Сергей Алексеев - Богатырские фамилии (Рассказы) Страница 5

— Вот так дела, — произнёс старик.

Собрался дед, куда-то ушел.

А среди ночи явились в село партизаны. Незаметно пробрались в хату. Схватили, скрутили немца, кляп ему в рот забили.

Притащили партизаны пленника в лес. Вынули кляп из горла.

— Кайзер? — спрашивают.

Хлопает тот глазами.

— Кайзер?

Не понимает кайзер.

Достали они фотографию.

— Ду ист кайзер?

Показывают пленнику фотографию.

Понял немец, в чём дело.

— Найн! — закричал. — Найн! Их бин официр Курт Шмульц!

Переживали Тимиш и Тараска, что вовсе не кайзер схвачен. Разгорелись у них фантазии. Всё строили планы, как бы всё же поймать немецкого императора. В Германию даже бежать собрались.

Не пришлось. Не понадобилось. Вскоре сами немецкие рабочие и крестьяне добрались до своего императора. В Германии произошла революция. Сбросил немецкий народ, как мы царя Николая, кайзера.

Пришлось немецким генералам убираться с советских земель.

— Продали нас, продали, — говорил Иржи Ружичка.

— Не может быть! Как так — продали?! — поражался Душан Швестка.

— «Как, как»! Очень просто. Как продают? Взяли и продали.

Даже сумму Ружичка называл, за которую их продали, — 15 миллионов рублей.

Иржи и Душан — чехословацкие солдаты. Иржи Ружичка — чех, Душан Швестка — словак.

— Продали, продали, — повторяет Ружичка.

Не верит Швестка. Не может быть! Иржи, наверно, шутит.

Тогда достал Иржи Ружичка чехословацкую газету «Прокупник Свободы» («Пионер Свободы»), раскрыл, показал Душану Швестке. Читает Швестка: «Французские миллионы». Так называлась статья. Прочёл Швестка статью. Всё ясно. Действительно, и он, и Иржи Ружичка, и другие чехословацкие солдаты за 15 миллионов проданы.

В годы, когда шла мировая война, Чехословакия входила в состав Австро-Венгерской империи. Австро-Венгрия так же, как и Германия, воевала против России. В России оказалось немало пленных австро-венгерских солдат, в том числе много чехов и словаков. Составился целый корпус.

После того как произошла Великая Октябрьская революция, пленным чехословакам разрешили покинуть Россию. Путь чехословацкого корпуса из России лежал через Сибирь и Дальний Восток.

Тронулись в путь солдаты. На сотни километров по Сибири растянулись железнодорожные составы, которые везли чешских и словацких солдат.

Однако зарубежные капиталисты хотели, чтобы чехословаки остались в России. Они рассчитывали поднять чехословаков на борьбу против Советской власти. Чешских и словацких солдат стали пугать тем, что якобы Советское правительство собирается их заключить в Сибири в специальные лагеря, а затем кому-то выдать.

— Выступайте, пока не поздно, против Советской власти. Выступайте! раздавались голоса наших врагов.

Не все, конечно, чешские и словацкие солдаты поверили в эти выдумки. Иржи Ружичка не поверил. Душан Швестка не поверил. Не поверили и многие другие. Знали они, в чём правда. Руками чешских и словацких солдат иностранные капиталисты надеются задушить Советскую власть. 15 миллионов рублей, о которых говорил Иржи Ружичка, были как раз те деньги, которые передали зарубежные капиталисты на организацию мятежа чехословацкого корпуса.

— Выступайте! Выступайте против Советской власти, — продолжают нашёптывать чешским и словацким солдатам. — Выступайте, пока не поздно.

Удалось всё же врагам Советской России обмануть многих чехословацких солдат. В мае 1918 года восстание чехословацкого корпуса началось.

Однако не все чешские и словацкие солдаты выступили против Советской власти.

Иржи Ружичка — не пошёл.

Душан Швестка — не пошёл.

И они, и сотни других вступили бойцами в Красную Армию.

Идёт у красных бойцов перекличка:

— Иржи Ружичка!

— Я!

— Душан Швестка!

— Я!

Выдающийся чешский писатель Ярослав Гашек, написавший знаменитую книгу «Похождения бравого солдата Швейка», тоже вступил в Красную Армию. Тоже за Советскую власть сражался.

Помнят советские люди помощь чешских и словацких друзей. Память хранят благодарную.

Вся железная дорога от Урала до Владивостока оказалась в руках у солдат мятежного чехословацкого корпуса. К белочехословакам присоединились и местные белогвардейцы. Вместе они и пошли против Советской власти. Пали сибирские города Новониколаевск (ныне это город Новосибирск), Красноярск, Иркутск, Омск. На Урале белые заняли Екатеринбург (ныне Свердловск) и Челябинск. Белые двинулись к Волге, шли на Самару (сейчас это город Куйбышев), на Симбирск (сейчас это город Ульяновск), на Казань.

Не продвинулись белочехословаки и белые дальше Самары, Симбирска, Казани.

Для борьбы с врагами был срочно создан Восточный фронт. На восток были посланы пополнения.

Особенно упорные бои с белыми и белочехословаками развернулись у города Казани. Здесь под Казанью и стал Серафим Лютков командиром роты. Был рядовым, а стал командиром роты. Вот как случилось это. Сражался Лютков под Свияжском. Это недалеко от Казани. Трудные были бои. Упорные. Взвод Серафима Люткова оказался как раз на самом ответственном месте боя. Хорошо сражались бойцы. Отважно. Командир взвода был к тому же у них надёжный, опытный.

И вдруг сразила командира взвода белогвардейская пуля. Как раз в это время белые снова пошли в атаку. Собрались наши ответить своей атакой. А тут командир убит.

— Взводный убит!

— Взводный убит!

Замешкались наши. Надо идти в атаку. Однако нет взводного. Нет команды.

Пошли голоса:

— Команду подай…

— Кто команду подаст?..

— Команда нужна!..

Нет команды. Вновь голоса:

— Команда нужна!..

— Команда!..

Вот тут-то и поднялся Серафим Лютков:

— Слушай мою команду. В атаку! Ура! Вперёд!

Встал и первым пошёл вперёд. Рванулись за ним другие. Ударили красноармейцы в штыки. Откатились белые.

Пошёл в атаку взвод Люткова. А за этим взводом соседний взвод. А за соседним ещё соседний. Рота за ротой. Рота за ротой. Устремился весь полк вперёд.

Уже после боя командиры стали выяснять, кто же поднял в атаку взвод.

— Лютков! Серафим Лютков!

Назначили Люткова командовать взводом. Справился он со взводом. Командовать ротой его назначили. Наши как раз подошли к Казани. Командиром роты Лютков и вступил в Казань.

Ясно другим: не с небес вожаки спускаются — командиры в бою рождаются.

Много было врагов у Советской власти. Явных. Неявных. Скрытых. Открытых. Выжидающих. Недобитых.

В числе врагов были и эсеры. Эсеры — слово сокращённое. Эсеры значит социал-революционеры. Существовала в России такая партия. Называли себя эсеры революционерами. Хотя на самом деле стали контрреволюционерами. Повели эсеры открытую борьбу против Советского правительства, против партии большевиков, против товарища Ленина.

30 августа 1918 года эсерка Фани Каплан стреляла во Владимира Ильича.

Ленин выступал на митинге перед рабочими одного из московских заводов. Подходил после митинга к автомобилю. Здесь у автомобиля и притаилась Фани Каплан. Две пули послала в Ленина.

«Всем! Всем! Всем! — разнеслось сообщение. — Всем! Всем! Всем!» Газеты известили о злодейском покушении на жизнь Владимира Ильича Ленина.

Положение Ленина было тяжёлым. Пули оказались отравленными.

В эти дни особенно упорные бои шли на Восточном фронте. Разгорелись они и вокруг Симбирска — родного города Владимира Ильича. Отважно сражались красные бойцы. Хотелось им взять Симбирск и доставить приятное известие товарищу Ленину.

Основной удар по Симбирску наносила сводная Симбирская стрелковая дивизия, которой командовал прославленный красный командир Гая Гай.

9 сентября. Ранний рассвет. Красные начали наступление. Весь день шёл бой. Продолжался он и десятого, и одиннадцатого сентября. Всё ближе и ближе подходили красные войска к Симбирску. Оставалось всего два километра. Гай дал приказ к решительной атаке. Устремились войска вперёд. Шли на штурм полки Московский, Орловский, 1-й симбирский, 2-й симбирский. Был под Симбирском и польский добровольческий кавалерийский дивизион.

Ворвались красные бойцы в Симбирск. Взяли Симбирск. Освободили. Полетела в Москву к Владимиру Ильичу телеграмма.

«Дорогой Владимир Ильич! — писали бойцы. — Взятие Вашего родного города — это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет Самара!»

Получил телеграмму Ленин. Тут же ответ отправил. «Взятие Симбирска моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны, — писал Владимир Ильич. — Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы».