Мария Бершадская - Грустный радостный праздник Страница 5

Дедушка удивлялся.

Я рассказала, как мы сделали его любимый табак, а дедушка снова понюхал его и чихнул – четыре раза подряд. У него даже уши порозовели от удовольствия.

Дедушка плакал.

А может, это был тающий снег из шерстяного мешочка? Я так и не поняла…

Дедушка снова взял мешочек с ароматом бабушкиных духов. А потом сказал:

– Такие духи я купил, когда шел делать Мариночке предложение…

Я сразу представила это «предложение» – в виде длинного мостика, по которому идёт Будущий Дедушка и волнуется, ведь он не знает, что будет в конце: вопросительный знак, точка или вообще многоточие.

Если я стану писателем, напишу ещё одну книжку про Настоящую Любовь. Только не очень длинную, такую… тоненькую. А потом стану сочинять про что-нибудь другое. Про самолеты или про динозавров. Я ещё не придумала.

Каждое воскресенье Будущий Дедушка ездил в деревню на свидание к Будущей Бабушке. Через полгода она вернулась обратно в город, и они стали встречаться четыре, потом пять и наконец – шесть раз в неделю. Однажды Будущая Бабушка испекла пирог и пригласила в гости Будущего Дедушку. А Дедушка решил, что он не просто придёт есть пирог. Он придёт и скажет, что от любви потерял аппетит и сон и теперь хочет жениться на Будущей Бабушке, чтобы видеть её каждый день. Он сочинил длинную речь в стихах, погладил рубашку и даже купил Бабушке её любимые духи Шинель.

До встречи оставалось два часа. Дедушка бегал по дому и волновался. И тут он вспомнил, как его мама говорила: стирка всегда успокаивает. И чтобы успокоиться, Дедушка постирал носки.

Но через час он понял, что совершил СТРАШНУЮ ОШИБКУ. И заволновался ещё больше. Потому что у него было только две пары носков. Одна дырявая. А вторая – та, что висела на батарее, – мокрая.

Зимой, в мороз – в мокрых носках… Ну уж нет! Вдруг он заболеет, и Будущая Бабушка решит, что ей не нужен такой чахлый муж.

Тогда Дедушка решил примерить дырявую пару. То, что он увидел, ему совсем не понравилось. Носки были чёрными, а из дырок торчали розовые пальцы.

Вы скажете – дырки можно зашить. Но Дедушка был студентом. Он жил далеко от дома, и никаких ниток у него не водилось.

Можно купить новые носки. Но у Дедушки не было денег, потому что он всё потратил на духи Шинель.

Конечно, он мог не пойти в гости к Будущей Бабушке. Но тогда не получилось бы никакой истории про Настоящую Любовь.

И тут Будущему Дедушке пришла в голову ГЕНИАЛЬНАЯ МЫСЛЬ. У него не было денег, не было ниток. Зато были акварельные краски: Будущий Дедушка любил рисовать. Он быстро закрасил торчащие пальцы и побежал на встречу с Будущей Бабушкой.

Дома у Бабушки жил большеухий лохматый пёс. Дедушка сразу его погладил – чтобы показать, как он любит животных. Потом они ели вишнёвый пирог. Псу тоже достался кусочек, и он, чавкая, жевал его под столом.

Дедушка продолжал волноваться – так сильно, что у него заурчало в животе. Чтобы успокоиться и заглушить урчание, он съел большой кусок пирога. А потом ещё один.

Пёс под столом тоже волновался. Он ведь не знал, зачем к ним пришёл этот большеухий лохматый человек. Пёс быстро проглотил свой кусок пирога. В животе у него тоже урчало, но никакой еды вокруг больше не было. Он куснул бабушкин тапочек – и сразу получил по носу. И тут пёс увидел НОГИ. А на них – чёрные носки. По носу ему ещё никто не дал. Значит, можно попробовать, какой носок вкуснее – левый или правый.

Будущий Дедушка ничего не мог сделать. Только дёргать ногой под столом – то левой, то правой. И доедать четвёртый кусок пирога. Он давно хотел сказать Будущей Бабушке о своей любви. Но стихи он забыл, а говорить про потерянный аппетит было бы странно.

И всё-таки он решился: вскочил, весь усыпанный крошками, и закричал на всю комнату:

– Марина! Я вас люблю и… это… в общем…

Тут он вспомнил, что всё это нужно делать не так, а красиво опустившись на одно колено – как в кино.

– Марина! – повторил Будущий Дедушка, отодвигая стул. – Я вас…

Он уже стоял перед ней, и Будущая Бабушка покраснела и опустила глаза, и уже была готова сказать ему «да»… Но вместо этого она сказала: «Ой!»

Будущий Дедушка решил посмотреть, что же её так удивило.

И увидел. Чёрные носки. Розовые пальцы, торчащие из дырок. И довольный лохматый пёс… с чёрным-чёрным языком! Наверное, он подумал, что акварельная краска – отличное дополнение к вишнёвому пирогу.

Здесь можно было бы ставить точку. Если у тебя дырявые носки, как уж тут говорить о Настоящей Любви!

Но Будущая Бабушка была не только умной, красивой, быстрой и смелой. Она была ещё и решительной.

Поэтому… ОНА САМА СДЕЛАЛА ДЕДУШКЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ!

– А что было дальше? – спросила я три раза подряд, но Мишка не отвечал.

Дедушка тоже молчал. Никогда не видела, чтобы люди засыпали так быстро. Он лежал на боку и тихонько посвистывал – как закипающий чайник. Я заметила красную шерстяную нитку у него под щекой. Наверное, там прятался мешочек с ароматом бабушкиных духов.

Я встала и на цыпочках пошла к двери. Пол заскрипел, и Мишка вздрогнул – как будто он был совсем далеко, а теперь вернулся и увидел меня.

– Мишка, что было дальше? – шёпотом повторила я.

– Как что? – удивился Мишка. – Свадьба, конечно!

Домашку на понедельник я сделала кое-как.

Папа вздохнул над буквой «ю» в моей прописи и сказал, что лучше бы я писала помедленнее. Но я решила, что и так сойдёт.

После ужина я достала свою волшебную тетрадку. Нарисовала один ряд снежинок, а потом карандаш сломался.

Может, Анька права? Не будет никакого Деда Мороза, потому что снег так и не выпал.

И подарков не будет. И вообще, волшебная тетрадь со снежинками – это глупости, игрушка для доверчивых малышей.

Я швырнула тетрадку, и она улетела куда-то за кровать. Ну и пускай там лежит вместе с клубками пыли, конфетными фантиками и старым носком.

Я вдруг поняла, что ужасно устала.

Всё стало каким-то тяжёлым: голова, руки… даже мысли.

Я влезла в пижамные штаны, а переодевать майку уже не было сил.

Я слышала, как Аня заглянула в комнату и сказала папе:

– Смотри, она точно спит! Ничего себе, в полдевятого!

Слышала, как папа спросил:

– Жень, ты не заболела?

Я хотела ему ответить, но не успела, потому что усну…

– Откуда я помню, куда его положила?!

Я услышала этот крик и открыла глаза. Было темно – и в комнате, и за окном. Анька заворочалась в кровати и пробормотала:

– Посмотри в холодильнике…

Она во сне болтает всякую чушь и даже не просыпается.

Я полежала на правом боку, потом на левом. Перевернулась на живот. Сунула голову под подушку. Папа говорит, если не спится, можно считать овец. Я выбрала зайцев – они ещё лучше прыгают. Три, десять, пятнадцать… А если в зайца охотник выстрелит из ружья… или волк нападёт… Тогда заяц что… умрёт?

Умрёт. Раньше это было обычное слово. Ни про кого, просто так. А теперь Мишка взял и сказал его… про дедушку. И всё стало по-другому.

А вдруг с мамой что-то случится в этой командировке? Или уже случилось?! Вдруг она заболела, попала под автобус…

Я не хотела об этом думать! Я даже потрясла головой – изо всех сил, чтобы вытряхнуть дурацкие мысли. Но ничего не получилось. Мысли проплывали мимо, как рыбы в аквариуме. Я их видела, а сделать ничего не могла.

Умирают дедушки, мамы и папы… Даже дети. А если умирают дети, значит… и я…

Мне стало холодно.

– Ань… Аня-я-я! – я звала её шепотом, потом громче. Но Анька не слышала.

Я осталась одна. Получается, без меня всё может быть точно так же? Папа будет готовить омлет на завтрак, Анька – сидеть в интернете. Без меня изобретут что-нибудь замечательное, будут показывать новые фильмы в кино, Мишка вырастет…

Я лежала на спине и смотрела на светящиеся планеты, которые Анька попросила меня приклеить к обоям – чтобы получилось повыше. Когда-нибудь клей высохнет, и планеты отвалятся. И все забудут, что только я могла дотянуться так высоко – без лестницы, без табуретки.

Слёзы текли так сильно, что у меня стало мокро за ушами.

– Ань… Анька…

В носу у меня что-то булькало, голос охрип. А она даже не пошевелилась под одеялом.

Я больше не могла лежать в кровати совсем одна.

И тут я вспомнила: в четыре года я часто просыпалась ночью от какого-то страшного сна и не могла заснуть.

Сейчас я встану и сделаю то, что мне всегда помогало, когда я была маленькая.

И как это я раньше не догадалась!

Я только открыла дверь – и папа сразу проснулся.

Я даже позвать его не успела.

Диван был разложен. На мамином одеяле валялись журналы и книжки, а папа ютился у стенки.