Александр Пискунов - Волчий уголок Страница 72

Он вздохнул и зашуршал листьями, поворачиваясь набок. На минуту установилась тишина, глухая лесная тишина. от которой звенит в ушах.

– Дядя Петя, – осторожно позвал Славик.

– Я, как обычно, рассказик предлагаю, – отозвался тот.

– Да, да, – побыстрее согласился Славик.

Дядя Петя помолчал немного и начал привычным мерным голосом:

– Ночи стали темнее и длиннее. В темноте иногда вспыхивали далекие зарницы и освещали притихшие деревья, приземистые деревенские дома и аистиху-мать, стоящую на краю гнезда на одной ноге.

Аистята крепче прижимались друг к другу, а крайний приподнимался, стараясь попасть в середину. Тогда мать переступала на другую ногу и клювом придерживала проснувшегося аистенка, чтобы тот случайно не упал вниз.

Летать они уже немного умели, но никому не хотелось махать крыльями в темноте, не видя, где можно приземлиться.

Когда днем все собрались возле пахучих копен свежей соломы, аист отец сказал:

«Подошло время оставить гнездо».

Аистиха-мать закинула голову назад и громко затараторила:

«Что ты, что ты, рано еще, рано, маленькие они, маленькие…»

Аист ничего не ответил. Тогда аистиха-мать постепенно успокоилась и сказала:

«Да, детки, пора привыкать к дороге, там не будет никакого гнезда. Скоро полетим в теплые края и в пути будем ночевать каждый раз на новом месте».

Аисты не очень разговорчивые птицы, поэтому аистята промолчали. Им давно надоело спать в старом тесном гнезде и они рады были перебраться на новые постели.

Целый день всем семейством аисты ловили кузнечиков и лягушек на жнивье. Солнце еще не успело коснуться земли, когда они поднялись в воздух. Они пролетели над озером, над старой липой с гнездом, над деревней. Дальше внизу потянулись поля, канавы, болотца. Аистята думали, что лететь придется долго, но за клеверным полем возле олешника аист-отец начал снижаться, потом вытянул ноги вперед, чаще замахал крыльями и точно опустился на вершину деревянного телеграфного столба. Он ничего не сказал, а начал не спеша укладывать помятые при посадке перья.

Аистята все поняли. Не делая лишних кругов, начали рассаживаться по соседним столбам. Сделать это было не так-то просто, приходилось изо всех сил махать крыльями.

Только мать не торопилась. Она ждала, когда все усядутся. Самый младший, последним вылупившийся из яйца, не понял, что столбы нужно искать на одной линии, но не растерялся, опустился неподалеку на широкий клеверный стог.

Вполне довольный собой старший аистенок хихикнул:

«Как это он сумел не промахнуться».

И мать подумала, что младшенький побоялся не попасть на остроконечный столб. Она тоже опустилась на столб и сказала:

«Вполне подходящее место для ночлега. Не доберутся ни волк, ни лиса. Здесь можно и полежать».

Аистенок так и сделал. А мать осталась стоять рядом. Она не была уверена, что на такую неуклюжую кучу сухой травы не сможет забраться кто-нибудь. Ведь это же не столб.

Остальные аистята по примеру отца подняли одну ногу, замерли и стали дремать в своих «постелях», вытянувшихся в прямую линию…

Глава двенадцатая

Страшное нападение

Думал, окунется – и домой, а просидел в воде больше часа: все ловил руками рака под берегом.

«Гигантская» лягушка. Ловля раков. Опасный зверь – рак. Сказочная лесная яблоня. Подарки домашним. Блесна из раковины. Вяхирь. Знакомство с шершнями. Примитивная коптильня.

Из дневника дяди Пети

Нашел бобровую плотину и следы их жизнедеятельности. Удивительные животные. Для жизни нужен кусочек территории, заросший деревьями, кустами, травой, и ручеек, чтобы сделать на нем водоем. Оседлые животные, живущие в «деревне». Потому-то их и выбили скорее других, что отыскать и разорить домоседов проще, чем выследить лесных бродяг: волков, лисиц.

Как неинтересно бросать на сухое место блесну без крючков, даже если это позволяет потренироваться или победить в соревновании. У меня совершенно нет спортивного азарта. Бегать, прыгать, поднимать – надрывать организм ради секунды, сантиметра, грамма, которые позволят опередить другого. И при этом утверждается, что это очень интересно. Считаю, можно увлекаться бегом, но нельзя увлекаться надрывом с помощью бега. Прельщают овации трибун, деньги, восхищенные взгляды поклонников… То, что доставляет истинное удовольствие, человек старается делать без свидетелей…

Из дневника отца

Понемногу растут грибы. Не хватает им дождей, суховато в лесу. Пожалуй, неплохо охотиться с луком, настоящим, профессионально изготовленным. Не гремишь на весь лес, не разбрасываешь попусту ядовитый свинец в виде дроби. Сетон-Томпсон писал, что индейцы говорят, одна стрела – одна птица. Попал – твоя, не попал – улетела. Практически не бывает подранков. Противники охоты с луком утверждают, что из-за малой убойной силы много подранков. Пусть не охотятся на медведей и волков, бьют их из штуцеров. И пусть пытаются добыть стрелой бекаса.

Из дневника Славика

Сегодня шел по дорожке, взлетела небольшая птица – горлинка. Распустила веером черный хвост, а на нем белая каемка.

Утром отец не забыл про раков. Славик проснулся поздно, лениво грыз сухарь, запивал компотом и глядел, как отец, надрав с липок узеньких полосок луба, плетет какую-то слишком дырявую рогожку. Он догадался, когда отец начал привязывать ее к рогульке с длинной ручкой, что это будет сачок. И совсем забыл, для чего он. Чего только он не подумал, куда можно приспособить отцовское изделие: мыть мотылей, ловить птиц или бабочек… Ни для чего сачок не подходил. Слишком был неуклюж и дыряв.

– Рак не проскочит, – уверил его отец. И тогда Славик вспомнил вчерашний разговор.

– Спешить некуда, – сказал отец, увидев, что Славик стал собираться. – Раки днем лучше ловятся, и по росе ходить не надо.

– А как мы будем ловить? – не терпелось Славику.

– На удочку, только особенную.

– А насадка?

– Мы одну можем ракам предложить… Лягушку. Но нужно с нее кожу снять.

– Бр!.. – сказал Славик.

– Понимаю. Но иначе не будет клевать… Сколько я в детстве раков переловил – не счесть. Удивляюсь, откуда их было столько в нашей маленькой речке… Ладно, – он остановился, не ударился в воспоминания, – за насадку я отвечаю.

Они предупредили дядю Петю и пошли. До бобровой плотины вел Славик. Все удивлялся, чего это он побаивался вчера в темноте… Везде была только трава, да редкие кусты.

Дальше отец сам начал высматривать подходящее для ловли место. Славик не советовал. Он никогда не ловил раков. Видел всего один раз живьем да иногда красных вареных на базаре.

Они прошли немного лесом, снова спустились в приречную осоку. Отец подошел к твердому обрывчику. Чистая полоса глубокой воды отделяла их берег от кувшинок у противоположного. Отец поставил на траву корзину. Место понравилось ему.

Славик измучился пока поймал шесть лягушек. Попробуй ухвати ее в густой траве. Почуяв опасность, она забивалась куда-нибудь под кочку, и там докопаться до нее не было никакой возможности. За одной он гонялся, гонялся, пока не запутался ногами в траве и не упал плашмя. Хорошо, что на мягкую землю, да еще укрытую травой. Он с трудом нашел крепкую кочку – упереться, чтобы встать. Хотел подниматься, как увидел совсем рядом лягушку, за которой он безуспешно охотился, или совсем постороннюю. Она сидела совершенно неподвижно, бессмысленно глядела вдаль сквозь него и вполне сошла бы за пластмассовую, если бы не часто-часто подымающийся и опускающийся треугольник белой кожи на горлышке. Бедная лягушка запыхалась, удирая, понял Славик.

Он стал рассматривать ее черные глаза, широкий рот, пятнистую сморщенную на сгибах кожу. Громадной, красивой и грозной виделась она снизу из травы на близком расстоянии. Вспомнил Славик, как неуютно чувствовал себя дядя Петя под тучей, похожей на лягушку. А здесь настоящая… Хорошо, что он не муха.

Он так и не решил, попытаться ли ему из неудобного положения схватить лягушку или вообще не трогать. Что-то не хотелось ловить именно эту, большую и утомленную.

Он попытался встать, зашевелился… Лягушка не выдержала, прыгнула, пролетела над его плечом и исчезла. А Славик, уклоняясь от ее прыжка, упал во второй раз.

– Хватит, – сказал отец, когда Славик вернулся без добычи.

Он за это время успел вырезать шесть двухметровых ольховых палок и к тонкому заостренному концу каждой привязал короткой ниткой ободранную лягушку. Первый раз удочки ставил отец. Он внимательно смотрел в воду, опускал палку и втыкал ее глубоко в твердое дно. Славик ходил следом. В темной воде слабо белели лягушки на черном береговом склоне.

– Отдыхаем пока, – отец сел на траву, скинул рубашку.