Дик Кинг-Смит - Поросенок Бейб Страница 7

Все это вызвало у Бейба интерес.

— Здорово! — согласился он. — Но ты сказала: «две вещи». Какая вторая?

— Меньше есть, — сказала Флай. — Ты должен сесть на диету.

Любой другой, обычный поросенок восстал бы против этого. Поросята любят поесть; они любят также лежать и большую часть дня думать о том, что бы опять поесть. Но Бейб не был обычным и начал с энтузиазмом следовать тому, что предложила Флай.

Под ее бдительным наблюдением он ел достаточно, но не слишком много и каждый день тренировался по программе, которую разработала для него Флай. Он бегал вокруг фермы, или на вершину холма и обратно, или вверх и вниз на выгоне около дома. Хоггет думал, что Пиг просто играет, но не мог не заметить, как Бейб вырос; не растолстел, что обычно происходит с поросенком в хлеву, а стал крупнее и выносливее. Это был уже не поросеночек; он выглядел подтянутым и энергичным, у него были крепкие мускулы. Теперь он стал почти таким же большим, как овцы, которых он пас. И наступил день, когда эта сила и крепость сослужили хорошую службу.

В одно прекрасное утро, когда небо было ясным и безоблачным и воздух таким бодрящим и свежим, что казалось, можно попробовать его на вкус, Бейб проснулся с ощущением радости бытия. Как натренированный атлет, он чувствовал в себе столько энергии, что просто не мог усидеть на месте. Он подпрыгнул в конюшне на всех своих четырех ногах разом, тряхнул головой и несколько раз коротко взвизгнул.

— Ты в форме сегодня, — сказала Флай, позевывая. — Пробеги-ка на холм и обратно для разминки.

— О'кей, мама! — крикнул Бейб и помчался, а Флай опять удобно устроилась на соломе.

Бейб пронесся через выгон, забрался на холм и поискал взглядом овец. Он знал, что немного погодя увидит их, но так радовался жизни, что хотел разделить это ощущение с Ма и другими сейчас же, прежде чем побежит обратно к дому; просто хотелось сказать: «Привет! С добрым утром вас всех! Прекрасный день, не правда ли!» Он знал, что стадо было на самом удаленном от фермы пастбище, там, наверху, где кончалась тропинка.

Он посмотрел туда, ожидая увидеть, как они тихо пасутся или лежат, устроившись поудобнее под утренним солнышком, и жуют жвачку. Однако он увидел, что они как безумные носились в разных направлениях. Легкий ветерок донес крики «Волк!». Но то были не привычно-докучливые, почти машинальные вскрикивания, которыми они выражали недовольство, когда с ними работала Флай. Сейчас это были вопли, полные настоящего ужаса, отчаяния, зовы о помощи. И Бейб увидел, как показались два других животных, большое и поменьше, он услышал лай и пронзительное тявканье, с которым они бросились за убегающими овцами. «Бывают волки, которые хватают овец и убивают», — всплыли в памяти Бейба слова Ма, и, ни секунды не раздумывая, он стремительно, как только мог, бросился туда, откуда доносились крики.

Что за картина предстала перед ним! Овцы, обычно державшиеся вместе, были рассеяны по всему пастбищу; они совершенно потеряли голову от страха, глаза навыкате, рты открыты… Было очевидно, что «волки»-собаки терзают их уже довольно долго.

Несколько овец, обуянные ужасом, пытались перепрыгнуть проволочное заграждение и повисли на нем, некоторые упали в канавы и увязли там, другие, прихрамывая, бегали вокруг; на траве валялись клочья шерсти.

Самым жутким было то, что в середине пастбища собаки-бандиты повалили овцу, она лежала на боку, слабо брыкаясь, а они рычали и тащили ее.

В тот день, когда нагрянули скотокрады, Бейб испытал страх и гнев. Теперь же только ярость ослепила его, и он решительно бросился на собак, неистово хрюкая и фырча. Ближе к нему оказалась собака поменьше, что-то вроде помеси дворняжки и терьера, которая цапала овцу за заднюю ногу, ничего не замечая вокруг в своем кровожадном азарте.

Не успела она опомниться, как Бейб схватил ее за загривок и отшвырнул в сторону. Сила инерции вынесла его на другую собаку, и он с лету сшиб ее.

Эта собака, большая, черная, помесь колли с ретривером, была покрепче, чем терьер, который в панике убежал прочь. Она поднялась и, рыча, пошла на поросенка. Вероятно, в этой неразберихе собака поначалу приняла его за овцу, которая непостижимым образом нашла в себе мужество напасть на нее. Но в таком случае собака-бандит мгновенно убедилась, что все обстоит иначе, так как Бейб вонзил в нее свои зубы. Это был страшный, раздирающий укус, брызнула кровь.

Завывая от боли, черная собака повернулась и опрометью бросилась бежать, поджав хвост. Поросенок, ощетинившись, с оскаленной пастью преследовал ее по пятам.

Собаки-бандиты были изгнаны, и Бейб сразу пришел в себя. Он повернул обратно и поспешил к лежащей овце, вокруг которой теперь, когда собак не было, толпилось перепуганное стадо.

Она лежала не шевелясь. Бейб приблизился, тяжело дыша, увидел вывалянный в грязи бок и вдруг понял: это была Ма!

— Ма! — закричал он. — С тобой все в порядке?

Казалось, она не слишком пострадала. Ему не было видно ее рваных ран, только из уха, там, где покусали собаки, текла кровь.

Старая овца открыла глаз. Ее голос, как всегда, был хриплым, но теперь она говорила почти шепотом.

— Привет, малыш, — сказала она.

Бейб нагнул голову и нежно лизнул ее ухо, пытаясь остановить кровотечение; немного крови осталось у него на пятачке.

— Ты можешь встать? — спросил он.

Ма некоторое время молчала, и он смотрел на нее встревоженно, но тот глаз, который Бейб мог видеть, был открыт.

— Не думаю, — сказала она.

— Все хорошо, Ма, — сказал Бейб. — Волки убежали, далеко.

— Далеко, далеко, далеко-о-о-о-о! — хором подхватило стадо.

— Хозяин с Флай скоро будут здесь и помогут тебе.

Ма не отвечала и не двигалась. Только ребра у нее тяжело ходили в такт ударам старого усталого сердца.

— Все будет в порядке, честно, — сказал Бейб.

— О да, — сказала Ма, и тут глаз закрылся, и ребра больше не поднимались.

— О Ма! — вырвалось у Бейба.

— Ма! Ма! Ма-а-а-а-а-а! — простонало стадо. И в это время подъехал «лендровер».

Хоггет не слышал ничего такого, что могло бы встревожить: пастбище было слишком удаленным, и ветер дул в противоположном направлении. Но фермер и Флай забеспокоились, что нигде не видно поросенка.

И человек, и собака, прибыв на пастбище, сразу поняли: произошло что-то ужасное. Овцы тяжело дышали, были всклокочены… Какая беда обрушилась на них? Почему они сгрудились в круг и что находилось в середине его? Фермер Хоггет шагнул вперед, Флай пошла впереди него, разделяя кольцо, чтобы сделать проход. То, что они увидели, пронзило сердца обоих.

Перед ними лежала мертвая овца, над ней наклонился поросенок, его пятачок почти касался вытянутой овечьей шеи, и на пятачке были пятна крови.

Глава девятая

«Неужели Бейб?»

— Домой, Пиг, — сказал фермер Хоггет голосом, который был таким тихим и холодным, что Бейб едва его узнал. Сбитый с толку, он послушно побежал, а фермер поднял мертвую овцу и понес ее в «лендровер». Затем с помощью Флай начал вытаскивать увязших овец, проверил, не поранен ли еще кто. Сделав это, он оставил Флай сторожить стадо, а сам поехал домой.

Бейб вернулся на ферму. Им овладела печаль. Небо было по-прежнему безоблачно, воздух по-прежнему свеж, но теперь это был другой поросенок, совсем не тот, что беззаботно мчался на холм всего полчаса назад. За эти полчаса он столкнулся с жестокостью, страхом, смертью. В довершение всего хозяин рассердился на него, унизительно отправил домой. Что же он сделал не так? Он только исполнил свой долг, как хороший поросенок-овцепас. Бейб сел в дверях конюшни и смотрел, как во двор въехал «лендровер»; сзади свешивалась голова бедной Ма. Хозяин вошел в дом и затем, спустя несколько минут, вышел, неся что-то наперевес, какую-то длинную вещь, вроде черной блестящей трубки, и направился к нему.

— Идем, Пиг, — сказал фермер Хоггет тем же самым холодным тоном и шагнул в конюшню. В это время в доме зазвонил телефон, затем перестал, потому что миссис Хоггет взяла трубку.

Бейб послушно следовал за фермером в темноту конюшни. Однако там было не так уж темно, и он мог отчетливо видеть, что хозяин наставил на него черную блестящую трубку, и Бейб опять сел и ждал, полагая, что, наверное, это какое-то приспособление, которое выдает еду. Какой же сюрприз появится из этих двух маленьких круглых дырочек, которые были теперь так близко от него?

В это мгновение через двор донесся голос миссис Хоггет, зовущий мужа из открытого кухонного окна. Фермер нахмурился, опустил блестящую трубку и высунул голову из двери конюшни.

— А, вот ты где! — крикнула миссис Хоггет. — Подумать только, это из полиции звонили, из полиции, они обзванивают всех фермеров в округе, предупреждают, что какие-то собаки разбойничают, прошлой ночью на той стороне долины задрали шесть овец, их видели — большая черная и маленькая коричневая; они говорят, чтобы ты в них стрелял, если увидишь, ты лучше иди опять на холм и посмотри, все ли там с нашими в порядке, хочешь, я принесу тебе ружье?