Серафима Власова - Ансаровы огни Страница 6

— Спасибо, добрая птица, — проговорил Урал и поспешил в свое кочевье, чтобы начать поиски шайтана.

А тот, словно узнав про дерзкие мысли молодого джигита, был уже тут как тут. Боялся, видно, как бы не прибавил в силе молодой батыр.

Случилось это так. Был летний день. Жара — дышать нечем. Вдруг с гор пронесся ветер. Застонал дремучий лес, небо покрылось черной тучей. В горах начались обвалы, реки вышли из берегов. Раздался гул, и по ветру над жильем пронеслось огромное гнездо, с большую юрту. Упало это страшное гнездо на землю, и из него выползло чудище-змей Дэв. Было у него четыре головы, и каждая огнем дышала.

В страхе люди на чудище глядели. Богатырь Урал схватил свой клинок, бросился на змея, крикнув на все хребты:

— Черное перо! Ко мне!

Враз в небе туча орланов появилась. Кинулись птицы на змея. Да и люди, увидев, как храбро сражается Урал, ему на помощь поспешили.

Целый день люди и Урал рубились с чудищем-змеем, но могуч и хитер был Дэв. Не поддавался ударам, и как ни клевали глаза и тело змея орланы, все еще огнем дышал он.

От изнеможения падали люди. Мертвые птицы покрыли одеялом землю, а Урал все бился с чудищем. Наконец Дэв стал ослабевать. Орлан-Черное перо выклевал Дэву последний глаз. Могучим ударом Урал отсек последнюю голову змею…

Орлан-Черное перо, улетая, сообщил приятную весть. Видел он в горах гранитных следы огромных ног.

— Никто таких следов не мог оставить, кроме твоего отца. Счастливого пути, смелый джигит!

И засобирался Урал. Взял лук, стрелы, материнский кожаный мешочек. Простился с жителями кочевья, поклонился матери названой и ушел искать следы отца.

Накануне того дня, как уйти Уралу, не спалось ему. Родное гнездо не просто покинуть.

Шайтан был убит, но племя его бесовское подстерегало джигита на каждом шагу.

И все-таки при помощи Орлана набрел Урал на огромные следы. Вели они непонятно куда, петляли и кружили по горам, то на крутые утесы, то в темные пещеры увлекали опять. День, два, три — месяц бредет Урал по следам и чувствует, что ничего живого вокруг него уже нет. От голода пал верный конь. Собака пугливо жалась к ногам, все больше и больше теряя силы.

«Бедный отец, — думал Урал, — шел ты сам, не ведая куда». А вскоре и следов не стало. Понял Урал, что так просто, странствуя по свету, ничего он не найдет. Надо искать концы золотой нити. А потом от пещеры к пещере, от горы к горе — проложить путь от матери до отца.

— Черное перо, ко мне! — И когда добрая птица прилетела на его призыв, Урал попросил отнести его и собаку назад — к родному кочевью.

— Путь отца не привел ни к чему, войду в пещеру, куда ушла мать, — объяснил он верному другу свое желание.

— Смотри, батыр, в пещерах я тебе не помощник. Будь осторожен.

И снова люди прощались с Уралом, проводив его до той пещеры, в которую когда-то ушла смелая Уралга. И теперь уже простились с ним навсегда.

Сначала день ото дня ждали его возвращения, а потом в мыслях похоронили и стали вспоминать все реже.

Но не погиб Урал. И не зря он пошел материнской дорогой. Когда вошел он в заветную пещеру, то вскоре золотое веретенце подобрал. Лежало оно между камнями, возле которых обрывалась торная тропа. Осторожно поднял веретенце, сдул пылинки с него. Но где же мать? Почему веретенце бросила? Куда теперь идти?

Задумался Урал. Вспомнил рассказы Орлана, названой матери и вдруг понял все. Видно, помнила Уралга ту тропу, по которой золотое веретенце ее когда-то к Ураиму вывело. Направилась она к ней, но на месте тропы лишь огромные камни громоздились друг на друга. Поняла Уралга, что золотое веретенце уж не имеет прежней силы, и в отчаянии бросила его. А куда сама пошла, неведомо. Никаких следов ее Урал больше не нашел.

Но… золотая нить! Ее обрывки должны быть здесь, под камнями!

Взялся Урал за работу и вскоре увидел, как во тьме золотая искорка блеснула. Обрывок нити! Надо теперь отыскать ее продолжение, а чтобы сделать это, требовалось проникнуть в другую пещеру. И начал богатырь ворочать каменные глыбы, прокладывать ход за ходом. Пусть не дождутся того времени мать с отцом, но он проложит дорогу любви и доверия. Он вернет людям расположение Земли.

А время шло. Нет такой силы, которая могла бы остановить или изменить его течение. Время — верный страж законов жизни. Младенец не рождается стариком, зима не может оборотиться летом.

Не забыли Урала люди. Немало еще добра им богатырь сделал, и они про него еще много сказов сложили.

Рассказывали, будто бы один раз зимой вышел Урал из пещер в горах и увидел, как парнишка лет двенадцати в проруби белье полоскал. Полощет мальчонка, хлопает белье валиком, а сам слезами заливается. Подует на скрюченные от холода пальчишки и — опять за валик.

Урал стоял в сторонке и будто ребячьи слезы считал. Потом тихонько у проходившей бабки спросил про мальчонку. Бабка тут же все, что знала, про парнишку поведала Уралу.

— Сиротой он живет с мачехой, а та затыркала Егорку, — говорила бабка про мальчонку. — Выгоняет его к деду, а тот сам голодом живет. Отец недавно помер, вот и изгаляется мачеха над парнем.

Принес сирота Егорка бельишко с речки, повесил на веревку в огороде, поднял со дна корзинки валик, а под ним золотинки россыпью лежат! Собрал их в кулачок и айда к деду. Принес все Егорка, показал старику, а от увиденного золота у старого рудознатца аж слеза из глаз скатилась.

— Откуль такое у тебя? — спрашивал дед внука.

Клялся и божился парнишка, что и глазом не видел.

Так и не дознались ни дед, ни внук, как им Урал помог — доброе дело сделал.

Не воротился парнишка больше к мачехе. По горняцкому делу пошел; и никто больше его руд полезных не отыскал, да не о себе думал — обо всех честных людях.

Еще приходилось мне одну сказку слыхать про доброе сердце богатыря Урала.

Раз он шел по хребту. Люди уверяли, что своими глазами его видали. Вдруг подлетел к Уралу ветер и человечьим голосом сказал:

— Богатырь добрый! Помоги мне одно дело сделать.

Рассказал ветер Уралу, что сейчас на одной из гор страшное дело должно совершиться. У одного богатого бая есть четыре дочки. Одна из них полюбила простого пастуха. Отец кипит от гнева, и три сестры ее — за отца. Надумали эти сестры разлучить пастуха с любимой. Положили они связанную сестру в кованый сундук и хотят закопать его в горе. Вот и надо освободить девушку и к любимому проводить.

В ответ только спросил у ветра Урал, что он должен сделать.

— Делай так, богатырь, как тебе сердце велит, — сказал ветер и помчался от Урала по вершинам навстречу всадникам (а это были три сестры и их отец).

Впереди по дороге гремел сундук, положенный на большую телегу. Ее тащили три коня.

Враз поднялся такой ураган, что пылью всадникам глаза залепило. Завыл ветер кругом. От такого воя страх напал на сестер и их отца. Побежали они с дороги в лес переждать ураган, а тут как тут подскочил Урал к сундуку. Открыл он сундук, освободил несчастную от веревок и шепнул девчонке, куда ей надо бежать, где ждет на коне ее возлюбленный. Пока сестры подоспели, а за ними и их отец, ни девушки, ни богатыря Урала — как не бывало. Отец и три сестры от злобы окаменели… Так с той поры и стоят на одной из гор хребта четыре вершины: сундук, три сестры и тюбетейка (от отца).

Люди любят к сказкам от себя добавлять. Добавлю и я конец этой сказки. Как пушинка спустилась с гор та девчонка и в руки любимого попала. Жили они потом век в дружбе и радости. Главное — о добре не забывали, трудились для людей. От Ирбита до Бухары летела слава о шерстяных одеялах, изготовленных ими с великой любовью и мастерством.

А как же иначе? Ведь не одному Уралу сучить золотую нить добра…

Не одно поколение людей сменилось, пока ходил Урал в горах и подземных кладовых. Много-много он прошел пещер, переходя из одной в другую и поняв, что имеют они общий ход. А когда вышел из пещер Урал к людям, уж обживался наш горный край — царство хребтов, покрытых зелеными лесами; край рек, то говорливых и буйных, то с тишиной, не разгаданной и по сей день, с безмолвием, как в заколдованном царстве.

В тот день, когда вернулся Урал из пещер, с самого утра солнце на небе играло. Ярче зеленели леса, быстрей бежали реки и родники. Птицы так и заливались на разные голоса от радости, что пришла летняя пора.

В полдень на самой вершине дальнего Таганая златокудрого великана люди будто бы увидали. В лучах солнца каждое колечко на его кольчуге золотом отливало. В руках у великана был простой кожаный мешочек. Старики, помнившие сказки о богатыре Урале, тут же сказали:

— Ведь это богатырь Урал!

Богатырь же родным горам на все четыре стороны поклонился и заговорил. Голос его был так могуч, что эхо каждое его слово до самых дальних становищ доносило.

Без корысти всем людям рассказал он про сокровища земные, какие видел в пещерах; про дворцы из разного цветного камня под землей; про белый камень, который всякую хворь отводит; про камень-леденец, который силы возвращает, а больше всего — про родную мать и отца, которых так и не нашел.