Борис Левин - Егорка Страница 6

— Ты что-то хотел сказать, Клочко? — спросила она.

— Одна минута. — Степан приподнялся, облизнул нижнюю, всегда влажную губу. — Я говорил, что Егор Синюхин сам написал… Он ещё не такое может.

— А что он может? — спросил Николай Иванович.

— Пусть сам скажет. Ну, хотя бы, как он товарища бросил на серёдке реки. Было такое? Было. А вы всё — Степан да Степан…

Все замолчали, поражённые. Неужели правда? Егорка бросил на середине реки товарища?

— Скажи, правду говорит Степан Клочко? — будто просит, а не приказывает учитель.

— Говори, Егорка, — шепчет сухими губами Тамара Берёзко.

— Скажи, — волнуются Боря Седых, Петя Вихряй и Игорь Колесниченко — самый маленький в классе, но лучший в школе художник и поэт.

— Было бы что — говорил бы! — бросил, как удар в лицо, Степан Клочко.

Егорка подымает голову и встречает взгляд Тамары. Он ободряющий, тёплый.

— Он говорит, что мне нечего сказать. — Егорка не смотрит на Степана, — А мне стыдно, потому я и молчал… Я бы никогда не взял Тамарину тетрадь… Честное пионерское! Он заставил.

Лицо Егорки краснеет, капельки пота собираются на висках и верхней губе.

— А на речке… Каждый раз я должен грести, а пусть сам попробует. А то хвастается, а грести не умеет… И вообще я больше с ним на речку не пойду!.. — Голос Егорки становится звонче, будто в нём стальные струны появились.

В классе стоит тишина. Николай Иванович сурово смотрит на растерявшегося Степана. Тот, видимо, не ожидал такого от тихони, каким считал Егорку. Тамара кивает головой, подтверждает каждое слово товарища. И другие члены совета одобряют выступление Егорки.

— Совет должен сказать своё слово, — говорит после небольшой паузы Тамара.

— Может быть, на первый раз Егору прощу… — начинает учитель.

— Простить!.. Правильно! — подхватывают Боря Седых и Игорь Колесниченко.

— А Степану Клочко?.. — учитель смотрит на членов совета.

— Клочко сделать выговор перед строем отряда и сообщить его родителям, — предлагает Тамара.

Домой возвращались вместе. Степан Клочко, обиженный на всех, ушёл один.

— Ничего, пусть подумает на досуге, — говорит ребятам Николай Иванович и прощается: ему повернуть за угол — и дома.

Уходят своей дорогой Боря Седых и Игорь Колесниченко. Остаются только Тамара и Егорка.

Некоторое время они, взволнованные, идут молча.

— Ты, Егорка, теперь смотри, не поддавайся ему, — говорит Тамара.

— Я?.. Ни за что!

Снова помолчали.

— А хочешь, Егорка, будем вместе заниматься?.. По арифметике? А?

— Да я что… Я бы хотел.

— Так ты приходи к нам домой, ладно? — Тамара смотрит на Егорку своими большими серыми глазами. И трудно сказать: знает она, кто оставил цветы в парте или нет… Впрочем, это тайна, и он никогда никому и ней не скажет.

Он бежит домой, но на углу останавливается и смотрит, как в самом конце переулка стоит Тамара, ему хорошо видна её тоненькая фигурка. Тамара машет ему рукой, он подымает свою руку и долго не опускает.

Знакомый почерк

Справедливости ради надо сказать: Костя Колосок хотел пройти мимо палисадника. Он видел, как Фима Мурашко таскает Нину Короткову за косички, а она вертится на одном месте, но вырваться из цепких рук Мурашко не может. Нина раскраснелась, в глазах стояли слёзы… И всё-таки Костя хотел пройти мимо. Если бы в палисаднике вместо Нины был кто-нибудь другой, он пришёл бы, конечно, на выручку сразу, не задумываясь. Но это была Короткова, а она отвергала всякую помощь.

Вот хотя бы в колхозе, когда класс ездил собирать колоски. Костя случайно очутился рядом с Ниной. Они добросовестно работали и никакого внимания друг на друга не обращали. Во всяком случае, так выглядело со стороны. Но когда Нина наколола ногу, Костя первый заметил это и хотел помочь ей сделать перевязку, — она не согласилась. Он хотел убрать её участок, — она сказала, что сама справится, а по её взгляду Костя решил, что Нина рассердилась, и дал себе слово — впредь никогда ни в чём ей не помогать.

Он уже миновал калитку, как вдруг услышал в палисадинке своё имя: его звали. Может быть, ему только показалось, но так или иначе Колосок тотчас повернул обратно и, сам не зная, как это случилось, налетел сзади на Мурашко, схватил его чуть повыше локтей и сжал. Силу в эту минуту он почувствовал необычную.

— Ты что? — сказал тихим зловещим шёпотом. — Со мной давай!

Фима не ожидал такого стремительного нападения. Однако, выпустив косички, не отступил, а стал в оборонительную позицию и приготовился к бою. Нина же, обрадованная столь активной защитой, отошла подальше к калитке и там остановилась.

— Во как?! Защитник! — кричал Мурашко с явным намерением привлечь внимание ребят, которые, услышав шум в палисаднике, уже начали подходить поближе.

— Защитник. А тебе какое дело? — Коротков чувствовал, что побледнел, потом вдруг вспыхнул жарким румянцем.

— Пусть все знают!

— Ну, и пусть… А трогать Короткову не смей! Найди себе по силе. И вообще лучше перестань.

— А вот не перестану.

Костя сжал кулаки и медленно, шурша подошвами ботинок, двинулся на Мурашко. Тот попятился назад, локтями задевая ветки акации. Костя остановился.

— Не перестанешь — вытащу на отряд…

Чувствуя на спине холодный взгляд Мурашко, Костя, не сгибая плеч и ни на кого не глядя, пошёл из палисадника. На школьном крыльце его догнала Нина.

— Костя!

Он остановился, подождал, пока Нина взбежала на ступеньки и стала с ним рядом.

— Костя, спасибо! Ты молодец!

Колоску, конечно, было не безразлично знать, что о нём думает Нина Короткова. Но сейчас было бы гораздо лучше, если бы она назвала его чем угодно, только бы не хвалила при всех. На крыльце стояли ребята из параллельного шестого класса «г», среди них он заметил и Андрейку Снежко, своего приятеля и соученика. Конечно, они слышали, что сказала Нина, а до этого, может быть, видели — с крыльца виден весь школьный двор — и его стычку с Мурашко. Нина, между тем, как будто никого вокруг не было, продолжала:

— Как ты взял его!.. Ты сильный! Знаешь что, давай дружить.

— Что? — Косте почудилось, что он ослышался. — Дружить? С тобой?

— Ага.

— Знаешь что, Нинка… — и, не договорив, хмуря чёрные брови, перескочил через две ступеньки. Потом обернулся и почти крикнул:

— Я с девчонками не вожусь…

В тот день Колосок сразу после уроков ушёл домой, хотя Андрейка Снежко «всего на несколько минута» — звал его во дворец пионеров. Друзья были членами кружка юных авиамоделистов и сейчас готовили новую летающую модель планёра. Костя сослался на то, что у него голова болит, в боку «постреливает» и вообще что-то нездоровится. Андрейка подозрительно посмотрел на товарища, но ничего не сказал.

Только дома Колосок начал жалеть, что так грубо ответил Нине. Может быть, следовало или совсем ничего не говорить или ответить в таком смысле, что он ещё подумает. А теперь она обиделась и, конечно, правильно. «Товарищ называется», — пилил себя Костя. Он не обратил внимания на заискивающий визг Рыжика, не полез даже к голубям, чтобы подсыпать им пшена и долить воды…

Только на следующий день утром, перед тем как идти в школу. Костя принял решение. Он не прав, значит, он первый должен подойти к Нине и сказать об этом. Мол, погорячился, по собственной глупости нагрубил, но, конечно, он готов и впредь заступаться за неё и вообще может быть неплохим товарищем.

Так он и сделал. В конце большой перемены, за несколько минут до звонка. Костя нашёл Нину. Короткову у буфета. Она быстрыми глотками допивала молоко и заедала его печеньем. Больше никого, к счастью, здесь не было. Буфетчица, тётя Нюра, была занята своим обычным делом — раскладывала бутерброды, видимо, для второй смены — и ничего не замечала.

— Нина! — сказал Костя и запнулся, но тотчас же продолжал: — Ты помнишь, что я ответил тебе вчера?

— Помню. А что? — нахмурилась Нина.

— Эх!.. А ты забудь.

— Забыть? — Нина удивлённо посмотрела на Костю, будто впервые его видела. А он, страшно смущённый, не знал, куда девать глаза.

— Значит, дружба?

— Ага, — глядя в пол. Костя схватил руку Нины, так что она чуть не выронила печенье, и пожал ей два пальца.

В это самое время в раскрытом окне показался Фимка Мурашко. Маленькие зеленоватые глаза его хитро блестели.

— Вот они! «Здравствуйте — до свидания!» — на весь коридор крикнул Фима и с хохотом соскочил с подоконника. Нина покраснела, её щёки стали такими же пунцовыми, как ленточки в косичках. Растерялся и Костя, но, взяв себя в руки, как подобает мужчине с сильной волей, подошёл к окну, чтобы все его видели и не думали, что он испугался Фимы и теперь прячется. Но никого возле окна не было, только на школьном крыльце стоял тот же Фима и что-то рассказывал Андрейке Снежко…