Энн Хогарт - Мафин и его веселые друзья Страница 8

– Извините, я тут ни при чем! – ответил лев и указал лапой на мартовского зайца: – Это он натворил!

А заяц только кланялся и просил извинить его. Тут Нэнси попробовала опять вмешаться.

– Дорогой мартовский лев! – сказала она, нежно гладя его взлохмаченную гриву. – Пожалуйста, позвольте мне взять овечью шкуру домой. Я ее выстираю и заштопаю. Я буду с ней так осторожна!

Лев сразу просиял:

– Выстираешь и заштопаешь? Вот спасибо! – сказал он. – Бери! Только смотри не задержи: ведь завтра мой последний день. В полночь я уже должен буду впустить Апрель. Папаша Время будет просто вне себя, если я опоздаю.

Лев набрал в пасть воздуха, и его щеки превратились в большущие волосатые шары. Он изо всех сил дунул. Дети поднялись, полетели и мягко опустились на пороге своего дома.

– Здорово! – прошептал Джон. – Не хуже бумажного змея!

После завтрака Нэнси занялась шкурой. В ванной комнате она развела в теплой воде самые лучшие мыльные стружки и осторожно выстирала шкуру. Beчером, когда все спали, девочка развесила ее сушиться в детской перед камином. На следующее утро Нэнси вскочила чуть свет и принялась за починку. Дырок в шкуре оказалось полным-полно! Девочка штопала все утро, весь день и наконец к вечеру починила шкуру. Уже темнело, когда они с Джоном мчались по пустырю к кусту дрока.

– Воображаю, как бедный Март беспокоится! Еще, чего доброго, подумает, что мы совсем не придем! -задыхаясь от бега, твердила Нэнси.

Вдруг послышалось какое-то странное сопение. Дети остановились. Это был мартовский заяц. Он сидел один. Крупные слезы катились по его мохнатым щекам, и он в отчаянии ломал лапы.

– Что случилось? – закричал Джон. – Где мартовский лев?

– У-ве-ли-и!- рыдал мартовский заяц, всхлипывая так, что его едва можно было понять. – Вчера из цирка сбежал лев. Сюда пришли какие-то люди. Они искали льва. Люди все перепутали. Они увели мартовского льва вместо своего беглеца. Какай ужас! Какой ужас!

– В цирк! – в отчаянии прошептала Нэнси. – Вот несчастье! Как же быть?

– Нужно спасать его! – крикнул Джон. – Скорее, бегом, вот автобус!

Через полчаса дети добрались до цирка. Стремглав промчались они мимо пестрых балаганов, мимо тиров, мимо весело вертевшихся каруселей. Все вокруг сверкало, переливалось в разноцветных волшебных огнях… Наконец дети влетели в зверинец и в ужасе замерли: они услышали очень странные звуки. Это было не то рычание, не то блеяние.

– Смотри, – шепнула Нэнси, – вот бедняга Март! Там, в клетке.

– Да-а-а, это я-а-а, – проблеял Март. – Уже и голос начал меняться. Спасите ради самого папаши Времени! Того и гляди явятся опять люди и начнут щелкать перед носом бичами. Выдумали, чтобы я прыгал через бумажные обручи!

Джон бросился к клетке и отодвинул железный засов. К счастью, никто в цирке этого не заметил. Все увлеклись выступлением шотландских пони, скакавших по арене.

Мартовский лев выскочил из клетки и со всех ног бросился вон из цирка. Дети помчались за ним. Все трое скрылись в леске за балаганами. В ту же минуту церковные часы начали бить полночь.

– Где-е-е шкура? – в отчаянии блеял лев. – Скорее-е-ей! Опозда-а-а-аем!

Дрожащими руками Нэнси протянула ему овечью шкуру. Лев так суетился, что еле натянул ее даже с помощью девочки. Была ужасная минута: Нэнси показалось, что шкура вот-вот лопнет. К счастью, она была волшебная и легко растянулась.

– Десять, одиннадцать, двенадцать! – пробили часы. С последним ударом лев исчез. Вместо него появилась прелестная пушистая овечка.

– Успе-е-е-ели! – проблеяла она, помахивая длинным хвостиком. – И велосипеды свои получите вовремя. А теперь до свидания! Надо впустить Апрель!

Овечка набрала в рот воздух, щеки ее стали похожи на два мохнатых мячика. Она тихонько дунула, и дети, как перышки, влетели к себе в спальню.

Нэнси протерла глаза и зевнула.

– А Март превратился в чудесную овечку, правда? – проговорила она. – Надо посоветовать ему в будущем году пересыпать шкуру шариками от моли. Как ты думаешь, Джон, откуда он узнал о велосипедах?

Ответа не было. Джон уже крепко спал, уткнувшись по самый подбородок в пуховое одеяло.

Айлин Артуртон

Мафин пишет книгу

Однажды ослику Мафину пришла в голову великолепная мысль. Он решил подарить своим приятельницам, Аннет и Энн, книгу о себе и своих друзьях. Тогда, если животные куда-нибудь уедут, Аннет и Энн смогут читать эту книгу и вспоминать о них.

Мафин обошёл всех друзей и сказал:

– Давайте напишем о себе книгу для Аннет и Энн. Когда мы куда-нибудь уедем, они будут о нас читать. Пусть каждый напишет по главе.

Так он сказал Питеру, Перигрину, Сэлли, Освальду и червячку Вилли.

«Все мы напишем по главе, и книга выйдет отличная!» – мечтал ослик.

– Я вернусь через два часа. Смотри, чтобы глава была готова! – сказал он каждому из животных и помчался в сарай.

Там он вытащил свою самую большую драгоценность – старую пишущую машинку. Ослик бережно вытер её и поставил на стол. Потом снял с неё крышку и вложил в машинку чистый лист бумаги. У Мафина была волшебная шапочка. Она помогала ему думать. Ослик надел эту шапочку и принялся писать книгу.

Прошло много-много времени, а Мафин написал всего несколько строчек.

Машинка была очень непослушная – с ней приходилось держать ухо востро! Стоило только отвлечься, и она сразу же начинала печатать цифры вместо букв.

Два часа прошли, а Мафин напечатал только полстраницы.

«Ну ничего! – подумал он. – Вовсе не обязательно, чтобы книга была длинной. Короткие тоже бывают очень интересные!»

Ослик встал с большим трудом. Ведь он не привык так долго сидеть и отсидел себе ноги. Он отправился к друзьям узнать, готовы ли их главы.

Щенок Питер вприпрыжку бросился к нему.

– Написал! Написал! – Он просто визжал от восторга. – Вот моя глава, Мафин! В этом мешке!

Ослик взял у Питера бумажный мешок и поднял его. Из мешка высыпался целый ворох крохотных кусочков бумаги. Они так и разлетелись по траве.

– Ничего не понимаю! – воскликнул Мафин. – Это твоя глава? Да это просто конфетти!

– Ах, как жаль! – пробормотал Питер. – Видишь ли, я писал на бумаге из-под сыра, а полевые мышки Моррис и Доррис нашли её и принялись грызть. Я бросился спасать её. Увы! Уже было поздно. Но ты не думай, здесь вся глава, до единого слова. Надо только собрать кусочки. До свиданья, Мафин! Я побегу!

Питер высунул красный язык и умчался, размахивая хвостом.

– Так книги не пишут! – проворчал Мафин. – Посмотрим, что сделали остальные.

И он пошёл искать Освальда и Вилли. Страуса ослик застал в библиотеке. Вокруг него лежали кипы большущих книг. Освальд был очень возбуждён, он просто задыхался.

– Мафин, я потерял Вилли! – воскликнул он. – Помоги мне найти его. Мы придумали новую игру. Вилли прячется в одну из книг, а я должен угадать в какую. Но он то и дело заползает в отверстие вдоль корешка. И всё это так быстро! Не успеешь оглянуться, а он уже в другой книге! Ну как его поймать!

– Некогда мне с вами играть! – крикнул Мафин. – Ты лучше скажи, где ваша глава для книги, Освальд.

– В яме с песком, Мафин, – ответил страус, перебирая длинным клювом страницы книги. – Мы её написали на песке. Сочинял я, а Вилли писал.

Мафин во всю прыть помчался к яме с песком. Однако спешить не стоило. От главы Освальда и Вилли давно уже ничего не осталось: животные и птицы затоптали песок, а ветер развеял его. Так никто никогда и не узнает, о чём написали страус и червячок…

– Опять неудача! – пробормотал несчастный Мафин и бросился искать Сэлли.

Тюлениха, конечно, была в пруду. Растянувшись на камне, она дремала, нежась на солнышке. Её гладкие чёрные бока лоснились от воды.

– Сэлли, Сэлли! – позвал Мафин. – Я пришёл за твоей главой.

– Пожалуйста, Мафин, всё готово, – отозвалась Сэлли. – Сейчас достану.

Тюлениха так ловко нырнула, что почти не подняла брызг. Потом она появилась у самых ног Мафина, держа во рту что-то похожее на мокрую, разбухшую губку. Сэлли осторожно положила губку на берег.

– Я старалась писать как можно красивее, – сказала тюлениха. – Ошибок нет, каждое слово я проверила по словарю.

– Ax, Сэлли! – вскричал Мафин. – Почему твоя глава похожа на губку? С неё так и льёт!

– Пустяки! – приветливо отозвалась Сэлли. – Я просто прятала её под водой до твоего прихода. Расстели её на солнышке, она сразу высохнет. Давай поплаваем, Мафин! – И Сэлли снова нырнула.

«Конфетти, песок, мокрая губка – из этого книги не сделаешь!» – грустно подумал Мафин.

Однако, подходя к хижине пингвина, он чуточку приободрился.

«Перигрин у нас такой учёный, такой умный! Уж он-то, наверное, написал что-нибудь интересное», – утешал себя ослик.

Он постучался.

Ответа не было. Ослик приоткрыл дверь и заглянул в хижину. Пингвин был дома, но он спал. Растянувшись на складном кресле и набросив на лицо носовой платок, он храпел.