик щёлкнул аппаратом один раз, потом другой. Вспыхнула импульсная лампа пронзительным светом. Потом ещё раз.

Первые два снимка предназначались для смеха. Ну, а остальные были для науки и для газеты. Так как плёнок Алик захватил мало, а желающих сниматься было много, то прибегли к комбинированной съёмке.

Одна фотография показывала Мишу, Адгура и раскоп. Друзья держали в руках по огромному кухонному ножу и, стараясь не смотреть в аппарат, вперили глаза в глубину шурфа. Судя по их лицам, можно было подумать, что они нашли там какую-то пещерную гадину и готовы пронзить её кинжалами, хотя бы это стоило им жизни.

Арсен и Машенька, посоветовавшись, решили сняться на фоне пещерного ребуса. Машенька расположилась с левом стороны ребуса, а Арсен с правой. Одной рукой Арсен указывал ей на круг, а другой на прямоугольник, как бы объясняя, что они значат. Затем все снялись группой, разместившись по обе стороны ребуса.

После съёмки засыпали лаз в грот Адгура и поехали домой, так как делать в пещере было больше нечего.

Через несколько дней Алик-Архимед выложил перед Адгуром фотографии. Особенно интересными были первые две, те, которые были сняты под пещерное завывание.

Ребята долго смеялись, рассматривая перепуганные физиономии, вытаращенные глаза и нелепые позы кружковцев. Да, вот уж верно, что в пещерах всё идёт не так, как на воле! Даже пугаются-то там люди по-особенному!

На изображение пещерного ребуса ребята почти не смотрели и им не заинтересовались. Да и что им интересоваться, если не надо быть археологом, чтобы расшифровать его. Круг — это солнце, прямоугольник — это пароход. Две фигурки по сторонам его — это четырёхвесельные шлюпки. Попросили какого-нибудь октябрёнка нарисовать солнце, морс, пароход и две шлюпки, и он обязательно нарисует такую же картину, только, может, приделает к своему пароходу дым. А ведь науке известно, что джихи по своему развитию были ничуть не выше дошкольников. Во всяком случае, они были неграмотны, как какой-нибудь шестилетний карапуз.

Адгур и Миша были бы плохими учёными, если бы они не проверили свои предположения на ком-нибудь другом. Они показали бабушке Минако фотографию, на которой были изображены Машенька и Арсен на фоне пещерного ребуса, и попросили разгадать ребус.

Бабушка Минако сходила в свою каморку, принесла очки, напялила их на нос, посмотрела на фотографию и сейчас же заявила:

— Это молодой человек объясняется в любви девушке, он нарисовал на стене ребус и попросил её отгадать, что он хочет сказать своим рисунком. А сказать он хочет вот что: «Пока на небе есть солнце, а на земле есть море, моё сердце, дорогая, принадлежит тебе». А может быть, ребус читается и так: «Моя любовь светла, как солнце, и глубока, как море».

Тогда ребята объяснили, что ни молодой человек, ни девушка не имеют ровно никакого отношения к рисунку, ибо рисунок был выбит джихами больше двух с половиной тысяч лет назад, а молодой человек — их бывший пионервожатый, а девушка — его невеста, и им не больше, чем по двадцати лет. Пещерный же ребус надо отгадывать отдельно, как если бы рядом с ним не было людей. Что хотели сказать предки современных абхазов этим странным рисунком?

Выслушав эти объяснения, бабушка Минако опять стала рассматривать фотографию. Покрутив её и так и этак, она заявила:

— Хорошо. Ваш ребус я решу. Но вначале вы отгадайте старую абхазскую загадку. Что это такое — «рождённое водой, воспитанное солнцем, увидев свою мать, умирает»?

Ребята дали около двух десятков самых нелепых отгадок, а потом сказали, что эту загадку вообще невозможно отгадать. Тогда бабушка Минако сжалилась над ними и дала ответ:

— Это соль.

— Почему — соль? Как так — соль?

— Соль «рождается» морской водой. Солнце испаряет воду, то есть «воспитывает» соль. Когда же соль попадёт снова в воду, то она «умирает», потому что растворяется в воде. Ясно?

— Ну, а теперь ты отгадай наш ребус.

— Так я же отгадала.

— Когда?!

— Я отгадала своей загадкой. Это соль.

— Почему — соль?!

— А очень просто. Солнце выпаривает соль из моря. На рисунке есть и солнце и море.

— А где же соль?

— На рисунке есть ящичек. В нём хранится соль.

— А что значат эти вот сосиски? — и ребята показали на непонятные четырёхвёсельные шлюпки, расположившиеся рядом с ящиком.

— Это? Это солонки, — ответила бабушка Минако, не колеблясь ни на мгновение.

Ребята снова уткнули носы в фотографию.

О том, что круг с палками представлял из себя солнце с лучами, не могло быть двух мнений. Прямоугольник мог, конечно, обозначить ящичек с солью. А вот были ли солонками эти огурцеобразные фигуры — это ещё как сказать. Они больше походили на ныряльщиков, на пауков с двумя парами лап, на сосиски с воткнутыми в них спичками, чем на солонки. Но, с другой стороны, кто ж его знает… Может, древние абхазские солонки и были снабжены такими вот паучьими ножками-подставками, чтобы они не опрокидывались? Наверное, бабушка Минако знает, раз говорит с такой уверенностью. А кроме того, попробуй-ка найти другое объяснение этим шлюпкам.

Как бы то ни было, а ребята решили, что у них есть, что доложить на следующем заседании археологического общества.

«Так кто же кого разоблачил?»

Зимний дождь лил чуть ли не месяц. Струйки непрерывно текли с неба и днём и ночью и так всем надоели, что даже гуси и утки, забыв, что, как-никак, вода их стихия, отсиживались под крылечками и в сараюшках.

Но вот в субботу в тучах образовалась прореха, и солнце, улучив момент, сейчас же послало морю такое изобилие огоньков, и огоньки эти открыли на морской глади такой весёлый перепляс и перемигивание, что тучам ничего не оставалось делать, как отступить. Цепляясь за каждую скалу, за каждое дерево, переползли они через горы, и наступила на земле солнечная благодать, так что Миша сразу же забыл про то, что ещё сегодня утром он завидовал казачебродским ребятам, у которых в распоряжении есть и лыжи, и коньки, и снег, и лёд, и мороз.

Всё воскресенье небо было безоблачно. Днём Миша играл в футбол с ребятами, а вечером вышел с Другом на море. Он сел на берегу, и сейчас же тёмные мысли овладели его сердцем. Уже приехал Пал Палыч, уже вот-вот начнётся заседание археологического общества, а его, летописца этого самого общества, гениального дрессировщика, чья собака нашла первую стоянку джихов, его-то так и не удосужились пригласить на это заседание! Где справедливость? Где уважению? По ничего! Уже целых десять дней, как он послал статью в «Юность». Три-четыре дня уйдёт на пересылку, три-четыре дня — на то, чтобы они там, в редакции, прочли заметку, ещё три-четыре дня — на доставку журнала в совхоз. Словом, скоро придёт четвёртый номер. Вот-то удивятся все!

Миша вперил глаза вдаль, туда, где море встречается с небом, и постарался получше рассмотреть и море, и небо своим умственным взором. И, уж конечно, он увидел много такого, что недоступно простому взору, а только писательскому.

По небу скользила луна. Она ухмылялась во все своё круглое лицо, но стоило прищуриться и всмотреться в неё как следует, и становилось видно, как она морщит нос, стараясь уловить все до единого земные запахи.

Впрочем, всё это ерунда и фантазия. Всем, даже первоклассникам, известно, что Луна — это всего-навсего один из спутников Земли и что никакого носа у неё нет и быть не может. Ну, а если у неё нет носа, то как, скажите на милость, она может внюхиваться во что бы то ни было? А особенно, если учесть, что отстоит она от Земли на сотни тысяч километров или даже ещё больше.

Рядом с Мишей сидел Друг. Он тоже смотрел вдаль и изучал разные запахи. Впрочем, о чём он думал, сказать не так легко. Во всяком случае, не о Луне и её носе и не о предстоящем заседании археологического общества.

Но вот Друг привстал и насторожился. Послышалось хрустение гальки. Это были Адгур и Нелли. Увидев Нелли, Миша поспешно отвернулся к морю и принял ещё более задумчивый и печальный вид.

— А мы тебя ищем-ищем! А ты тут загораешь! — сказал Адгур, садясь по левую руку Миши. — Что же ты не идёшь на заседание?

— Да так… — ответил Миша, стараясь не смотреть на Нелли.

— Эх ты, обижуля! — сказала Нелли, щеголяя этим самым новым, самым модным среди девчонок совхоза словом. Она села рядом с Мишей по правую сторону и продолжала обыкновенным и простым голосом, словно между ней и Мишей не было ни дружбы, ни переписки, ни измены, ни молчания, ни тынка. — Ты понимаешь, там пришёл Джо с журналом. И только ты с Дружком можешь помочь!