Федор Кандыба - Сестры Горские Страница 8

По излишней суетливости Раи и мрачному молчанию Шуры мать сразу поняла, что здесь что-то не так и совесть у дочек нечиста. Увидев новые незнакомые вещи, она окончательно убедилась в этом, но молчала, дожидаясь, пока девочки сами не расскажут всей правды.

— Это моя новая электрическая мышеловка, — виновато пояснила Рая, видя, что взгляд матери остановился на ее злосчастном изобретении. — Я уже поймала ею мышь. Хочешь, я покажу тебе, как она действует?

Но мать не выразила никакого интереса к мышеловке. Она поднялась и подошла к кровати Жени, чтобы посмотреть, как спит ее младшая дочка. Пользуясь тем, что Александра Михайловна отвернулась, Рая мигом сгребла со стола мышеловку и нож и обратилась к матери:

— Вот, ешь шоколад. Это твоя порция. Мы уже все ели. Это Эдуард с Тюльпаном заработали.

Но мать не слушала Раи. Она наклонилась над кроватью и увидела на подушке котенка.

— Что это за котенок? — спросила она сердито и брезгливо выбросила котенка вон. — Как он попал к Жене в постель?

— Это Эдуард с Тюльпаном заработали, — механически повторила Рая.

— Что́ заработали Эдуард с Тюльпаном? — грозно переспросила Александра Михайловна.

— Котенка и вот шоколад. Ешь — это твоя порция, — грустно ответила Рая, видя, что ей сейчас придется рассказать матери все, как было.

А мать рассердилась окончательно.

— Ну что за чепуху ты городишь? Как это поросенок с гусем могут заработать шоколад? И к тому же я спрашиваю не об Эдуарде и Тюльпане, а об этом грязном уличном котенке, попавшем к Жене на подушку. Изволь, пожалуйста, отвечать прямо!

— Он не грязный и совсем не уличный, а из пятнадцатой квартиры, — подала голос Лена, которая проснулась в соседней комнате во время этого разговора и теперь появилась в дверях в ночной сорочке. — Это хороший котенок, его заработали Эдуард с Тюльпаном, а Женя взяла себе.

— Ага, и ты туда же! Значит, и ты приложила к этому руку? — обернулась Александра Михайловна к Лене и приказала решительно: — Марш в кровать! С тобой разговор будет завтра, когда вернешь вещи хозяевам.

Лена исчезла так же тихо, как и появилась. А мать снова взялась за допрос Раи, которой теперь пришлось отвечать и за себя и за сестру.

— Так вы говорите, что Эдуард с Тюльпаном виноваты в том, что этот котенок попал к Жене в постель, и они несут ответственность, если Женю покусают блохи или у нее появится какая-нибудь накожная болезнь?

— Не появится. Это котенок Маруси Горшковой из пятнадцатой квартиры.

— Но как же он все-таки сюда попал? Только не говори мне о Тюльпане и Эдуарде, это мне уже надоело.

— Мы выиграли его на пари вместе с шоколадом и другими вещами, которые ты видела на столе…

— Я так и знала! Это, конечно, снова твои выдумки. И свет тоже из-за них погас — не так ли?

— Так, — склонила голову Рая.

— Послушай, Рая, — спросила Александра Михайловна вполне серьезно, когда дочка рассказала ей обо всем, что произошло: — до каких пор это будет продолжаться? Ну скажи мне: кем ты собираешься быть — инженеров, фокусником в цирке или просто авантюристкой, которая обманывает людей, пользуясь случаем?

— Инженером… — хмуро ответила Рая, не понимая, к чему клонит мать.

— А если так, то скажи мне: не лучше ли было бы тебе больше заниматься уроками, чем тратить время на эти нелепые затеи?

— Я и так неплохо учусь. Ты сама знаешь, что у меня немало отличных и много хороших отметок, — с достоинством ответила пристыженная Рая.

— Ведь от того, как ты учишься теперь, зависит, какой из тебя получится изобретатель или инженер в будущем. Времена Форда и Эдисона прошли. Ты, наверное, читала, как много инженеров работает теперь на фордовских заводах и каких знаний, подбирая себе учеников, потребовал от кандидатов тот самый Эдисон, который был когда-то газетчиком…

Тут насупленная и не совсем еще убежденная Рая сдалась.

— Хорошо, мама, — сказала она с болью в голосе. — Обещаю тебе лучше учиться и больше не причинять тебе хлопот своими выдумками и всякими фокусами.

6. Переезд на дачу

Все следующие дни у Горских были заняты подготовкой к переезду на дачу. Весна в этом году была очень ранняя. В апреле уже было тепло, как в мае, и погода стояла чудесная — теплая и солнечная. Днем было совсем жарко, на улицах появилась пыль. Жители заводского поселка спали с открытыми окнами. Старательные садовники-любители вскопали уже бо́льшую часть двора под цветник.

Сестры Горские, конечно, оказались бы первыми среди этих садовников-любителей, если бы не были целиком поглощены сборами на дачу. Они решили во что бы то ни стало добиться от матери переезда на дачу еще до окончания учебного года. Мать была против этого: она считала, что девочкам будет трудно ездить в школу и это отразится на учебе. Однако дочери настаивали.

Шура обязывалась ежедневно доставлять маленькую Женю в детский сад, а после школы забирать ее и привозить домой. Лена уверяла, что ей будет так же легко привозить обед из столовой на дачу, как и приносить его здесь в городе. Рая обещала топить печь и разводить примус, купленный специально для дачи. Женя заявила, что ездить в детский сад она может сама, без чьей-либо помощи, лишь бы ей купили месячный билет, а кроме этого, она будет помогать сестрам привозить обед, топить печь и даже перевозить вещи.

Перед такими убедительными доводами мать устоять, конечно, не смогла и пообещала дочерям, что они переедут на дачу, как только она получит машину для перевозки вещей.

И действительно, через несколько дней к дому подъехал грузовик. Он повез на дачу вещи, Лену с Тюльпаном в одной руке и Эдуардом в другой и, разумеется, Раю, которая не могла отказаться от поездки на автомобиле, хотя бы на грузовом, даже с синицей в клетке и лягушкой в банке на коленях, в тесном соседстве с громоздким шкафом, стульями и Эдуардом с Тюльпаном.

Александру Михайловну с Шурой и Женей мало привлекала перспектива такого путешествия, и они поехали на поезде.

Переезд, как и следовало ожидать, не обошелся без приключений.

Поездка на автомобиле сразу не понравилась белому гусю Тюльпану. Взволнованным непривычной обстановкой, он пронзительно гоготал и больно бил крыльями по голове Лену, сидевшую на груде домашних вещей и державшую его на коленях рядом с Эдуардом.

Когда машина вышла за город и быстро понеслась по шоссе, Эдуард, укачанный тряской, сразу уснул. Но пример приятеля и соседа, очевидно уже успевшего сделаться опытным автомобилистом, никак не повлиял на Тюльпана, и гусь не переставал проявлять признаков крайнего волнения.

Потом, вероятно, придя к выводу, что дальше ехать на автомобиле ему нет смысла, он начал что было силы вырываться из рук своей хозяйки. В это время автомобиль подъезжал к реке и, покачиваясь на ухабах, медленно спускался к мосту. Вдруг Лену подбросило вверх. Она потеряла равновесие. Гусь воспользовался этим, внезапно вырвался у нее из рук, подскочил и, тяжело взмахивая крыльями, улетел, безжалостно ударив на прощанье свою хозяйку крылом по затылку.

Тюльпан, совершенно забыв, что он домашний гусь, а не дикий, как его предки, сделал большой полукруг в воздухе и сел на воду у противоположного берега реки. Поплавав немного на свободе, он поспешил спрятаться в камыш.

— Остановитесь, остановитесь! Тюльпан улетел! — закричали Лена и Рая шоферу.

— Кто улетел? Что улетело? Разве тюльпаны уже расцвели? — спросил шофер, останавливая машину.

— Тюльпан, наш гусь! Теперь скорее вперед. Он там, в камыше, на том берегу!

— Что в камыше? Разве тюльпаны растут в камыше? — спросил, очевидно не расслышав их, шофер и снова дал газ.

— Да наш гусь, Тюльпан! А теперь, пожалуйста, остановитесь. Мы побежим за ним, а то он снова улетит. Подождите нас немного.

— Я буду ждать не больше пяти минут! — крикнул шофер вслед девочкам, мчавшимся к речке.

Прошло пять минут, десять… двадцать… Девочки не возвращались. С реки доносились какие-то крики и восклицания, но что именно они обозначали, разобрать никак нельзя было.

Шофер испугался за своих пассажирок и, выругавшись, пошел их искать.

Теперь уже явственно был слышен шум, треск сухого камыша, шлепанье ног, гусиное гоготанье и пронзительные крики сестер. В камыше происходила ожесточенная погоня за обезумевшим Тюльпаном.

— Лена, Лена, я здесь! Гони его на меня, гони!

— Он не хочет! Он бежит в сторону!

— Вот он, проклятый! Держи его, держи!

— Опять выпустила! Подожди, я зайду сзади!

Шоферу, который желал только одного — доставить поскорей вещи на место, чтобы пораньше освободиться, тоже пришлось принята участие в этой облаве, так как он понял, что без гуся пассажирки отсюда не уйдут.

А Тюльпан, в котором бушевали инстинкты его диких предков, умело прятался от своих преследователей, ловко сбивал их со следа, неожиданно улетал, когда они уже вот-вот были готовы схватить его, а потом уплыл на середину речки и плавал там с самым независимым видом, будто говоря: «Не во дворе, не поймаете, тут хозяин я!»