Эдуард Веркин - Мертвец Страница 55

Он обвёл руками кусок мироздания за забором парка, от остановки до улицы Вокзальной. По нему шагали весёлые люди разного возраста, кто-то неплохо свистел, катались туда-сюда ребята на роликах, откуда-то доносилась музыка.

Ладно, жабы, двинем в «Дружбу». Посмотрим нормальное кино, Шах всё-таки обещал. А то меня с вашего прошлого кино до сих пор тошнякает.

Мы вылезли из крутилки, пробрались через забор, потом через дорогу и оказались в «Дружбе».

В этот раз народу собралось много, можно сказать — полно. Наши горожане любят халяву. Припёрлись все и детей маленьких припёрли. Взрослые с солидными рожами бродили туда-сюда, мелочь бегала и путалась под ногами.

Матери не было. Наверное, сидит в киномеханицкой. Сарапульцева-то выбыла из строя, придётся матери самой с киноаппаратурой справляться.

В зал пока не пускали, и мы принялись бродить по фойе, так, бесцельно в общем-то.

Автоматы включили! — вдруг радостно воскликнул Упырь. — Я пойду!

И шарахнулся к «Морскому бою», занял очередь. Я в эти автоматы уже давно во все переиграл, они мне были неинтересны, только раздражали своим кретинизмом. Особенно «Воздушный бой». Не, сорок лет назад, это, наверное, было пиком игрового прогресса, а сейчас...

Пойдём лучше к «столбу», — подтолкнул меня Вырвиглаз.

В противоположном от всяких там «боёв» углу разместился автомат, играющий на деньги. Ажиотажа возле него не наблюдалось, все, кто мог осчастливиться, уже осчастливились.

Рядом с аппаратом сидел хозяин вьетнамец. Вырвиглаз разменял у него двести рублей, устроился между двумя прожжённого вида мужиками и принялся кормить синий столбик деньгами.

Он стоял, тупо кидая пятёрки в тупую щель, а я стоял рядом и смотрел. Вырвиглазу не везло. Аппарат жрал монеты, а выдавал их обратно раз на пятый, а то и реже. А потом и вовсе затих. Было слышно, как денежки проваливаются в железные внутренности, и всё.

У Вырвиглаза осталось монет пять, не больше, и он начал свирепеть. А эти последние монеты он просто загнал внутрь, сопровождая каждую полновесным шлепком, так что вьетнамец начал даже волноваться.

Когда последняя монета исчезла и взаимности автомат не проявил никакой, Вырвиглаз просто почернел.

Не везёт, — сказал я.

Что значит «не везёт»? Это не «не везёт», это он подкрутил свою машинку! Эта японская морда подкрутила свою технику, теперь все только проигрывают!

Я нащупал в кармане пятёрку. Сдача от пиццы.

Это просто невезенье, — сказал я. — Вот смотри.

Я сунул денежку в автомат. Внутри его что-то тут же щёлкнуло, и в лоток с победным звоном посыпались монеты. Тенц-тенц-тенц.

Они падали и падали, и все смотрели в мою сторону, а на лице у вьетнамца было такое грустное-грустное выражение.

Я в три приступа выгреб пятёрки, разменял их в обратную сторону. Пятьсот рублей.

Вырвиглаз глядел на меня с ненавистью.

Спасибо, — сказал я. — Деньги мне пригодятся. Куплю на них...

Слушай, Леденец, это нечестно, а?

В этом суть игры. Я тебя за уши не тянул.

Вырвиглаз в ярости треснул по стене кулаком.

Ты бы мне мои двести рублей отсыпал, а ?! — спросил-потребовал он.

Зачем тебе двести рублей, Вырвиглаз? В будущем всё равно одни нанотехнологии будут.

Да пошёл ты...

Вырвиглаз рыкнул ещё что-то злобное и отправился на второй этаж. А я — к Упырю, он там вовсю разыгрался, топил корабль за кораблём, даже подводные лодки, и при каждом попадании подпрыгивал от хищного удовлетворения. Потом его время закончилось, и за перископом устроился какой-то мелкий мальчишка.

Классная игрушка, — сказал Упырь. — Вообще... А я даже раньше таких не видел. Нет, я автоматы игровые, конечно, встречал, но они были совсем другие, такие крутые. А тут всё так просто...

На роже у него остался овал от резиновой маски.

Со стороны входа послышался смех. Смеялись ребятишки. Визжали от восторга. Радовались. Вопили. Хлопали шарики. Что-то звонко сыпалось по полу.

Что там? — заинтересовался Упырь.

Да ничего там, чушь какая-то...

Там что-то такое... — Упырь поднялся на цыпочки. — Интересное...

Ничего интересного. Там просто какая-то чушь...

Там клоун! — выглядел Упырь совершенно счастливо. — Там клоун! Я обожаю клоунов!

Он побежал на звук колокольчика. Баран.

Я постоял некоторое время, а потом тоже потянулся к колокольчику. Лучше уж я буду там, чем тут.

Вокруг всей этой суматохи скопился народ, даже взрослые подтянулись, так что маленькая толпа образовалась. Я осторожно протиснулся сквозь.

Клоун был как клоун. Белое лицо с синими разводами, красные брови, красный нос, рыжий парик, сделанный из игрушечного льва, я-то знаю. Зелёный комбинезон, перекрашенный из комбинезона механика. Розовые ботинки с дурацкими бонбонами.

—А давайте теперь в паровозик! — дебильным голосом прочирикал клоун. — Чур, я первый!

Ура!!! — вопили дети и выстраивались в паровозик.

Они топали по кругу, пыхтели, завывали, клоун лупил их надувным молотком и раздавал карамельки.

И Упырь. Тоже там был, тоже в паровозике. Пыхтел, руками двигал, как поршнями, смотреть тошнило.

Иди сюда! — крикнул он мне.

Я сделал шаг назад. Упырь отцепился от паровозика и, приплясывая, подбежал ко мне:

Пойдём, это здорово!

Но я отдёрнул руку. Клоун продолжал веселуху. Посыпались конфетти, серпантины и какой-то разноцветный рис, всё это крутилось и вертелось в безбашенном хороводе.

Пойдём, это здорово!

Не хочу!

Откуда-то неожиданно вынырнул Вырвиглаз, его только не хватало. Он поглядел на клоуна, поглядел на меня, ухмыльнулся.

Твоя мамашка? — Вырвиглаз ткнул меня в бок.

Я сделал вид, что не заметил.

Мамашка твоя? — уже громче спросил Вырвиглаз.

Я промолчал. Вырвиглаз идиотски рассмеялся.

Твоя мама клоуном работает? — с интересом спросил Упырь. — А ты и не рассказывал! Это здорово! А я всегда в детстве хотел, чтобы у меня на дне рождения были клоуны! Только почему-то всё время не получалось...

Классно скачет, — прокомментировал Вырвиглаз. — Смешно.

Клоун подпрыгивал между ребятами, нёс какую-то пургу про Бармалея, дул в какую-то гуделку.

А я и не знал, что твоя матуха — клоун! — уже совсем громко сказал Вырвиглаз. — То-то я смотрю, что ты тоже такой клоун!

Я молчал.

Мать прыгала и кривлялась. Не знаю, видела ли она меня.

У меня ласты есть зелёные, могу предложить, — заржал Вырвиглаз. — Классно к костюмчику пойдёт!

Так это твоя мама? — тихо спросил Упырь.

Я молчал.

Глава 22

Слащёв и Ко

Воскресенье получилось коротким.

С утра заявился отец. Выглядел он вполне здорово. Закончил возню с дровами и объявил, что сегодня наше дружное семейство предпримет поездку на картошку, совмещённую с пикником. Мне не хотелось ехать ни на какую картошку, но ещё меньше мне хотелось видеть Упыря. И я решил, лучше на картошку.

Картошка разрослась хорошая, а пикник удался ниже среднего. Папаша чересчур рьяно взялся за шашлык. Шашлык делать он не умел, мясо горело, а то, что не горело, получалось сырым. К тому же они не купили нормального мяса, ни баранины, ни свинины, — купили окорочка, замариновали их и принялись жарить. Всем известно, что из окорочков получаются дрянные шашлыки. Невкусные. Зачем вообще было затевать всю эту семейную идиллию?

Освободился я только после обеда, даже ближе к вечеру.

И сразу отправился к музею.

Музей уже не работал, на информационном стенде висело объявление. Экспедиция должна была состояться в следующую субботу.

В следующую, совсем скоро. А потом они ещё поедут к курганам. В августе. Будут искать золото скифов и купаться в море. В глубоком Чёрном море, — говорят, оно пахнет сильнее всех остальных морей.

Но в объявлении про это ничего не говорилось. Зато там имелась специальная графа, поле для вписывания фамилий желающих, зудящих метеорито-исканием, и успели вписаться уже семь человек. Катька Родионова была, само собой, первой.

Я хотел что-нибудь нехорошее сделать, приписать к её фамилии что-нибудь дурацкое. Чтобы получилось такое, к примеру: Родионова-Кадык или Родионова-Сикосьнакось. Но вдруг я подумал, что на самом деле я совершенно этого не желаю.

Мне всё равно.

Я улыбнулся и отправился домой. Остановился возле ларька с мороженым. Купил две штуки, съел на месте, купил ещё две штуки, съел.

Рядом стояли две баторские девчонки.

Я их не знал, но то, что баторские, не сомневался: они в костюмах спортивных были. Девчонки смотрели на меня с интересом, но без удивления, баторцы вообще мало удивлялись, они как спартанцы — не удивляются и не спрашивают. Стояли, рубали шоколадное мороженое по семь пятьдесят в стаканчиках, тоже, кстати, по два стаканчика держали, один — в правой, другой — в левой. И облизывали тоже от каждого — по очереди. Старый приём, чтобы, если ещё кто подвалит, не угощать — вряд ли кто захочет обслюнявленное мороженое. Это как в столовке: чтобы, пока ты бегаешь за компотом, не сожрали котлету, надо на неё плюнуть. Тогда точно никто не покусится. Кроме Вырвиглаза, Вырвиглаз умеет ловко срезать верхнюю заплёванную часть. Он — настоящий баторец. По духу.