Владимир Данилов - Магелланы с берегов Неженки Страница 5

За две недели Олави успел познакомиться со многими ребятами в поселке. А с Венькой Рюхиным они соседи. Вот и сегодня, когда Венька приехал к нему на лыжах и свистнул под окном, Олави тотчас схватил свои лыжи и выбежал на улицу.

А сейчас Олави никак не мог понять, почему мальчик с баяном обозвал Веньку дураком.

— Он куда пошел? — спросил Олави у Веньки, глядя на Толю Лушина.

— В школу, на репетицию. Будет на новогоднем концерте играть.

— А ему за это платят?

— Что? — не понял Венька.

— Ну, я говорю, за то, что этот мальчик играет, ему платят?

Венька удивился. О таких вещах его никогда не спрашивали. Да ему такая мысль никогда и в голову бы не пришла. «Что Толька народный артист какой, чтобы ему платить еще?» Но про себя подумал: «Ну, держись, «музыкальное сопровождение»! Я про тебя Олави такое наговорю, что он с тобой и знакомиться не захочет».

— Ага, — ответил Венька. — Директор школы ему платит. По десять рублей за каждое выступление.

4

Виктор Петрович сидел за столом и что-то писал. Вдруг раздался стук в дверь и вместе с клубами пара в квартиру ввалились братья Тергуевы.

— Здрасьте, Виктор Петрович! — разом выдохнули они и смолкли.

— Проходите, ребята, — обрадовался учитель. — Я так и знал, что вы придете. А я вот подвел вас. К вечеру температура поднялась. Целый день порошки глотаю. Но сегодня все же решил подняться, чтобы письмо в институт леса написать. Нельзя же это дело так оставлять. Может быть, этот грибок и на других вырубках есть. Надо, чтобы ученые посоветовали что-нибудь.

Братья молча присели, не зная, с чего начать разговор.

Павлик думал о том, что Сашка все же прав — надо было сперва посоветоваться с Виктором Петровичем, а уж потом звонить в город. А то теперь ученые и на письмо могут не ответить.

Сашке же, наоборот, не терпелось рассказать учителю, как Павлик попал впросак с этим звонком. Вот если бы он, Сашка, разговаривал с ученым, то его бы поняли правильно, не подумали бы, что кто-то из ташканских ребят шутки шутит. Но он молчал, потому что считал: рассказывать должен Пашка.

Виктор Петрович посмотрел на ребят и улыбнулся.

— Вот приятные собеседники у меня нынче! Сидят будто воды в рот набрали. Хоть бы спросили, как я себя чувствую.

— Как вы себя чувствуете? — в один голос выпалили братья.

И это получилось так неожиданно, что Виктор Петрович даже расхохотался.

Ребята сразу осмелели и принялись наперебой рассказывать о том, как бегали на почту и о чем вели разговор с учеными.

— Я думал как лучше, — с горечью сказал Павлик, а получилось, будто бы я во всем виноват. Теперь этот научный сотрудник Шелест как увидит на вашем письме обратный адрес — «Ташканы», так и читать не станет.

— Наоборот, это письмо объяснит ему и ваш телефонный звонок, — ответил Виктор Петрович. — Только вы сегодня же забегите на почту и отправьте его, а то мне доктор не велел пока на улицу выходить.

В пятницу утром, по дороге в школу, Павлик встретил Василия Егоровича.

Лесник, приветливо улыбнувшись, положил Павлику на плечо свою тяжелую руку в мохнатой рукавице из собачьего меха и сказал:

— Завтра в школу наведаюсь. Звонили мне вчера из города, про веточки расспрашивали. Сказали, в субботу знающий человек приедет. Вот с ним и заявимся по ваши души. А слово я свое сдержал — рябца приготовил. Так что приду с подарком.

— Звонили, говорите… — у Павлика даже дух захватило. — А про письмо они вам ничего не говорили?

— Какое письмо? — лесник наморщил лоб, пытаясь восстановить в памяти весь телефонный разговор. Затем покачал головой: — Нет, о письме речи не было.

Павлик второпях попрощался с Василием Егоровичем и что есть духу помчался к школе. Заскочив на минутку в свой класс и оставив учебники, он побежал к Сашке и рассказал брату о встрече с лесником.

— Вот это да! Так ты думаешь, что письма от Виктора Петровича они не получили?

— Не только думаю, а точно знаю, что не получили, Егорыч сам сказал.

— А в общем-то не трусь. Этот человек не найдет нас.

— С чего ты взял, что я трушу? Просто неудобно. Может, мы его от серьезной научной работы оторвали. Знаешь, давай не пойдем завтра на встречу с Василием Егоровичем?

— А как же рябчик? Егорыч ведь нам его обещал.

Но не успели братья договорить, как зазвенел звонок, и пришлось Павлику возвращаться в свой класс.

В субботу на большой перемене из пионерской комнаты вышел восьмиклассник Володя Мелькин. Его сразу же окружили ребята. И неспроста: под мышкой у Володи торчал свернутый рулон ватмана.

— Что там написано?

— Покажи!

— Ну что тебе стоит! — упрашивали ребята, а некоторые на ходу пытались отвернуть крайчик бумаги и заглянуть внутрь рулона.

Володе в конце концов все это надоело. Он остановился, поднял руку и, придав лицу серьезное выражение, громким голосом произнес:

— Уважаемые граждане Ташканской восьмилетней школы! Совет дружины повелел мне известить всех вас о том, что сегодня в жизни каждого из вас произойдет незабываемое событие. С этого дня каждый из вас, почтенные граждане поселка Ташканы, может встать на путь, проложенный Магелланом и его двоюродным братом Шерлоком Холмсом, Расступись!

Пока ребята, разинув рты, пытались разобраться в смысле всей этой словесной тирады, Володя проскочил к доске объявлений и, расправив рулон, кнопками приколол его к стене. Во всю ширину бумажного листа крупными буквами было написано:

«Сигнал дружины!

Сегодня в 18 часов для пионеров 4 — 8-х классов объявляется общий сбор. Форма — парадная.

Совет дружины»

— А что будет?

— Володя, скажи, о чем сбор?

— Мелькин, зачем, как на парад?

Ребята снова обступили Володю. Но он лишь загадочно улыбнулся и удивленно спросил:

— Ага. Значит, того, что написано в сигнале дружины, вам мало? Потерпите, милейшие, до вечера и все узнаете. Привет!

Расспрашивать Володю Мелькина дальше было совершенно бесполезно. Ребята постепенно разбрелись по классам. Но все знали одно: раз уж появился «Сигнал дружины», значит, всех ташканских ребят ждет что-то очень важное и очень интересное.

Сашка вошел в спортивный зал, где уже собралась вся дружина, а Павлик, осторожно прикрыв за ним дверь, остался за порогом.

В зале мгновенно наступила тишина, будто все только и ждали, когда появится Сашка. Стоявший в коридоре Павлик тихонько, боясь скрипнуть, приоткрыл дверь и прильнул глазом к образовавшейся щели. От белых рубашек, кофточек и ярких галстуков в зале было как-то светло и празднично. У Павлика в душе что-то шевельнулось. Он вдруг почувствовал себя совсем одиноким, и ему нестерпимо захотелось оказаться в этот миг там, в зале.

На невысокой сцене стоял накрытый бархатной скатертью стол. За ним сидели Виктор Петрович, лесник Василий Егорович и незнакомый седой человек.

Когда все уселись и Таня Калитина объявила о начале сбора, поднялся Виктор Петрович и сказал:

— Ребята, с вами очень хочет поговорить наш гость старший научный сотрудник института леса филиала Академии наук СССР Семен Аркадьевич Шелест.

Услышав знакомую фамилию, Павлик впился глазами в человека, с которым всего несколько дней назад разговаривал по телефону.

Семен Аркадьевич поднялся из-за стола, подошел к самому краю стены и, улыбнувшись такой доброй и приветливой улыбкой, которую дарят только большим и хорошим друзьям, заговорил:

— Я вам, ребята, расскажу любопытную историю. В одном лесном поселке жили-были два брата, самые обыкновенные мальчишки.

Однажды в зимний день шли они по лесу и вдруг услышали выстрел. Подумали братья, что недобрый это человек стрелял. Хоть и страшно им было, решили догнать. И догнали, да только человек этот лесником Василием Егоровичем оказался.

Трудно передать, что в этот миг творилось в душе Сашки и Павлика. Их радовали добрые слова, которые сказал о них ученый. Сашка даже взглянул по сторонам — не смотрят ли на него ребята. А Павлик искренне пожалел, что не вошел в зал вместе с Сашкой и теперь ему приходится из-за своего упрямства торчать за дверью.

А все остальные, кто был в этот вечер на сборе, услышав имя Василия Егоровича, сразу догадались, что речь идет об их поселке и о ком-то из ташканских мальчишек. Но о ком? Братьев на весь поселок нашлось бы добрых десятка три, а вот кто эти братья, Шелест не сказал. Все как-то подались вперед, ловя каждое слово ученого. А он продолжал свой рассказ.

— Василий Егорович был очень опечален. Большая беда пришла к нему. На одной из вырубок, где он несколько лет назад посеял семена сосны, сеянцы заболели опасной болезнью, которая называется фацидиоз, или по-иному — снежное шютте.