Александр Валевский - Весь в отца Страница 6

— Так у тебя газета! Это же интереснейшее дело! — рассердился Бугров. — А мы с Игорем за что отвечаем? За что, ну скажи?! Мы целый год говорим нашему председателю совета отряда: «Дай нам что-нибудь посерьёзнее, поинтереснее, а он всё отмахивается: «Ладно, ребята! Не бузите! Делайте! Давайте!» Твердит всё одно и то же, как треснутая пластинка для проигрывателя. А мы выросли. У нас в голове за два года ума прибавилось. Неинтересно нам всякой ерундой заниматься. Понятно вам?

Наступила томительная пауза.

Когда старшая пионервожатая вошла в комнату, она застала такую картину: председатель, обхватив голову руками и потупив взор, угрюмо хмурил брови, стараясь придумать какое-нибудь решение.

На лице знаменосца выражалось крайнее удивление. Поднятый кулак так и не упал на стол, повиснув в воздухе. Остальные члены совета растерянно смотрели в разные стороны. Это была немая сцена.

И только редактор стенгазеты Нюра Головина лихорадочно ёрзала на стуле. Нетерпеливым движением она поправляла назойливо сползавшие на кончик носа очки и никак не могла начать фельетон под названием «КТО ВИНОВАТ?».

Ремешок

В воскресный день с самого утра на школьном катке толпились ребята. Безветренная, тихая погода и лёгкий морозец радовали всех. В самом деле, чего же лучшего можно желать для конькобежного соревнования! К двум часам дня оно уже подходило к концу. Осталась только последняя дистанция — пятьсот метров.

Ясно определились два лидера: Коля Сизов из шестого «в» и Витя Баландин, учившийся в шестом «а». По сумме очков у обоих были равные результаты. Теперь всё решала пятисотметровка.

Болельщики горячо обсуждали успехи и неудачи своих друзей-одноклассников. Кое-где споры приняли настолько бурный характер, что ребят пришлось разнимать. Друг Баландина Мишка кипятился и кричал больше других: «Баландин всё равно обойдёт! Обойдёт! Ура! Да здравствует Баландин!»

В шести забегах на пятьсот метров участвовало двенадцать бегунов. Волей жребия лидеры состязания Коля Сизов и Витя Баландин были разлучены. Сизову достался восьмой номер, он должен был бежать в четвёртом забеге, Баландину — номер два, первый забег.

Когда Баландин вышел на старт, наступила полная тишина. Лидер был почти на полголовы выше своего напарника. Как у заправского бегуна-скорохода, чёрные рейтузы и серый свитер плотно облегали его крепкую фигуру. Без шлема, с непокрытой головой, он озорно и бойко оглядывал столпившихся у старта ребят и всем своим гордым и победоносным видом как бы говорил: «Вот я вам сейчас покажу, как надо бегать!»

Он был уверен в себе. Пятисотметровка — это его, как говорят спортсмены, коронная дистанция. Правда, за последние дни на тренировках Коля Сизов показывал прекрасное время, но ведь он, Баландин, сильнее, выносливее, он находится сейчас в очень хорошей спортивной форме и надеется ещё сбросить одну-две секунды. Нет, Сизов ему не соперник!

— На старт! — крикнул преподаватель физкультуры Семён Антонович. — Внимание! Марш!

Баландин пробежал два-три метра без скольжения и, набрав скорость, пошёл своим обычным, сильным, размашистым шагом, ежесекундно убыстряя темп.

Мишка, бесцеремонно растолкав ребят, пролез вперёд и, сложив руки рупором, начал оглушительно и надрывно кричать:

— Витя! Дава-а-ай! Крой!

Он орал так во время почти всего забега и поминутно в волнении сплёвывал на лёд.

Но Баландин, кажется, не нуждался в поддержке преданного болельщика. Он превосходно бежал и только на перебежках как-то мял шаг, раскачивался, терял темп, становился мешковатым и грузным.

— Тяжёл Баландин на поворотах, — заметил авторитетно один из болельщиков.

— Скребёт по льду! — поддержал другой. — Зазнался, чемпион!

— Это кто там лепечет, а? — угрожающе нахмурился Мишка. — Да знаете ли вы, мокрые курицы, что вам и во сне не приснится так бегать!

Критики, зная горячий нрав Мишки, благоразумно промолчали.

Баландин пришёл к финишу первым, показав отличное время: пятьдесят восемь и три десятых секунды. Его поздравляли друзья. Ему долго аплодировали. Присутствовавший в полном составе шестой «а» класс принялся качать своего чемпиона.

Время следующих забегов было ниже показанного Баландиным, и теперь все с нетерпением ждали выступления Коли Сизова.

Он появился в этой школе всего месяц назад, приехав с матерью откуда-то из Сибири, и потому ещё не успел приобрести здесь друзей. Большинство ребят услышало о нём впервые только сегодня, когда он с таким успехом выступил на состязаниях, угрожая побить рекорды их признанного чемпиона.

Коля Сизов был мал ростом, худощав, тих и очень застенчив. Учился он хорошо. Его немногословные, неторопливые, но прямые и точные ответы на уроках освещали всегда самую суть вопроса и вызывали неизменно одобрение учителей. От этого Коля ещё больше смущался, краснел, старался не глядеть на товарищей и поднимал взгляд своих серых спокойных глаз только тогда, когда чувствовал, что на него уже никто не обращает внимания.

Вот и сейчас, не в пример Баландину, который самоуверенно похвалялся успехами перед ребятами, Коля Сизов скромно сидел на скамеечке, ожидая забега. Он постукивал по льду старенькими, большими и неуклюжими «бегашами», словно пробовал их прочность, и задумчиво вертел в руках оборванный ремешок.

Баландин, оставив наконец своих почитателей, проехал мимо него.

— Витя! — окликнул его Сизов.

— Ну? — остановился Баландин. — Чего тебе?

Коля смотрел на ботинки Баландина, перетянутые двумя прочными сыромятными ремнями.

— Выручи на один забег… Порвался, понимаешь… — И он показал порванный ремешок. — В левой ноге нет устойчивости, надо бы укрепить заднюю стойку. Посмотри, пожалуйста, всё ли у меня в порядке. Я, понимаешь, так не вижу, а снимать ботинок сейчас уже некогда.

Коля Сизов вытянул вверх левую ногу.

Баландин неохотно, двумя пальцами в перчатке, взялся за конёк. Его зоркие чёрные глаза сразу увидели то, чего, не разуваясь, не мог заметить Сизов. Расточив старую резиновую подмётку, наружу вылезли три заклёпки.

— Проживёт сто лет! Ерунда! — сказал Баландин, хотя отлично видел, что его соперник подвергается серьёзному риску.

— Надо бы ремешок для страховки, правда? — спросил Коля.

— Ну так что ж… Надевай!

— Да вот достал один, а он лопнул. — Коля смущённо повертел в руках обрывки ремешка.

— Ты и мои порвёшь, — презрительно процедил сквозь зубы Баландин. — А я потом изволь по магазинам болтаться. Интересное занятие! Хороший спортсмен должен позаботиться обо всём перед соревнованием, а не выходить на беговую дорожку раззявой и попрошайкой.

— Это верно, — вздохнул Коля Сизов и покраснел.

— То-то и оно, — буркнул Баландин. — Вперёд наука…

И он поехал к группе ребят, которые звали его к себе.

Кто-то сзади крепко схватил Колю за руку. Он быстро обернулся. Перед ним стояли двое ребят-болельщиков. Коля раньше не видел их. Они подошли к концу его разговора с Баландиным и всё поняли.

— Мы тебе достанем ремешок в два счёта! Сейчас! Живо! Посиди здесь, не отъезжай! — затараторили они в один голос. — Этот индюк никогда ничего не даст…

Коля радостно улыбнулся им:

— Давайте…

Но было уже поздно.

— Четвёртая пара, на старт! — крикнул в рупор Семён Антонович. — Поторопись! Начинаем забег!

Стартёр взмахнул флажком — и два бегуна рванулись вперёд. Сразу стало ясно, что Коля Сизов не уступит, что он полон решимости выиграть призовое место. Уже на первой прямой Коля метра на три оторвался от своего напарника и стал мягкой, скользящей перебежкой стремительно огибать поворот. Вся его лёгкая маленькая фигурка на какую-то долю секунды сжималась в комок, припадая на сильно согнутую левую ногу. Затем на мгновение он слегка выпрямлялся, быстро скрестив ноги, перенося центр тяжести слева направо, и снова стремительно нёсся над голубой ледяной дорожкой, словно стриж в бреющем полёте над застывшей гладью реки.

— Перебежечка первый сорт! Красота! Будто по воздуху плывёт! — одобрительно заметили болельщики и сразу от волнения зашмыгали носами и загудели, когда Сизов, увеличивая скорость, пошёл по прямой.

— Вот это да! Ух, братцы, жмёт! Смотрите, что делается!

— Ерунда! Захлебнётся! — ухмыльнулся Мишка. — Не выдержит темпа. Мало каши ел! — И он ободряюще похлопал по плечу своего друга Баландина. — Верно я говорю, Витя?

Но Баландин не слышал его, не смотрел на Сизова, он в волнении сжимал в руке новенькие, недавно подаренные часы и нетерпеливо следил за секундной стрелкой. Ему казалось, что она почти не двигается, будто что-то прижимает её к циферблату и задерживает ход.