Николай Печерский - Масштабные ребята Страница 6

Затем Зинаида Борисовна распределила, кому подметать тротуары, кому убирать с дороги камни и копать вокруг зеленых насаждений приствольные круги. Асфальта у нас не было, потому что ПГТ стоял на вечной мерзлоте. Зимой земля сжималась, а летом вспучивалась, как футбольный мяч. Вместо асфальта в землю были вкопаны один возле другого прочные сосновые кругляши. Вдоль домов лежали длинные зашарканные ногами доски.

Вскоре на Большой Садовой появился при полной форме наш милиционер. В ПГТ никогда не было драк и скандалов. Милиционер полагался нам как штатная единица. Милиционер тоже придавал благоустройству ПГТ большое значение. Он прошелся по улице, внимательно перечитал наши плакаты, а потом отправился на Малую Садовую. По-видимому, он хотел посмотреть, как трудится седьмой-б.

Все наши мальчишки и девчонки уже давно работали. Стояли без дела только я со своей пилой да Манич с мешком под мышкой. Зинаида Борисовна заметила это и пошла ко мне. Лицо у Зинаиды Борисовны было ласковое и какое-то одухотворенное. Я сразу понял, что ругать меня не будут.

Зинаида Борисовна остановилась возле меня и потрогала пальцем пилу.

— Прекрасная пила, — сказала она. — Это зубчатка?

— Конечно.

Зинаида Борисовна задумалась. На лоб ее легли три тонких озабоченных морщинки.

— Ты будешь с Маниченко пилить сухие деревья, — сказала она. — Мы должны очистить поселок от сушняка.

Вместе с Зинаидой Борисовной мы отправились искать сушняк. Сделать это было нелегко. Солнце уже припекало вовсю, но деревья еще не распускались. По ночам были заморозки. Маленькие, наполненные зеленым клеем, листочки знали это и боялись выпрыгивать из почек.

Но вот наконец Зинаида Борисовна нашла то, что искала. Она остановилась возле старого корявого дерева, внимательно осмотрела его, а потом сорвала тоненькую веточку и пожевала.

— Это сушняк, — уверенно сказала она. — Можете пилить.

Мы с Маничем немедленно принялись за дело. Мы были не хуже других и тоже хотели благоустраивать свой ПГТ.

Не успели мы добраться до середины ствола, в конце Большой Садовой раздался страшный крик.

— Кар-р-аул! Кар-раул!

Мы прислушались и сразу узнали голос Иры-большой.

— На помощь! — крикнул я ребятам и помчался по Садовой. В ушах засвистел ветер, под ногами, как выстрелы, захлопали оторванные доски тротуара.

Еще издали мы увидели ужасную картину. Трое мальчишек из седьмого-б вторглись на нашу территорию и отнимали у Иры-большой замечательный Ленькин плакат с огненно-красными жарками, синими колокольчиками и далеким южным цветком. Ира-большая ухватилась руками за шест плаката и пинала негодяев из последних сил своими длинными ногами.

— Кар-р-аул! — неслось по Большой Садовой. — Кар-раул!

Мальчишки увидели нас и побежали к своим. Весь наш класс с шумом и криком ринулся на обидчиков. Стена пошла на стену. В воздухе засвистели камни, где-то звякнуло и разлетелось вдребезги оконное стекло.

Трудно сказать, чем могла закончиться эта невиданная и неслыханная в ПГТ баталия.

— Тр-рр-р! — неожиданно заверещал на Малой Садовой свисток милиционера. — Тр-рр-р!

Подхватив полы шинели, штатная единица ПГТ мчалась во весь опор к месту происшествия.

Наш дорогой Пал Палыч

По Малой Садовой, отмахивая рукой такт, шагал милиционер, а за ним в полном составе два класса — наш и седьмой-б. Мы могли убежать, и милиционер ни за что не переловил бы нас. Но мы не поддались малодушному инстинкту и мужественно шли вперед. Мы знали, что правда на нашей стороне.

В седьмом-б царили паника и смятенье. Я шел сзади всех и слышал, как шептались между собой заговорщики: «Ты говори, как будто не так, а так…» Напрасные ухищрения! Ложь всегда вылезет наружу. Это известно всем!

Нас и седьмой-б привели в школу и посадили на скамейку в актовом зале. Нас — справа, а седьмой-б — слева. В школе в этот тревожный и ответственный момент не было ни директора, ни завуча, ни классного руководителя седьмого-б. Он ушел куда-то еще до драки и теперь даже не знал, как низко пал в глазах общества его класс.

Единственным представителем администрации была Зинаида Борисовна.

Милиционер открыл тощую дермантиновую сумку и вынул оттуда большой лист графленой бумаги с черным зловещим заголовком «Протокол допроса». В актовом зале стало тихо, как в могиле.

Милиционер спрашивал нас по очереди про битву на Малой Садовой и записывал ответы в «протокол допроса». Формально в этом протоколе все было правильно, а по существу все неправильно. Получалось так, как будто бы виноват во всем был только наш класс. И стекло мы высадили, и пиджак кому-то в клочья изодрали, и синяков наставили нахалам из седьмого-б.

Мы пытались возразить и высказать объективно свою точку зрения, но милиционер ничего не желал слушать и твердил как заведенный: «Отвечайте кратко — «да» или «нет».

Обмакнет перо в чернильницу, нахмурит брови и спрашивает:

— Стекло разбили? Да или нет?

— Да.

— Доску с забора отодрали?

— Да.

— Шапки в грязь бросали?

— Да.

И так без конца — «Да, да, да».

Больше всего досталось Ире-большой за ее длинные ноги.

Ира даже заплакала.

Обстановка достигла высшего накала или, как еще говорят, апогея. Во время этого апогея дверь актового зала неожиданно открылась и на пороге появился наш Пал Палыч и рядом с ним Ира-маленькая.

Наш класс и седьмой-б встали со скамеек и хором крикнули:

— Здравствуйте, Пал Палыч!

Ира-маленькая привела Пал Палыча прямо из больницы. На Пал Палыче был черный, помятый в больничной кладовке пиджак, а под ним — застиранная полосатая пижама. Пал Палыч подошел к столу, за которым заседал со своими протоколами милиционер, и сказал:

— Я — классный руководитель. Я плохо воспитывал своих учеников и поэтому должен за все отвечать сам. Прошу отпустить ребят домой.

Милиционер попытался возразить, но Пал Палыч вежливо остановил его рукой.

— Встать! — скомандовал нам Пал Палыч. — По домам — марш!

Мы вскочили со своих мест и ринулись к выходу. Мы знали, что сейчас тут самый главный и самый важный человек — наш классный руководитель Пал Палыч.

Седьмой-б сразу разбежался по домам, а мы остались возле школы ждать Пал Палыча. Минут через пятнадцать из школы вышел милиционер, а за ним Пал Палыч с толстой, похожей на букву «Т» палкой в руке. Милиционер свернул куда-то влево, а Пал Палыч, прихрамывая и опираясь на «Т», пошел прямо — долечиваться в свою больницу.

Но Пал Палыч не остался в больнице. Он забрал там свою рубашку, галстук, связку книжек, которые читал во время болезни, и пошел домой.

После возвращения Пал Палыча из больницы в воздухе сразу запахло грозой. Пал Палыч бросил дома свои книжки и сразу же отправился к директору, который с утра сидел в ДОКе и смотрел, как работает новый токарный станок. Пал Палыч и директор пошли на почту и начали звонить оттуда в Якутск какому-то начальнику.

После телефонного разговора прошел какой-нибудь час-два, и мальчишки из младших классов уже бегали сломя голову по ПГТ и разносили по домам записки. Родителей седьмых классов срочно вызывали в школу на собрание.

Мой отец уехал на все лето в тайгу и в школу отправилась только мама. Дома о драке никаких разговоров не было. Молчала мама, помалкивал и я. В голове у меня была какая-то сплошная каша. Я уже и сам толком не знал, что мне отвечать — да или нет.

Мама пришла в половине одиннадцатого. Она сняла свою шерстяную кофточку, капроновый шарфик, который надевала только на праздник, и отправилась на кухню. Я постоял немножко посреди комнаты и тоже пошел на кухню.

Задумчиво и тихо звенела в руках мамы посуда. Мама накрывала на стол и старалась не смотреть на меня. Так бывает всегда, когда хочешь сказать что-то очень важное и в то же время не совсем ясное и понятное для самого себя.

В конце концов я не выдержал и спросил маму:

— Что у вас там было на родительском собрании?

Мама намазала маслом кусочек хлеба и положила возле моей чашки.

— Ничего особенного, — сказала она. — Послезавтра поедете в тайгу на производственную практику. Я думаю, подметать улицы — это не совсем то, что надо. Как по-твоему?

По-моему, было точно так, как и по-маминому — раз практика, значит, практика.

Мы сидели с мамой за столом целый час и обсуждали предстоящую поездку. Километров за сто отсюда на берегу Вилюя строили какой-то большой поселок. Мы не знали, кто будет жить в новых домах — искатели подземных железных кладов, золотых россыпей, меди, цинка или чистых, как бусинки росы, алмазов. У нас в Якутии есть почти все элементы периодической системы Менделеева. Если бы какой-нибудь волшебник открыл сразу все недра, люди вскрикнули бы от удивления и радости.