Вера и Марина Воробей - Отзвуки прошлого Страница 6

– Сударь, я послал за моими друзьями, которые и будут моими секундантами, – произнес Атос-Шустов, поморщившись от боли. (Борька явно был в ударе.) – Но они еще не пришли, и я удивлен их опозданием: это не входит в их привычки.

– А у меня секундантов нет, – ответил д’Артаньян-Ежов, кланяясь чуть ли не до пола.

– Коля! – прервал его Кахобер Иванович. – Ты зачем раскланиваешься?

– Но я же… это… – Колька шмыгнул носом, – …дворянин.

– Дворянин-то ты дворянин. Но это не значит, что ты должен всякий раз снимать шляпу и кланяться. Тебе когда нужно это сделать? – учил режиссер. – Когда Атос говорит: «Но если я вас убью, то прослыву пожирателем детей». Тихо в зале! – прикрикнул Кахобер, прекращая послышавшиеся смешки, и опять вернулся к Кольке: – Тут ты ему отвечаешь: «Не совсем так, сударь, раз вы делаете мне честь драться со мной, невзирая на рану, которая так тяготит вас». В этом месте ты с достоинством кланяешься. Понятно?

– Ну ясно как божий день.

– Тогда еще раз сначала и повнимательнее.

Вскоре дело дошло до сражения с гвардейцами. На сцене появилась Василиса Остапченко, игравшая роль мстительного де Жюссака. Лихо размахивая шпагой, она делала точные выпады и наносила болезненные уколы, оттесняя Кольку-д’Артаньяна к краю сцены. Тот беспорядочно отмахивался от ее клинка до тех пор, пока его терпение не лопнуло:

– Кахобер Иванович! – вскричал он. – Васёк че, сценарий не читала? Это я должен ее заколоть!

– Да, несомненно. Так что же ты медлишь? Нападай!

Ребята в зале рассмеялись, а Кахобер Иванович заметил:

– Позже отдельно потренируйтесь, а ты, Василиса Прекрасная, помни, что здесь ты не свое виртуозное мастерство показываешь, а играешь заданную тебе роль. Если мне не изменяет память, твой противник в романе оказывается искуснее тебя, не так ли? – задал режиссер риторический вопрос.

– Ладно, так уж и быть, дам ему пырнуть себя в бок после третьего выпада! – милостиво согласилась Василиса под хихиканье зрителей.

А потом мушкетеры уступили место герцогу Бэкингемскому и королеве. Репетировалась сцена, когда Анна Австрийская в Лувре дарила герцогу алмазные подвески – в знак своей неугасимой любви к нему.

– Герцог, – взволнованно произнесла королева, – не вспоминайте об этом вечере!

– О нет, напротив, вспомним о нем, сударыня! – возразил Белов, в смысле Бэкингем, весьма убедительным тоном. – Это самый счастливый, самый радостный вечер в моей жизни. Помните ли вы, какая была ночь? В синем небе поблескивали звезды…

Лене пора было уходить.

– Даш, я пошла, – решила она попрощаться с соседкой.

– Что? – переспросила Даша рассеянно, не отрывая взгляда от сцены.

– Мне пора.

– А-а… – Светлые, чуть раскосые глаза едва взглянули на нее. – Ну пока.

– Пока, – шепнула в ответ Лена, взяла рюкзак и пошла к выходу, стараясь не шуметь.

В дверях она обернулась и помахала рукой Боре, выглянувшему из-за кулис. Жестикулируя, он давал ей понять, что вечером позвонит. Лена кивнула и, уже уходя, увидела, как Белый грохнулся на колени перед Крыловой и страстно, с пафосом произнес:

– О королева, королева моя! Вы не знаете, какое небесное счастье, какое райское блаженство заключается в этом мгновении! Все владения мои, богатство, славу, все дни, что мне осталось прожить, готов я отдать за такое мгновенье, за ту ночь! Ибо в ту ночь, сударыня… – Бэкингем повысил голос. – В ту ночь вы любили меня, клянусь в этом!…

В дороге Лене пришла в голову забавная и в общем-то верная мысль, что если бы королевой была Алиса, а не Туся Крылова, то заводила Белый был был намного убедительнее в роли влюбленного повесы.

5

– Лен, пойди воды чистой принеси, подоконники протрем, да и стены возле двери грязноваты. Все ногами в них упираются.

– Ба, ну чего тебе неймется? – попробовала урезонить Лена бабушку. – Эти подоконники все равно шторами завешены. А на стены никто даже внимания не обратит на этом фуршете. Все сразу на ананасы с шампанским накинутся!

– А разве в этом дело, обратят не обратят? – Бабушка подняла раскрасневшееся лицо, поправила косынку. – Мне за эту работу платят, и я должна сделать ее так, чтобы ко мне потом никаких претензий не было.

«Ну, блин, второй Кахобер Иванович выискался! Стремитесь к вершине в любом деле! Полы я все вымыла, столы мы протерли, так нет, стены и подоконники нужно в порядок привести! Может, еще плинтуса покрасить за сто долларов?» – негодовала Лена, отправляясь за водой в женский туалет.

В коридорах было пусто, только в кабинете Ильи Борисовича горел свет. Дверь в приемную была приоткрыта. Лена, и сама не зная почему, вдруг замедлила шаг у кабинета и, помедлив, все же заглянула в щелку. Рая сидела за компьютером и что-то печатала, изредка сверяясь с текстом. Лена присмотрелась к ней. Фигуристая девушка, на вид лет двадцать с небольшим, юбка короткая, едва ноги прикрывает. Поговаривают, что она очередная пассия Ильи Борисовича. Может, и так. Только непонятно, зачем ей это нужно. Что ей, парней мало? Вон сколько молодых менеджеров-холостяков в офисе! И многие на нее поглядывают, а она вот сидит и Илью Борисовича дожидается.

За этими размышлениями Лена не услышала, как хлопнула входная дверь, как по лестнице раздались шаги. Но едва до ее сознания долетели мужские голоса, хрипловатый смех, она подумала: «Пора сматываться, и сейчас же!» – отскочила от двери и моментально угодила в чьи-то расставленные руки.

– Нехорошо начальство с пустым ведром встречать! – пророкотал Борин отец.

Судя по шутливому тону, он был в хорошем расположении духа.

– Ой! Извините! – Лена подняла голову. Думала, что это Илья Борисович удерживает ее в плену, а оказалось, совсем незнакомый мужчина.

Ее поразил его изумленный вид и этот словно из сердца вырвавшийся вскрик:

– Таня? Танюша!

Наверное, потому, что это прозвучало слишком неожиданно и как-то не к месту, Лена не раздумывая ответила:

– Нет, я Лена. Таней звали мою маму.

И тут с некоторым опозданием ее осенила догадка: они ведь с мамой очень похожи, очень. Обе голубоглазые блондинки, волнистые волосы чуть ниже плеч. Недавно, два дня назад, именно такой Лена увидела маму во сне. И сейчас Лене показалось, будто она вернулась в свой сон, будто это его продолжение, которое ей не удалось досмотреть. Она скользнула рассеянным взглядом с Ильи Борисовича на незнакомого широкоплечего мужчину в элегантном сером костюме, от которого приятно пахло дорогим одеколоном, и неуверенно произнесла:

– Вы знали мою маму?

– Знал, и очень хорошо, – хриплым голосом ответил незнакомец, продолжая рассматривать Лену своим пронзительным взглядом. – Значит, ты Лена Тихомирова, дочка Татьяны.

– Я Лена Серова, – поправила Лена, опять же механически.

– А что это вы в кабинет не заходите, Илья… – игриво начала Рая, выглянув в коридор на голоса, но, заметив посторонних, быстро сориентировалась и обратилась уже деловым тоном: – Я могу быть чем-нибудь полезна, Илья Борисович?

– Да, можешь. Приготовь нам кофе, черный, и покрепче, – сказал глава фирмы, едва взглянув на девушку.

Получив лаконичное распоряжение, Рая бесшумно скрылась за дверью, а Илья Борисович снова превратился в молчаливого наблюдателя. Молчала и Лена, хотя смутно осознавала, что ей нужно сказать что-нибудь, например, что ее бабушка ждет, извиниться и уйти. Но по какой-то непонятной причине она не могла этого сделать. Ноги словно к полу приросли. Пустое ведро внезапно стало оттягивать руку. Почему этот мужчина так пристально смотрит на нее, будто сравнивает с мамой?

– Ты сказала, что твою маму звали Таней. – Кадык у мужчины нервно дернулся вверх-вниз: – Она что?… Ее что, больше нет?

– Она… – Теперь уже Ленино горло сдавила жестокая судорога, но она нашла в себе силы закончить: – Мама умерла пять лет назад. – И ощутив, что на глаза набегают слезы, торопливо произнесла: – Мне нужно идти, меня бабушка ждет.

Позабыв о воде, Лена развернулась и пошла назад, в банкетный зал. Словно сквозь туман, до нее донесся голос Ильи Борисовича:

– Куда ты, Вадим?

Лене показалось, что этот Вадим хотел ее догнать, и она испугалась, сама не понимая чего…

– Ну и где же вода? – спросила бабушка.

Лена заглянула в пустое ведро.

– Где вода-то, оглашенная? – повторила бабушка строже.

Лена пропустила ее вопрос мимо ушей.

– Ба, я сейчас мужчину встретила в коридоре. Он с Ильей Борисовичем приехал.

– Эка невидаль. Мало он с кем переговоры ведет! Серьезный человек. – Бабушка внимательно присмотрелась к ней. И даже тряпку бросила. – Да что с тобой, Лен? Ты чего такая, будто с привидением повстречалась?

– Ба, это не я, это он будто с привидением повстречался. Ты бы видела его лицо. Он маму знает, – взволнованно сказала Лена, прислонясь к закрытой двери. – Он меня с ней перепутал. – Бабушка опустилась на стул. – Он сказал, что хорошо ее… знал.