Леонид Савельев - Штурм Зимнего Страница 7

Этого Керенский не ожидал. Ему все казалось, что восставшие далеко, что у него еще есть время обдумать, что делать. А они, оказывается, совсем уже близко, рядом с дворцом…

Страх напал на него. Теперь ему придется ответить за все, что он сделал в последние месяцы, за все свои преступления перед народом. Надо сейчас же бежать. Но куда бежать, как спастись? Ведь дворец уже, наверное, окружен со всех сторон, восставшие узнают и не выпустят.

Тут ему пришло в голову, что можно воспользоваться чужим флагом, например американским. Он заметался по дворцу, засуетился, раздобыл автомобиль из американского посольства. И так, в закрытом автомобиле под чужим флагом, скрылся он из дворца.

Последнее прибежище

Настал день 25 октября.

Почти весь город был в руках восставших, только Зимним дворцом и площадью перед ним владел неприятель.

Во дворце, в последнем своем прибежище, спряталось Временное правительство вместе со всеми своими войсками, со всеми своими вооруженными силами.

Во что бы то ни стало нужно было его выбить отсюда, захватить Зимний дворец.

Но взять Зимний было необычайно трудно.

С севера дворец окружен водой: Невой и Зимней Канавкой. Отсюда на него нельзя было напасть. Оставалась, значит, южная сторона. Но тут перед дворцом — огромная площадь. Восставшим негде укрыться, спрятаться от пуль. А из дворца обстреливать площадь было очень удобно.

К тому же, юнкера успели возвести бревенчатые укрепления перед дворцом. Стоило восставшим двинуться в атаку, как они сразу попали бы под пулеметный огонь. А юнкера оставались бы в это время за прикрытием, почти в безопасности.

К этому присоединилось еще одно преимущество неприятеля: пользуясь переходами внутри дворца, враг мог быстро и незаметно сосредотачивать силы то в одном, то в другом месте, делать неожиданные вылазки.

Все это знало Временное правительство. И поэтому оно считало: в Зимнем можно продержаться до прибытия подкреплений — не только несколько дней, а, если понадобится, даже несколько недель; ведь патронов у юнкеров вполне достаточно.

В Зимнем одних только лестниц — сто семнадцать, а комнат и зал — больше тысячи. Тут хватало места и для размещения войск, и для складов оружия, и для запасов продовольствия. Стены Зимнего толсты и прочны, они могли выдержать долговременную осаду.

Да, Зимний был почти неприступен!

И все же большевики решили взять Зимний в тот же день, 25 октября: вечером или, в крайнем случае, к ночи.

Перед штурмом

В продолжение всего дня Военно-революционный комитет посылал к Зимнему всё новые отряды революционных солдат и рабочих.

В середине дня на помощь красногвардейцам и солдатам прибыли матросы.

Тысячи матросов с винтовками за плечами, с пулеметными лентами, перекрещивающими грудь, высадились с пароходов на берег и стали тут строиться в колонны…

В это же время шли последние приготовления к бою в Петропавловской крепости.

Комиссар крепости вместе со своим помощником пошли в крепостной арсенал. В огромном полутемном зале стояли пушки — всего около двухсот. Комиссар шел между рядами пушек и тщательно осматривал их. Но все пушки, как назло, оказались негодными. Точно кто-то заранее постарался испортить орудия, сделать их непригодными к бою.

Так оно и было на самом деле: еще две недели назад Временное правительство, опасаясь восстания, распорядилось о том, чтобы снять с пушек необходимые для стрельбы приспособления и тайком вывезти из крепости.

И вот теперь комиссар и его помощник тщетно искали хоть одну пригодную пушку среди этого кладбища артиллерийских орудий.

Наконец выбрали несколько полевых трехдюймовых орудий, как будто исправных на вид. Комиссар распорядился вынести из арсенала эти пушки, поставить их на отмели перед крепостной стеной и направить на Зимний.

Революционные моряки прибыли в Петроград.

Ультиматум

Настал вечер. Зимний дворец был окружен со всех сторон! От Адмиралтейства до Марсова поля все улицы были заняты восставшими.

Темнота сгущалась. Становилось все холоднее. То тут, то там в темноте стали вспыхивать огненные точки: восставшие разводили костры.

Вскоре все Марсово поле осветилось неровным светом костров. Солдаты и рабочие располагались тесными кучками у костров, грели руки, сушили отсыревшие от дождя и мокрого снега шинели. Некоторые прохаживались быстрым шагом, чтобы не застыть на холодном ветру. Другие, опершись о винтовки, смотрели задумчиво в огонь. Они знали, что скоро начнется бой и для некоторых из них этот час окажется последним в жизни.

Ветер налетал порывами, то вздымая пламя вверх, то пригибая его к самой земле. И от этого тени людей меняли свои очертания: то сжимались, то вдруг, вытягиваясь по земле, страшно вырастали.

— Товарищи! — звонким голосом говорил у одного из костров молодой солдат. — Знаете ли вы, чего мы хотим, на что мы сегодня идем?

— Знаем! — отвечали ему из темноты голоса солдат.

— А если знаете, — продолжал солдат, — то вам всем понятно, что этой ночью решается наша судьба: или жить свободными гражданами, или умереть. Да здравствует Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов! Да здравствует Ленин! Ура!

— Ура! — закричали в ответ солдаты и, схватив винтовки, двинулись уже было по направлению к Зимнему дворцу.

Но начальник отряда удержал их.

— Ждать распоряжения Военно-революционного комитета, — сказал он.

И солдаты вернулись на свои прежние места.

Такие же разговоры происходили по всему огромному пространству от Летнего сада до Адмиралтейства. Всюду красногвардейцы, матросы, солдаты, устав ждать, стремились поскорее начать бои. И всюду они продолжали терпеливо ждать приказа Военно-революционного комитета.

А Военно-революционный комитет еще не давал сигнала к бою. Военно-революционный комитет послал в Зимний свой ультиматум: последнее решительное требование — предложение сдаться без боя.

Военно-революционный комитет дал противнику двадцать минут на размышление. Пока эти двадцать минут не истекли, боя начинать было нельзя.

Но вот наконец прошло двадцать минут. И в последнюю, двадцатую минуту пришел ответ противника. Что же он решил?

Оказывается, он еще ничего не решил. Он просит еще десять минут на обдумывание ответа.

Военно-революционный комитет дает еще десять минут. Медленно тянутся минуты одна за другой. Но вот и они прошли. Что же ответит теперь враг?

Он ничего не отвечает, он молчит.

Становится ясно, что враг все это время хитрил. Временное правительство обманывает восставших: оно просто затягивает дело, старается выиграть время. Оно все еще надеется, что с часу на час должны притти на помощь ему войска с фронта.

Тогда Военно-революционный комитет решает начать штурм.

Сигнал к началу боя известен всем начальникам революционных отрядов: над Петропавловской крепостью загорится красный фонарик; после этого крепость начнет стрелять по дворцу из пушек.

Вот высоко на шпиле Петропавловской крепости вспыхивает красный фонарик. Вот, увидев этот сигнал, дает холостой выстрел крейсер «Аврора».

Теперь Петропавловская крепость должна начать стрельбу боевыми снарядами.

Уже в Зимнем погасили разом во всех окнах огни. Площадь перед дворцом и прилегающие улицы стали темными, черными. Уже рабочие, солдаты, матросы подняли свои винтовки. Уже за бревенчатым укрытием юнкера прильнули к пулеметам.

Но пушки Петропавловской крепости почему-то не стреляют. Мерцает красный фонарик высоко над крепостью, но сама крепость молчит, оттуда не доносится ни звука.

Никто не знает, отчего гарнизон крепости не сдержал своего обещания. Наверное, там произошло что-то неожиданное. В такой решительный момент пушки Петропавловской крепости не помогают восставшим…

Несмотря на это, красногвардейцы, матросы и солдаты начинают бой.

Бой у Зимнего

Бой начался одновременно в трех разных концах площади: у Морской, у Александровского сада и у Миллионной.

Крики людей перемешивались с пулеметным треском и тонким свистом пуль. Воздух над площадью, казалось, мерцал от вспышек непрерывных выстрелов. Красногвардейцы то залегали, стараясь укрыться за выступами домов, то вскакивали и бежали вперед, чтобы спустя несколько мгновений снова прижаться к земле.

Так, короткими перебежками, понемногу продвигались они вперед.

В это время неприятель послал к Морской улице свой броневой автомобиль.

Броневик не спеша двинулся навстречу восставшим. Толстая стальная броня покрывала его со всех сторон, защищала сидевших в нем юнкеров. Напрасно стреляли в него восставшие: пули не могли пробить броню.