Астрид Линдгрен - Пиппи Длинныйчулок 1-3 Страница 45

У Томми и Анники также немножко болела душа, когда они думали о Пиппи. Теперь она, ясное дело, лежит там на Вилле Вверхтормашками ногами на подушке, и никого нет рядом с ней сейчас, и никто не подтыкает ей одеяло. И они решили пойти к ней завтра с самого утра.

Но назавтра мама не захотела их отпускать, ведь она так давно их не видела! И вообще, к ним на обед должна была прийти бабушка, поздравить внуков со счастливым возвращением домой. Томми и Анника беспокоились: что там Пиппи делает целый день одна? Когда вечером начало темнеть, они наконец не выдержали.

– Милая мама, мы должны пойти поздороваться с Пиппи, – сказал Томми.

– Ну, бегите! Но не оставайтесь там слишком поздно.

Когда они подошли к садовой калитке Виллы Вверхтормашками, то остановились как вкопанные и только смотрели во все глаза. Все выглядело почти как на рождественской открытке. Вилла так мягко утопала в снегу, а окна были весело освещены! На веранде горел факел, отбрасывая свет далеко-далеко на белый снежный покров перед домом. Дорожка, ведущая к веранде, была основательно расчищена, так что Томми и Аннике не пришлось барахтаться в сугробах.

Как раз когда они отряхивали с себя снег на веранде, открылась дверь и на пороге появилась Пиппи.

– Счастливого Рождества в моей лачуге! – сказала она.

Затем провела их на кухню. А там, они не поверили своим глазам, стояла рождественская елка! Свечи были зажжены, и горело семнадцать светильников в виде домовых, да так, что только треск стоял и вокруг распространялся уютный запах. Стол был накрыт, и на нем стояли рождественская каша, и окорок, и колбаса, и другие всевозможные рождественские яства. Да, даже пряники – в виде домовых! В очаге пылал огонь, а возле дровяного ларя стояла лошадь и бодро била копытом. Господин Нильссон прыгал взад и вперед по елке между светящимися домовыми.

– Хорошо бы его нарядить рождественским ангелом, – сказала Пиппи, – да вряд ли он станет сидеть тихо и спокойно.

Томми и Анника молча стояли посреди кухни, совершенно ошеломленные.

– Ах, Пиппи, – выговорила наконец Анника, – до чего ж замечательно! Как ты успела все это сделать?

– У меня все в руках спорится, – ответила Пиппи.

Томми и Анника внезапно почувствовали, что ужасно рады и счастливы.

– До чего здорово, что мы снова дома, на Вилле Вверхтормашками, – сказал Томми.

Они уселись вокруг стола и получили огромные порции окорока, и рисовой каши, и колбасы, и пряников. Ели и думали, что это еще вкуснее бананов и плодов хлебного дерева.

– Да, но, Пиппи, сейчас вовсе не Рождество, – сказал Томми.

– Нет, Рождество! Календарь Виллы Вверхтормашками немножко запаздывает. Надо будет отнести его к календарщику и починить.

– Вот здорово! – воскликнула Анника. – Значит, у нас все-таки Рождество! Хотя и без рождественских подарков.

– Ой, хорошо, что ты произнесла это слово, – сказала Пиппи. – Я спрятала ваши подарки. Вам самим придется их искать.

Лица Томми и Анники вспыхнули от восторга, и они кинулись искать свои подарки. В дровяном ларе Томми нашел большой пакет, на котором было написано: «ТОММИ». В пакете лежал красивый ящичек с красками. Анника нашла под столом пакет, на котором было написано ее имя, а внутри был красивый красный зонтик.

– Я смогу взять его с собой на остров Куррекурредут, когда мы в следующий раз поплывем туда, – обрадовалась Анника.

На самом верху под колпаком очага висело два пакета. В одном был игрушечный джип для Томми, а во втором – кукольный сервиз для Анники. На хвосте у лошади висел маленький-премаленький пакетик, и там лежали часы, предназначенные для детской Томми и Анники.

Когда они отыскали все свои рождественские подарки, то в порыве благодарности крепко обняли Пиппи. Подойдя к кухонному окну, она посмотрела на снег, покрывавший весь сад.

– Завтра построим большой снежный дом, – сказала она. – И зажжем свечи, которые будут гореть в нем по вечерам.

– О да, давайте! – воскликнула Анника, все более и более довольная тем, что вернулась домой.

– Я думаю, нам надо соорудить лыжную горку: сверху, прямо с крыши – и вниз, в сугробы, – сказала Пиппи. – Я собираюсь научить лошадь кататься на лыжах. Только никак не могу придумать, сколько лыж ей надо – четыре или только две.

– Ох и весело будет нам завтра! – сказал Томми. – Какое счастье, что мы приехали домой прямо в разгар рождественских каникул.

– Нам всегда будет весело, – сказала Анника. – И здесь, на Вилле Вверхтормашками, и на острове Куррекурредут, всюду и везде.

Пиппи в знак согласия кивнула головой. Все втроем забрались они на кухонный стол. Внезапно лицо Томми омрачилось.

– Не хочу никогда становиться взрослым, – решительно сказал он.

– И я тоже, – заявила Анника.

– Да, ничего в этом хорошего нет, – согласилась Пиппи. – Взрослым никогда не бывает весело. У них вечно уйма скучной работы, дурацкие платья и куминальные налоги.

– Это называется «коммунальные налоги», – поправила ее Анника.

– Все равно, такая же муть, – возразила Пиппи. – И еще они напичканы предрассудками и всякой ерундой. Они думают, что стрясется ужасное несчастье, если сунуть в рот нож во время еды, и все такое прочее.

– Они не умеют даже играть, – сказала Анника. – Фу, ужасно, если придется стать взрослым!

– Кто сказал, что нужно стать взрослым? – спросила Пиппи. – Если я не ошибаюсь, у меня есть где-то несколько пилюлек.

– Каких пилюлек? – спросил Томми.

– Несколько мировых пилюлек для того, кто не желает стать взрослым, – объяснила Пиппи и соскочила со стола.

Она искала повсюду – в шкафу, в ящиках и ларях, и через некоторое время появилась, держа в руках нечто, точь-в-точь похожее на три желтых горошины.

– Горошины! – удивился Томми.

– Ты так думаешь?! – спросила Пиппи. – И вовсе это не горошины, а пилюльки. Я давнымдавно получила их в Рио [12] от одного старого индейского вождя, когда случайно упомянула, что вовсе не хочу стать взрослой.

– И эти вот маленькие таблетки могут помочь? – усомнилась Анника.

– Ну да! – заверила ее Пиппи. – Но проглотить их надо в темноте и при этом сказать вот что:

Славная милая крумеляка,

Не хочу я стать взрослякой...

– Ты, верно, имеешь в виду «взрослой», – сказал Томми.

– Сказала «взросляка», значит, то самое я и имею в виду – «взросляку». В этом-то и весь секрет. Большинство людей говорит: «взрослый», «взрослая», а опаснее этого ничего не бывает. Потому что тогда начинаешь расти шибче, чем прежде. Жил-был однажды мальчик, который ел вот такие пилюльки. И он сказал «взрослый» вместо «взросляка». Тут он как начал расти, – до смерти испугаешься. На несколько метров в день! До чего ж печально! Но, во всяком случае, пока он пасся и кормился прямо с яблоневых деревьев, примерно как жираф, это было довольно удобно. Но вскоре это перестало получаться, он был слишком длинный. Когда к нему домой приходили какие-нибудь тетеньки и здоровались с ним и им надо было сказать ему: "О, какой ты стал большой и умный! ", то им приходилось кричать в мегафон, чтобы он услыхал их слова. У этого мальчика ничего нельзя было увидеть, кроме его длинных, тонких ног, исчезавших среди туч, словно флагштоки. А что было, когда он принялся лизать солнце! У него на языке появился волдырь. Тогда он так заорал, что внизу, на земле, увяли цветы. Но это было последним признаком его жизни. И никогда больше никто о нем не слышал. Хотя ноги, думается мне, по-прежнему бродят внизу там, в Рио, и мешают движению.

– Я боюсь есть какие-то пилюли, – испуганно сказала Анника. – А вдруг я ошибусь и скажу не то, что надо?

– Ты не ошибешься, – утешила ее Пиппи. – Если б я думала, что ты можешь ошибиться, я не давала бы тебе никаких пилюль. Потому что стало бы очень скучно, если бы пришлось играть только с твоими ногами. Томми, я и твои ноги! Да, веселенькая была бы компания!

– Фу, да не ошибешься ты, Анника! – сказал Томми.

Они погасили рождественские свечи. На кухне стало совершенно темно, только перед очагом, где за дверцами пылал огонь, лежал кружок света. Они молча уселись в кружок посреди комнаты. Пиппи дала Томми и Аннике по таблетке крумеляки. От любопытства у них по спине пробегал холодок. Подумать только: мгновение – и эти удивительные пилюльки будут лежать у них в животе, а потом они никогда, никогда не станут взрослыми. Это было замечательно!

– Давайте, – шепнула Пиппи.

Они проглотили по таблетке.

– Славная, милая крумеляка, не желаю стать взрослякой! – хором произнесли они все трое.

Дело было сделано. Пиппи зажгла висячую лампу.

– До чего здорово! – сказала она. – Теперь мы можем оставаться детьми. У нас никогда не будет мозолей и прочей ерунды. Хотя ведь пилюльки лежали в моем шкафу так долго, что нельзя быть железно уверенной в том, что они не утратили свою силу. Но будем надеяться на лучшее, верно?