Джуди Блум - Суперфадж Страница 6

— Это ты сделал с Тутси?

— Да, мамочка, — он включил свой голос-лучшего-маленького-мальчика-в-мире.

— Зачем?

— Меня Тутси попросила. — Он влез на борт кроватки и немножко потряс Тутси. — Правда же, ты меня просила? Хорошая девочка, хорошая малышка.

— А-а-а, — сказала Тутси и брыкнула ногой.

— Ты очень плохо поступил, — сообщила мама. — И я на тебя очень рассердилась.

Фадж поцеловал мамину руку.

— Я люблю тебя, мамочка.

— Сегодня тебе это не поможет, — отрезала мама.

— А я тебя всё равно люблю, — он поцеловал ей вторую руку. — Ты лучшая мама в мире. Разве ты не любишь своего маленького мальчика?

— Люблю, но всё равно я на тебя сердита. ОЧЕНЬ! — И она шлёпнула Фаджа.

Он хотел зареветь, но вдруг передумал.

— Не больно.

— Хочешь, чтоб стало больно?

— Нет!

— Тогда больше никогда такого не делай. Понял меня?

— Да!

— Мам, — говорю, — а я думал, ты против физического насилия.

— Да, против, — сказала мама, — но порой об этом забываю.

— Слушай, я не возражаю, если хочешь шлёпать Фаджа — шлёпай, пожалуйста. Раз в день хороший шлепок только пойдёт ему на пользу.

— Нет, нет, нет, — взмолился Фадж, прикрывая мягкое место.

— Тогда скажи по-честному, зачем ты это сделал? — спросил я его.

— Хотел обменять её на двухколёсный велик, как у тебя, — признался он.

— Тутси нельзя ни на что обменять, — сказала мама. — Она человек, а не альбом с марками.

— А похожа на альбом с марками, — сказал Фадж.

Мама взяла Тутси на руки.

— Что, разве не похожа? — спросил Фадж.

Я видел, что мама еле сдерживает смех.

— Знаешь что, Фадж, — говорю. — Ты совсем слетел с катушек.

Тутси засмеялась. Ну или икнула, кто её разберёт.

Я пошёл за мамой в ванную, она посадила Тутси в раковину.

— Два года коллекционирования марок коту под хвост, — сказал я.

— Прощайте, марочки! — крикнул Фадж из-за двери. — Пока-пока.

— А я больше не буду собирать марки, — сказала мама. — Найду другое увлечение.

Час спустя приехал папа, а с ним — грузовик, мы запихнули в него вещи и тронулись в путь.

Когда проезжали тоннель Линкольна, Фадж запел:

— «Принстон» пишется М-Э-Н.

— Ничего подобного, тупица, — сказал я. — Это «Мэн» пишется М-Э-Н.

— Я знаю. Просто песню сочиняю.

— А давай ты будешь сочинять её в уме, — предложил папа. — А как доберёмся до Принстона — споёшь. Тогда это будет сюрприз.

— Сюрпризы я люблю, — сказал Фадж. Он помолчал минутку, потом говорит: — А знаешь что, пап? Я слетел с катушек.

— Кто тебе такое сказал?

— Пита. Правда же? — спросил он меня.

— Да. Сказал. Потому что ты слетел.

— Я слетел, как твоя карта мира со стены, — сказал Фадж. Потом положил голову маме на плечо, засунул пальцы в рот и зачмокал. Он так и ехал в маске с резиновым носом.

Глава пятая

Маленькие вкусней

Наш дом, вернее дом Милли и Джорджа, очень старый. Ванна там на ножках, а холодная и горячая вода текут не из одного, а из разных кранов, и когда моешь руки, ты или замерзаешь до смерти, или варишься заживо, на выбор. Мама говорит, нужно сначала заткнуть раковину пробкой, потом налить в неё воду: так, мол, холодная и горячая смешиваются. Столько мороки! Но, по крайней мере, тут пользуются не ночными горшками, а нормальными унитазами. И на том спасибо.

Снаружи дом покрашен жёлтой краской, ставни белые. Окна и двери в виде арок. Папа говорит, в этом его очарование. Я лично думаю иначе, но своё мнение лучше держать при себе. Полы в доме деревянные и скрипят под ногами.

На первом этаже гостиная с пианино, столовая с таким гигантским столом, что приходится кричать, чтоб тебя услышали, кухня с висящими на стене сковородами и кастрюлями и библиотека, где стены уставлены рядами книг. Есть комната с коричневой кожаной мебелью, комната с зелёной кожаной мебелью, красной и жёлтой. Наверху четыре спальни. И куда ни глянь — камины. В каждой спальне по камину, в столовой, в библиотеке и ещё в гостиной. Только в ванных комнатах нет и в кухне.

Мама с папой называют дом фантастическим, великолепным, невероятным. Я слышал, как они друзьям по телефону описывали его такими словами. Кошмар, правда?

Соседние дома от нашего мало отличаются. Старые все. Похожие на этот, с маленьким палисадником перед домом и большим участком позади. На нашем участке — клумба с розами Джорджа и грядки с овощами и лекарственными травами Милли. В первый же день, как мы приехали, папа накупил кипу книжек с названиями «Всё о ваших розах», «Всё о ваших лекарственных растениях», «Натуральные овощи» и мою любимую: «Смерть жукам на вашем участке».

— В Нью-Йорке мы никаких жуков не замечали, да, папа? — спросил я за обедом.

— Хватит, Питер, — ответил папа.

— Хватит, Пита, — повторил Фадж.

— Прекрати! — сказал я ему.

— Прекрати! — он мне.

У Фаджа новая игра — повторять за мной. На этот раз он меня здорово взбесил.

— Передай, пожалуйста, соль, — сказал я маме.

— Передай, пожалуйста, соль, — захохотал Фадж.

Я вскочил, громко отодвинув стул.

— Я так больше не могу! Сделайте же что-нибудь! — попросил я родителей.

Но он уже не мог остановиться.

— Я так больше не могу. Сделайте что-нибудь! — от смеха он аж подавился.

Папа перевернул его вверх ногами и похлопал по спине.

— Я хочу, чтобы ты перестал так делать, Фадж, — сказал он. — Ты понял?

Не знаю, почему родители всегда спрашивают Фаджа, понял ли он. Он прекрасно всё понимает. Тут дело совершенно в другом.

Фадж кивнул.

— Потому что если не прекратишь повторять всё за Питером, я тебя не только по спине хлопну. Ты меня понял?

Я не удержался от ухмылки.

У мамы есть такая штуковина, чтобы носить Тутси, называется слинг. Она обматывает себя и младенца, и Тутси уютно, и маме удобно. Иногда и папа им пользуется. Мама говорит, когда я был маленьким, такого ещё не придумали. Да, я много чего упустил.

Каждый вечер после ужина мы идём гулять в город и заходим в «Баскин Роббинс» за мороженым. Однажды вечером мама спросила, не хочу ли я понести Тутси в слинге.

— Нет, спасибо, — говорю. — Лучше умереть, чем показаться на людях с младенцем на шее.

— Ой, Питер, ну и глупый же ты.

В «Баскин Роббинс» проводили конкурс: придумать название для нового вкуса мороженого. Я предложил такие: «Лимонный маньяк», «Чокнутый шоколад» и «Отчаянная мята».

Недели две я маялся дома, пока наконец не познакомился с мальчиком моего возраста. Он живёт через дорогу, но когда мы переехали, был в лагере для скаутов. Зовут его Алекс Санто, он тоже пойдёт в шестой класс. Он очень маленький, чёлка падает на глаза, и ходит вечно в футболке с надписью «Принстон, выпуск 1991». К моменту нашего знакомства мне уже так осточертело одиночество, что пусть бы он был хоть о трёх головах, лишь бы моего возраста и хотел дружить.

Как-то утром приходит Алекс и говорит:

— Хочешь вместе со мной заняться бизнесом?

— А что за бизнес? — спрашиваю.

— Черви.

— Черви? — не понял я.

— Да, черви.

— Черви! — сказал Фадж, спрыгивая с нижней ступеньки. — Черви-черви-черви!

Алекс глядел на него.

— Не обращай внимания, — говорю я, — это мой младший братец.

— Угу. Ну так что скажешь?

— Хочу, — сказал я, не имея ни малейшего представления, о каком таком червивом бизнесе толкует Алекс. — Когда мне приступать?

— Да хоть сейчас, — сказал Алекс.

— Ладно. А делать чего?

— Сначала мы их копаем. Потом продаём миссис Малдор, она дальше по улице живёт. Платит она пять центов за штуку.

— А что она сними делает? — спросил я.

— Она не объяснила. Одни думают, что она ловит рыбу, другие — что использует их на участке. А я лично… — Он замолчал и почесал голову.

— Ну, говори, говори же!

— Я думаю, она их употребляет в пищу, — сказал Алекс.

Я аж задохнулся.

— Червячный пирог?

— И червячное жаркое. И червячный сок…

— И червячный суп! И червячный хлеб!

— Ой, ага, это круче всего, — сказал Алекс. — Чудный мягкий хлебушек с червячками.

— Можно сварганить жуть какой вкусный бутерброд с червяками и сыром, — сказал я. Мы уже валялись от хохота.

— И червячное мороженое, — добавил Фадж, прыгая на нас сверху.

— Червячное мороженое, — в один голос повторили мы с Алексом.

Я уже решил, что, если у меня в классе будет Алекс Санто, Принстон может оказаться не таким уж паршивым местом.

В тот день мы с Алексом пошли копать червей. Верней, поехали к озеру на великах. В Принстоне на велике гоняй — не хочу: повсюду вдоль проезжей части велодорожки. Алекс взял ведро и пару совков, и мы приступили к работе. Червяки отыскивались легко. Спустя час мы катили обратно, ко мне домой.