Девять возвращений [Повести и рассказы] - Коршунов Михаил Павлович Страница 5

Какого цвета должна быть доска — черного, коричневого или зеленого? Какой должна быть форма для старшеклассников и, главное, для старшеклассниц? А прическа? А туфли?

Вера Николаевна вложила записки в дневник школы — пускай ознакомятся учителя. Кстати, за последнее время в дневнике появились интересные записи. Василий Тихонович — за большую самостоятельность учеников. Татьяна Акимовна настаивает на изменении изучения химии в девятых классах: начинать предмет с современного строения атомов элементов. Ольга Борисовна пишет: «Надо создавать на уроках проблемные ситуации». Александра Викторовна Ракузина добавляет в записи Ольги Борисовны, что «знания должны приобретаться не памятью, а мыслью» и что надо навсегда покончить с «футлярной педагогикой».

«Шевелитесь — не то вас заменят кнопкой!» Кто это — Юра или Миша Воркутинский? Мастера афоризмов.

В дверь заглянула секретарь комитета комсомола Нина Гриценко.

— Заходи. У тебя что — нет занятий?

— Контрольная. Уже написала. Вера Николаевна, ребята просят устроить бал. Эскиз бала, новогоднего. Деньги есть — заработали на овощной базе и на почте.

В дверь всунулась голова Артема, заведующего сектором культмассовой работы.

— Входи. Тоже написал контрольную и свободен?

Артем кивнул и сказал:

— В плане записано: к каждому мероприятию должен быть составлен эскиз. Новогодний бал — мероприятие? Эскиз надо составить? Надо. Закон. Давайте и составим, чтобы достойный нашей школы!

— Законники, — улыбнулась Вера Николаевна.

— Чтим и выполняем, — парировал Артем.

— Что предлагаешь?

— Съезд гостей. «Кто там в малиновом берете с послом испанским говорит?..» Старинные фонари навесим. В подвале валяются. Цветов накупим живых. Лотерею устроим. Деньги есть, заработали!

— Вам что, эти деньги руки жгут?

— Жгут, Вера Николаевна.

В кабинете директора за столом сидит вовсе не директор, а девчонка из 9-го «А». И сидит-то она не за столом, а на валике дивана. Постукивает о зубы тоненьким карандашиком. Директор боится этой девчонки, потому что девчонка согласится на этот гала-эскиз. Фонари старинные… Съезд гостей… «Кто там в малиновом берете…» Права Антонина Дмитриевна, что относится с осторожностью.

В кабинет вошел Вадим Нестерович Лось.

— Простите, — обратился он к Нине и Артему. — Мне надо поговорить с директором.

Ребята вышли.

— Хочу сообщить результаты моего дежурства по школе. Ученик Лекомцев ведет себя недопустимо. Грубит мне как преподавателю. Я прошу довести до сведения родителей. Мог бы не беспокоить вас, но в девятом «А» нет классного руководителя. Самоуправляются. Так сказать, бесклассовое общество…

Вера Николаевна стояла у окна, смотрела на школьный парк. Она любит свой кабинет в эти вечерние часы. Где-то раздается стук молотка: школьный плотник Романушкин подгоняет осевшую дверь или ремонтирует перила.

Подъехал грузовик. Из кабины выпрыгнула Любовь Егоровна. И тут же ей навстречу выбежали ребята. Начали выгружать из грузовика новые парты.

Директор спустилась вниз, вышла на крыльцо.

— Всем одеться!

— Нам не холодно!

— Марш! Марш!

— А вы сами без пальто?

— Я директор. Мне можно.

Она вернулась в школу. Пошла посмотреть, чем занят Романушкин. Он долбил в одном из младших классов стену.

— Романушкин?

Романушкин поднял голову. Перестал стучать.

— Что вы делаете?

— Выполняю заказ.

— Чей заказ?

— Паренька. Побежал на улицу.

Вера Николаевна решила обождать — выяснить, что происходит.

Вскоре явился Тыбик.

— Понимаете, жалуются маленькие — утром плохо видно, что написано на доске. Не проснулись как следует. Я и придумал — укрепить лампу. Конструкторскую, на гармошке. Можно поворачивать, освещать доску.

Вера Николаевна посмотрела на Тыбика. Улыбнулась. Вадим Нестерович говорит, что в наше время нет настоящих ребят. Что все они скептики, отрицатели…

— Где лампу достанешь с гармошкой?

— Есть уже. Я бы и пробки для нее сам забил. Шлямбура нет. Романушкина пришлось просить.

— Готовы тебе пробки. — Романушкин собрал инструмент и ушел.

Витя откуда-то из угла вытащил лампу с гармошкой. Приставил к пробкам.

— Удобно? Шнур поверху натяну, где филенка.

— Мы и в других классах сделаем. Отличное будет ДУ. Достижение Учащегося, — сказала Вера Николаевна.

Витя смущенно улыбнулся:

— ВВ. Весьма Вероятно…

— Ты дружишь с Юрой Лекомцевым. Какие у него отношения с отчимом?

— По-моему, нормальные.

— А где сейчас отец?

— На Севере. Далеко. Забыл, как называется место.

— Пишет Юре?

— Пишет. Редко. — Витя подумал и добавил: — По-моему, редко. Почта оттуда…

— Узнай, пожалуйста, адрес и скажи мне. Хорошо? Узнай тактично. Не у самого Юры и не у мамы.

— У бабушки Фроси спрошу. Мы у нее завтра собираемся. Редколлегия.

Вернулся Романушкин.

— В девятом «А» надо менять парты. Когда будем?

— Во всех классах уже поменяли?

— Во всех.

Вера Николаевна медлила с 9-м «А». И каптерку надо переоборудовать, отдать Василию Тихоновичу под дополнительный кабинет физики.

Однажды Лена застала в классе Веру Николаевну. Лена пришла со стопкой дневников и классным журналом.

— Вы проверяете чистоту?

— Нет, Леночка.

— Свет зажечь?

— Зажги.

Лена положила на стол дневники и журнал. Зажгла свет.

Доска была густо исписана иксами, зетами в кубе, в четвертой степени.

— Саша Троицкий. Решает великую теорему Ферма.

— В наше время тоже решали теорему Ферма. И на этой самой доске.

— Как?

— Я училась в этом классе.

— Как? В нашем классе? Вы? Правда, Вера Николаевна?

— В девятом «А». Перед войной.

— Свет погасить? — вдруг спросила Лена.

— Я на минутку. Ты садись, занимайся делами. И у меня дела. Я пойду.

— Вера Николаевна, в классе все так же было, как сейчас?

— Да.

— Каптерка? Чучела стояли? Аквариум?

— Все так же было.

— А Григорий Петрович, он с вами учился? Витя его нашел со своим отрядом. Как героя войны. Совсем недавно. — Лена смутилась. — Мы к нему ходим — и не знали. Он тоже учился в нашей школе?

— Учился.

— А мама Юрина?

— И она, — кивнула Вера Николаевна как-то поспешно.

И Лена вдруг поняла, что не надо было задавать этот вопрос и вообще расспрашивать обо всем этом. Вера Николаевна сама могла бы рассказать Тыбику о Григории Петровиче и о других. Но ничего не рассказала. Может быть, поэтому и с Леной говорит о Юре так, как никто другой в школе?.. Есть причина? Лена это давно почувствовала и не ошиблась, значит.

И ей вдруг показалось невежливым оставаться дольше в классе.

— Я пойду. — И еще раз спросила: — Свет погасить?

— Как тебе хочется.

Лена свет погасила и тихонько вышла из старого 9-го «А», в котором осталась сейчас Вера Николаевна.

Только что закончилось классное собрание. Кричали, спорили. Лена боялась собрания, потому что будет разговор о Юре — правда, не об успеваемости, а о дисциплине. Поругался с Лосем. Наговорил ему такое, что Лось написал в дневник школы и еще куда-то. Требует решительных мер.

Двоек у Юры нет. То наполучал двоек, то все исправил. Ольга Борисовна поставила ему недавно пять за ту же самую теорему об условном неравенстве и сказала: «Лекомцев, надеюсь, с вашим двоенным юмором покончено».

Юра кивнул и ответил, что повторяться в шутках — это уже неинтересно, он понимает. Поэтому придумает что-нибудь новенькое, хотя бы с теми же пятерками. Этакий пятерочный юмор.

Ольга Борисовна засмеялась и сказала в допетровском варианте, на «ты»: «Лекомцев, ты прекрасен в своей дерзости!»

И с Татьяной Акимовной у Юры состоялся разговор. Татьяна Акимовна — человек другого плана. Редко шутит. «Прошу доказать, что в состав соляной кислоты входят ионы водорода, ионы хлора. Прошу отметить физические свойства галогенов». И все это без улыбки. И только однажды слегка улыбнулась, когда прочитала в сатирическом листке: «Вы не видели Натрий? Ушел с Хлором к Сере…» Юра сумел ответить Татьяне Акимовне на все «прошу». Татьяна Акимовна, удовлетворенная, кивнула и сказала: «Прошу учиться нормально».