Галина Ширяева - Человек Иван Чижиков, или Повесть о девочке из легенды Страница 6

2. Письмо

В доме одна за другой захлопали двери. Пришло утро.

Дина потянулась и разом сбросила с себя одеяло. Осторожно прошлепав босыми ногами по полу, она подошла к дивану и тронула спящего Андрея за плечо.

— Вставай!

Он сейчас же недовольно завозился, заворочался под одеялом.

— Ну хорошо, — шепотом сказала Дина. — Поспи еще немножко. Минут пять еще можно.

Тогда он вылез из-под одеяла, лохматый, заспанный, и сердито заворчал:

— Сколько раз договаривались: без поблажек!

— Тише! — замахала на него руками Дина. — Разбудишь!

Так начиналось каждое утро. Каждое утро они сами готовили завтрак на троих, убирали комнату, то и дело шикая друг на друга, и разговаривали шепотом, чтобы не разбудить мать. И все-таки каждое утро ее будили. Разбудили и сегодня. Она оделась и вышла в кухню, где Дина и Андрей жарили картошку.

— Ну вот! — воскликнула Дина. — Разбудили! Могла бы еще спать и спать.

— Вот еще! Чтобы опоздать на работу, да? — шутливо спросила мать. Не хочу. Работа у меня хорошая, веселая. С солнечными зайчиками.

Сказала она это не очень весело, но потом взяла и улыбнулась. Чудесная это была у нее привычка — улыбаться даже тогда, когда ей этого не очень хотелось.

— Сама ты у нас с солнечными зайчиками, — сказала ей Дина. — Иди завтракать. Готово.

За завтраком они, как всегда, болтали о разном. О Брыковке, например. Хорошо, что Лелька опять в этом году берет туда с собой Дину. Хороший человек Лелька. И бабушка ее тоже хороший человек. А Брыковка — это просто рай. И уж там-то, в конце концов, Дина справится со своими легкими.

Дина поддакивала, хотя на сегодня у нее было намечено дать последний бой всем троим — матери, Андрею и Лельке.

— Хорошо у нас летом, — издалека начала она. — И вообще у нас хорошо. И зелень есть, и воздух свежий. А в Брыковке не такой.

— Кончатся дожди, опять пылища будет, — пригрозил ей Андрей.

Мать промолчала, только посмотрела на Дину, и Дина тут же рассердилась на Андрея. Тоже мне художник! Глаза-то на портрете — это глаза матери, а не Ивана Чижикова! Темно-карие и ясные. Не умеешь рисовать, так нечего было соваться!

— Но у него тоже были карие, — возразил Андрей.

— Карие, — подтвердила мать.

— А у Лельки мать добрая, — озорным шепотом произнесла Дина. — А у Верки Щегловой и вовсе.

— Я злая! — твердо сказала мать. — К тому же ты сама понимаешь, что тебе нужно ехать.

— Да, — с тоской ответила Дина, — понимаю. Но мне надоело! Даже в походы меня сроду не брали!

— Но ведь я с тобой сидел, — утешил ее Андрей. — И, если нужно, еще сидеть буду…

Из дому они вышли все втроем. Андрей сегодня первый раз выходил на упаковку, а Дина отправилась проводить их, заодно ей нужно было зайти в гастроном.

По дороге к гастроному Дина нарочно завернула на Лелькину улицу. Надо же разведать, собирается Лелька в Брыковку или нет.

Улица в этот утренний час была пустынной и тихой. Только с Волги то и дело набегал ветерок, и тогда листья на деревьях начинали о чем-то шумно беспокоиться. Солнце, уже давно поднявшееся над горизонтом, было скрыто облаками, оно не грело и не светило, но облака притиснулись к самому краю неба. Значит, небо будет голубым.

Окна в Лелькиной квартире были, как обычно, распахнуты настежь. Огурца в окне чудес уже не было: Лелька, наверное, его съела. Но зато там было большее чудо — сама Лелька. Она сидела на подоконнике спиной к улице и что-то шила.

— Вот дуреха! — доносилось из глубины комнаты. — Ну и дуреха!

Не иначе, как Лелька переделывала в сарафан еще одно платье!

Дина подобрала яркий лоскутик, упавший с подоконника на тротуар, и улыбнулась Лелькиному затылку.

— А, явилась! — не оборачиваясь, сказала Лелька. — Вещи принесла?

— Какие вещи? — невинно спросила Дина.

— Не мои же. Мои на месте, в чемодане.

— Так рано же, Лелька! Еще два дня.

— Все равно неси. Я уже уложилась. За тобой дело.

— А огурец ты съела?

— Съела.

— Без меня?

Лелька обернулась и расплылась в улыбке:

— Оставила. Сейчас принесу.

Она спрыгнула с подоконника в комнату и ушла. Через минутку вернулась, держа в одной руке половину огурца, а в другой книгу.

— Это съешь, а это отнесешь Верке.

— Верке? Так мне же некогда, Лелечка! Мне за хлебом, а потом за маслом. — Дина вынула из кармашка доказательство — деньги.

— Все равно отнеси, — сказала Лелька хмуро. — Я с ней из-за фикуса поругалась и не пойду к ней ни за что! А она скоро уезжает.

— Куда?

— Не знаю. Совсем уезжает.

— Как совсем?

— Очень просто — совсем. Туда ей и дорога!

— Куда туда?

— А я почем знаю!

— Жалко Верку.

— Верку?.. Жалко?.. С ума сошла!

— Все равно жалко!

Дина присела к Лельке на подоконник и стала есть огуречную половинку, сокрушаясь о том, что Верка уезжает и что где-нибудь кому-нибудь она наделает пакостей. Прозевали Верку, проморгали! Прошляпили!

— Иди! Иди! — принялась Лелька спихивать Дину с подоконника. — А то уедет, скажет: «Из-за фикуса ругалась, а мою книгу зажулила». Иди! По дороге съешь.

— Ладно. Только я из-за фикуса с ней ругаться не буду.

— Врешь! — злорадно сказала Лелька. — Будешь!

— Не буду.

— Будешь!

— Честное слово, не буду!

Облака уже убежали за горизонт, вовсю светило солнце, в Лелькином дворике чирикали воробьи, и ругаться сегодня и в самом деле ни с кем (пусть даже с Веркой, с которой приходилось ругаться пять раз в неделю) не хотелось.

Лелька смилостивилась:

— Ладно, не ругайся. Только ты ей все-таки скажи еще раз от меня, что она дрянь!

Лелька снова уселась на подоконник кромсать платье, а Дина, покончив с огурцом, двинулась к Верке. Верка жила недалеко, они с Лелькой были почти соседями.

«Чудом природы» Андрея и Дину дразнили несправедливо, настоящим чудом природы была Верка Щеглова. В бывшем восьмом «А» — теперь девятом — не было ни одного человека, который бы с ней не ругался.

Возле дома Щегловых Дина увидела такси. Шофер такси, парень лет двадцати, стоял на крыльце и стучал кулаком в дверь. Наверно, он стучал давно и никак не мог достучаться; лицо у него было сердитое. Из соседней двери выглядывала женщина и говорила шоферу:

— Стучите, стучите! Дома они, сама видела. Не слышат, наверно.

— Уже минут пять стучу, — сердился шофер. — Что же это они? Вызвали такси, а сами уснули?

— Подождите! — крикнула Дина шоферу. — Я сейчас!

Она открыла калитку, которую мог открыть только человек, знающий все ее секреты, и вошла во двор.

Она пробежала по узкой тропке меж зарослей высокой густой травы, которую все называли почему-то вениками, к окну Веркиной кухни. Подоконник был низкий, окно большое — в него можно было входить, как в дверь.

Окно было закрыто. Дина постучала, но никто не ответил. Дина постучала еще раз, подождала — снова никто не ответил. Дина постучала сильнее.

— Эй! — крикнула она. — Вера! К вам такси приехало! Вы спите, что ли?

Окно внезапно распахнулось, чьи-то руки втянули Дину в кухню, и окно снова закрылось.

— Ой! — испугалась Дина, оказавшись в полутемной кухне.

— Тш-ш! — зашипели на нее. — Тише!

Когда глаза немного отвыкли от солнечного света и привыкли к полутьме кухни, Дина увидела возле себя Веркину мать, тетю Тосю. Она была в плаще, в шляпке, у ее ног стоял чемодан.

— Что случилось? — удивилась Дина. — Вас такси у ворот дожидается! Давно уже! Слышите: стучит.

— Тш-ш! — снова зашипела тетя Тося и зажала Дине рот ладонью в нитяной перчатке. — Тш-ш! Ну что ты кричишь?

— Там такси у ворот.

— Знаем, что такси! — сердито заговорила тетя Тося. — Знаем! И уж если не открываем дверь, значит, так надо. Поняла?

— Ага, — сказала Дина, хотя на самом деле ничего не поняла. — А где Вера?

— Да здесь я! Здесь! — жутким шепотом откуда-то из темного угла ответила Верка. — Здесь я, не кричи. Не уезжает такси, да?

В Веркиных глазах, очень больших и очень вытаращенных, был таинственный ужас. И вообще все было таинственно: и полумрак в кухне, и тишина в квартире, и Веркины вытаращенные глаза.

— Пойду посмотрю в щелку, — сказала тетя Тося шепотом, тоже очень таинственным, и ушла в комнату.

— Понимаешь, — зашептала Верка, когда мать ушла. — Мы на вокзал вещи перевозим. Вызвали такси, а потом папа с дядей Петей договорился — дядя Петя на своей машине бесплатно все перевезет. А этот взял и по вызову приехал! А папа с дядей Петей нас и с вещами, и с машиной за углом дожидаются… А он взял и приехал. Теперь мы в осаде!

— Так скажите ему, чтобы не ждал! Он ждет!

— А за вызов платить, да? — спросила Верка. — А с какой стати, раз мы не едем? Ведь правда?