Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 2 Страница 59

Чуть приметно вздохнула в давних шрамах сосна,

У корней желвакастых каска чашей лежит,

И сосна без приказа дань войны сторожит.

Но не дремлется старой, все смолистая ждет,

Что за каской солдатской все же кто-то придет.

Расшумелась вдруг птаха — как ей знать о былом?

Кто сражался без страха, кто лежит за селом?

Делят что-то сороки, не стыдясь, на виду.

Разомлел на припеке вереск в белом меду.

Обвалились окопы да траншеи ходы,

Бродят узкие тропы у приволжской гряды.

1972 г.

***

Дрожь прошла по составу.

Еще толчок — и в путь.

Вагоны ползут устало

В тревожную белую муть.

...Война... навалилась на плечи,

Дохнула нежданной бедой.

Будут ли снова встречи,

Девчонка, с тобой?

Город в морозной дымке,

И дымка в ее глазах.

У мамы лицо в морщинках

И все в слезах.

Вагоны стучат на стыках:

— Далек, далек к дому путь.

А сердце наполнено криком

И шепотом: «Не забудь...»

1976 г.

***

Стихи посвящаются девушкам,

Погибшим во время войны

Речки наши солнечные, русские,

Чистая студеная вода,

У истоков — медленные, грустные,

Вам знакомы радость и беда.

Загрустила звездочка далекая,

Наклонился в поле колосок,

Девушка, по-русски синеокая,

Уронила руки на песок.

Ластится волна тревожно к берегу,

К прядкам окровавленных волос.

Умирая, ты России верила,

Обелиском встала на откос.

Речки наши, солнечные, русские,

Чистые студеные мои,

Как девчонки,

Что роняли русые

Головы на грудь родной земли.

1977-1978 гг.

На протяжении многих лет тема войны не оставляла, да и сейчас не отпускает меня. Нет-нет да и прорвутся пережитые воспоминания и прольются болевыми строчками о нашем тяжелом детстве, о безвременно погибших, о многострадальной русской земле.

Мать-земля

Мать-земля,

Не случайно тебя называют

Светлым именем дети твои!

В час веселья тебя обнимают,

В час раздумий тебе доверяют

Мысли, чувства, надежды свои.

Смерть топтала тебя сапогами,

В сердце била горячим свинцом.

Не иссякла земля родниками,

Поднялась с опаленным лицом.

Затвердело в груди у России,

Сыновей заслонила собой.

И поплыли озерные сини

Над великой российской землей.

Мать-земля,

Не случайно тебя называют

Светлым именем дети твои,

И колени к тебе преклоняют,

Знаком верной сыновьей любви.

1980 г.

Пока живо поколение того времени, военная тема будет еще долго звучать в стихах, в прозе, в драматургии, возможно, волновать новое поколение людей, но не так остро. А там уж время покажет. Как знать? Если писатели смогут передать те чувства, все то, что пережило в прошлом наше поколение, наше государство, то далекие потомки воспримут время своих предков достойно и заинтересованно. Взволновали же меня издревле далекие русско-литовские войны? И возникло после прочтения книги Алексея Толстого «Князь Серебряный» пока недописанное либретто оперы, где звучит монолог старика — истории вещателя, где показано возвращение князя и его дружины с войны.

Виденье старины глубокой

Лишь только ночь земли коснется,

Лишь расплетет туман узор,

Роса жемчужная проснется

И устремит к вселенной взор,

Лишь только свет звезды далекой

Сольется с шепотом ключа,

Лишь колокольчик синеокий

Замрет у спящего ручья,

Курган откроется двуглавый,

Вбирая лунные лучи,

Блеснут кольчуга, шлем, забрала

И богатырские мечи.

Дружина встанет из кургана,

В пустых глазницах блеск очей,

Горят кровавым цветом раны,

Лампад огонь! И жар свечей!

Ты слышишь? Реквием былинный.

Ты видишь? Витязь на коне.

То — русский князь, краса дружины.

Знамена вражьи на земле.

Заря бледна. И саван белый

Прикрыл задымленный курган.

Дружина где? Где витязь смелый?

Ползет лишь призрачный туман.

1987 г.

Мне снится война

До сих пор пугают гроз раскаты

И дождей густая пелена,

Снятся мне погибшие ребята,

Снится мне проклятая война.

Где-то там усталый душный вечер,

Над землей проснулась синева,

Я иду, бегу заре навстречу,

Я туда, где только тишина!

Обнимаю старые березы,

Кудри их покрыла седина,

На листочках вновь росинки-слезы,

Верно, им пригрезилась война?

Полыхнуло солнце медью красной,

Заискрилась волжская волна.

Над землей проснулся день прекрасный.

С добрым утром майским, тишина!

1960 г.

Тишина над Хатынью

Тишина над Хатынью, тишина...

Луч рассветный скользнул на покосы,

Будто здесь не ступала на землю война,

Травы знали лишь синие росы.

Жутко от этой тишины,

В ней бродят тени сожженных.

И слышится шепот теплой земли,

Принявшей пепел влюбленных.

Тишина над Хатынью, тишина...

Болью в сердце рассвет отдается,

Страшно очень, когда снова в мире война

Словно хищный вампир к солнцу рвется.

Жутко от этой тишины,

В ней ужас и гнев сожженных.

И слышится плач детей грудных

Для жизни и счастья рожденных.

Тишина над Хатынью, тишина...

Тишина, как застывший крик.

...Где-то снова бушует война,

Чью-то боль принимает земля в этот миг...

Люди?! Вы слышите, люди?!

1975 г.

В 1960 году возникли такие стихи:

У могилы неизвестного солдата

Человек, склони голову:

Здесь покоится герой.

Камень придорожный,

Зеленеет елка.

В темном небе стонет

Птица-свиристёлка.

Не о том ли плачет

В предрассветье птаха,

Кто стоял здесь насмерть,

Погибал без страха?

Кто лежит под елью,

Жизни не познавши,

Кто навечно числится

Без вести пропавшим?

Птаха моя, птаха,

Птичка-свиристёлка!

Распушила лапки

Молодая елка.

К изголовью ластятся

Нежные березы,

На листочках трепетных

Что ни день, то слезы.

Тонкая осинка,

Горькая от горя,

А вокруг могилы

Из ромашек поле.

Где-то мать печалится:

Сердцем поджидает.

Где могила сына,

Матушка не знает.

Так скажи ей, птаха,

Птица-свиристёлка,

Бережет могилу

У дороги елка.

1960 г.

Тема безымянных героев возникла вновь в 2007 году, когда начала работать над сказочно-документальным путеводителем по музеям Твери и Тверской области. Историческая эта тема для меня лично оказалась очень интересной. Я столкнулась с таким фактом, что многие взрослые жители Твери не знают ничего о музеях даже областного центра в отличие от детей, которые со школьными учителями посещают центры нашей истории. Получается, что дети больше осведомлены в этом вопросе.

Возникшие в последнее время добровольческие поисковые отряды обнаруживают останки солдат, целые захоронения, по солдатским медальонам отыскивают родственников. Все это не могло не взволновать меня.

Посвящается безымянным воинам

Идет на штурм вторая рота.

Другого нет у ней пути!

Открытый бой. Огонь из дзота.

В крови клочок родной земли.

Клочок земли. Здесь поле боя.

Прошиты пулями тела.

Не знали мы ранений боли.

Нас смерть-заступница взяла.

Быть может, мы еще живые,

Но лазарета рядом нет,

А потому в постель легли мы,

Где все имеет черный цвет.

Забыты, брошены в бурьяне.

И нет могил. И в списках бед

Не плачут матери над нами.

Для безымянных места нет.

Мы шли в атаку, не сгибаясь,

Кидали нас в огонь войны,

Потом уж нас недосчитались.

Мы — безымянны для страны.

Клочок земли. Здесь поле боя.

Прошиты пулями тела.

Но стонет до сих пор от боли

Принявши кровь солдат, земля.

Весна 2007 г., под Осташковом

Безымянные

Нас не убрали с поля боя.

Никто не тронул наших век.

Такая выпала нам доля:

Родиться в столь проклятый век.

Лежим, прикрыты чуть землею,

В полях у русских деревень.

А души павших ходят с болью

Вокруг живущих на земле.

Мы в этом мире, знайте, были!

Недолго, чуточку совсем.

Мы в этом мире, знайте, жили,

Но опечалены не тем.

Такая выпала нам доля —