Валентина Осеева - Васек Трубачев и его товарищи (книга 3) Страница 6

— Надо ему сумочку сшить через плечо. Вот из этого! — Лида вытащила из кучи тряпок кусок зеленого сукна.

Девочки разворошили по всей кровати разноцветные тряпочки.

— Это можно Марусе на воротничок, а это — Фене… Смотри, хорошо?

Примеряли, советовались, решали.

— Все пригодится. У них там сейчас ничего нет. Помнишь, как мы Павлику тюбетейку шили?..

Снова начались воспоминания.

Глава 8

ДОРОГИЕ ВЕСТИ

Саша получил письмо от матери. Когда из конверта выпала карточка и Саша увидел свою мать с Витюшкой на руках и всех своих мал мала меньше, слезы градом брызнули из его глаз.

Ребята испугались:

— Что там, Саша? Что случилось?

— Ничего… ничего не случилось… Вот они… все тут… с мамой… — всхлипывал Саша и, стесняясь своих слез, оправдывался: — Вы не думайте, что я кислый какой-нибудь или шляпа… я просто от радости…

— Ну что ты, Саша! Мы не думаем, мы знаем. — заверили его товарищи. — Это ведь твои родные.

— Ясно. Плачь себе сколько хочешь, кто тебе мешает, — добродушно разрешил Мазин и тут же, взглянув на карточку, серьезно добавил: — Я бы сам заплакал, если б у меня их столько было.

Сашина мама писала, что они надеются скоро вернуться домой, благодарила тетю Дуню и Васька за гостеприимство, оказанное ее сыну.

Тетя Дуня была тронута и велела Саше написать родителям, что она его за чужого не считает и во всем ставит наравне с Васьком.

Карточка переходила из рук в руки, товарищи подробно разбирали, кто на кого похож, какого характера и как трудно их воспитывать.

— А что трудного? Девчонок всегда уговорить можно, а мальчишкам и шлепка иногда надо дать!

— Я буду, буду!.. Только не больно, а так себе, — радостно соглашался Саша.

После письма матери Булгакова на школу со случайной оказией пришло письмо от Мити. Ребята разволновались, по очереди держали его в руках, вглядываясь в Митин почерк, и глубоко вздыхали.

— Подумать только, откуда это письмо! Из самого лагеря, из лесу! Мне кажется, оно даже пахнет хвоей! — прикладывая письмо к щеке, сказала Лида.

— Не хвоей, а самым обыкновенным порохом, — потянув носом, заявил Мазин.

— Конечно! Вот так Митя сидел, а так на столе винтовка лежала. А может, и порох… Очень даже просто! — подхватил Петя.

— Замолчите вы! Давайте скорей читать… — торопил Васек. — Одинцов, читай!

Письмо читали в госпитальном сарае, примостившись на бревнах.

«Здравствуйте, дорогие мои ребята! — писал Митя. — Часто хочется мне поговорить с вами, пишу длинные письма, долго ношу их в кармане, жду случайной оказии, чтобы отправить. Что поделаешь, письмо не птица. По сегодня уж случай верный. письмо это вы получите. Так и вижу ваши вихрастые головы, склоненные над моими листочками… В горле першит даже… Иногда так потянет к родному огоньку, домой… Стыдно мне, взрослому дяденьке, а скажу вам по секрету, что многое дал бы я, чтобы хоть на одну минуточку забежать в свой домишко к матери. Небось морщинок-то новых сколько у нее прибавилось из-за меня! Ну ладно! Передайте ей — шибко бью я фашистов.

Недавно посланы мы были в село Макаровку с заданием. Кой-кого из своих нужно было выручить. Вот идем. Ночь, тишина… Под ногами скользкая земля. Дорогу плохо знаем. Я один раз только с Яковом за вами приходил, и то тоже ночью. Ну, как-никак, задание выполнили, выручили товарищей, только «втихую» не удалось — пришлось в ход гранаты пустить. Одним словом, потревожили логово, поднялся шум. Уходить надо… А куда? Вышли за село, сбежали в овраг — вдруг смотрю: за дубами что-то светлеет в темноте. Огляделся — а это под березкой большой букет белых бессмертников лежит. Сразу узнал место — Валина полянка. Лес рядом — значит, дорога найдена. И на душе, ребята, так стало светло, словно еще разок довелось мне встретиться с вашей подружкой.

Ну, обо мне довольно, хочется поговорить о вас. Учитесь ли вы, помогаете ли взрослым? Генка учится. Он не хочет пропустить год. И теперь, когда выдается свободный вечерок, сидит в землянке за книгой и, стиснув зубы, старательно выписывает слова под диктовку тети Оксаны или занимается с Коноплянко.

Вам тоже надо обязательно учиться. Если в этом году в школе нет занятий, беритесь за книги сами. Разбалтывается человек без учебы, трудно будет потом себя в руки взять. Конечно, сейчас в тылу жизнь тоже тяжелая… Как вы живете, я плохо представляю, а учеба — это ваше главное дело. Учеба и труд. Плечи у вас крепкие, головы умные, совесть пионерская. Нельзя сам сидеть сложа руки. Вы не обижайтесь — я в вас, как в самом себе, уверен. На всякий случай пишу.

А вот если вам нужна помощь взрослых, ступайте в райком комсомола, посоветуйтесь. Помните всегда, что комсомольцы — ваши старшие братья, с ними нужно говорить попросту и с полной откровенностью. Не теряйте времени. Деритесь, ребята, за учебу, не бойтесь никакого труда, чтобы в это тяжелое время не было на вашей совести ни единого пятнышка.

Ну, а теперь давайте мне свои загорелые лапы. Когда-то еще доведется послать весточку! Обнимемся на всякий случай!

Ваш Митя».

Одинцов достал платок и громко высморкался.

— Все, — тихо сказал он, опуская на колени письмо.

— Митя пишет, что он плохо знает сейчас нашу жизнь, а совсем наоборот, — неясно сказала Лида.

Нюра, отойдя в сторонку с письмом, тихо перечитывала какие-то строчки. Васек о чем-то думал, хмуря лоб и покусывая большой палец.

— Генка в партизанской землянке за книгой сидит, а мы что? — неожиданно громко сказал Одинцов.

— А мы работаем… — неуверенно ответил Петя.

— «Работаем»! Можно и учиться и работать! — буркнул Мазин, искоса взглянув на Васька. — Разболтаемся без учебы, тогда кто виноват будет?

— Надо вообще подумать. У нас год пропадает… Все ребята, которые уехали, учатся, а мы что же, второгодниками будем? — с грустью спросил Сева.

Ребята вскочили:

— Еще чего не хватало!

Васек быстро поднял голову:

— Второгодниками? Ни за что! Надо сейчас же браться за учебу!

— Чудак! В нашем городке всего-то две школы — наша да начальная. И вообще школы закрыты. Многие учителя в ополчение ушли, а другие с ребятами на Урал уехали. Когда еще школа откроется! — сказала Нюра.

Васек вскочил на бревно:

— Сами будем заниматься! Любыми способами! Говорите прямо, кто как решил, чтобы потом не отступать. Будем драться за учебу или останемся на второй год?

— Будем драться!

— Ну, смотрите! Чтобы потом не говорили… Мы еще не знаем, что в пятом классе проходят, может, очень трудно будет. Тогда, чур, не жаловаться!.. Одинцов, ты как?

— Я второгодником не буду!

— Ладно. Нюра Синицына?

— Я не буду! — испуганно замотала головой Нюра.

— Что не будешь?

— Второгодницей не буду!

— Хорошо. Петя Русаков, Саша, Малютин, Лида?

— Мы второгодниками не будем!

— Мазин?

— Я из кожи вылезу, а перейду в шестой класс!

— Мазин без кожи влезет в шестой класс! — хмыкнул Петя.

Но Васек сердито блеснул на него глазами:

— Значит, решили?

— Решили!

— Как на фронте: драться до победы, — улыбнулся Коля Одинцов. — Только с чего начнем?

— Пойдемте сейчас в райком комсомола, — расхрабрился Васек.

— Куда, куда?.. Ты с ума сошел! У них там своего дела много! Да зачем мы пойдем?

— Как — зачем? Посоветоваться!

— Подожди! Нельзя так, сразу — надо сговориться, — забеспокоился Одинцов.

— Конечно, куда это мы так с бухты-барахты?

— Какие еще бухты-барахты? Нам учиться нужно!

— Мало ли что нам нужно! Сейчас война, все заняты, а мы придем как дурачки: здравствуйте, открывайте для нас школу! — Петя скорчил гримасу.

Товарищи засмеялись. Васек махнул рукой:

— У нас всегда так: ни одно дело решить нельзя — вечно какие-то дурацкие шутки начинаются…

— Да ведь ты сам засмеялся! — напали на него ребята.

— А я что, не такой же человек?

Ребята снова рассмеялись.

— Нет, правда, идемте лучше по домам и все обдумаем, а то мы сейчас такие расстроенные, — примирительно сказал Петя, с трудом сдерживая смех.

— Верно, пойдемте.

Ребята вышли из ворот госпиталя. На улице снова перечитали письмо Мити.

Подходя к дому, Васек остановил товарищей и серьезно сказал:

— Я сегодня подумаю, где и как нам учиться, а вы не разбалтывайтесь больше. Хватит!

Вечером он долго ходил по комнате. Что делать, с кем занижаться? Улегшись в постель, достал из-под подушки заветные письма отца. Павел Васильевич уже знал. что его Рыжик нашелся. Письма были полны радостных надежд на будущее.

«…Когда мы победим. Рыжик, счастливей нас никого на свете не будет. Вот только учебу, сынок, не забывай…»

На другой день Васек собрал ребят: