Сергей Алексеев - Секретная просьба (Повести и рассказы) Страница 86

Убедил Хомутов крестьян. Избрали они делегатов — Хомутова, Петрова, Сизова, послали к товарищу Ленину.

Едут делегаты в Москву.

— Как Ленин решит, так, стало, тому и быть, — рассуждает в пути Хомутов. — У меня согласие с Лениным полное.

Принял Ленин крестьян, выслушал.

— Да, время у нас тяжёлое, чрезвычайно тяжёлое.

Насторожился Иван Хомутов: «Ой, не зря говорит про такое товарищ Ленин».

— Тяжёлое, но не безнадёжное, — продолжает Владимир Ильич. — Страна, бесспорно, преодолеет все трудности, и товарищи крестьяне, уверен, нам в этом помогут.

«Так и есть, — понимает Иван Хомутов. — Откажет Ленин в крестьянской просьбе».

И вдруг:

— Что же касается вас, — сказал Владимир Ильич, — то тут право полностью на вашей стороне. Лишний хлеб, взятый у вас, подлежит возврату.

Составил Ленин бумагу в уездный Совет, отдал её делегатам.

Поклонились крестьяне.

Торжествует Иван Хомутов:

— Ну? Видели? Слышали? То-то оно-то! У меня согласие с Лениным полное.

В те годы рабочие и крестьяне, приезжавшие по разным делам в Кремль, часто получали талоны на обед в столовую Совнаркома. Получили их и завидовские делегаты.

Довольны крестьяне: и с Лениным повидались, и обед им будет сегодня на славу.

— Интересно! — поглаживает усы Иван Хомутов. — Это тебе не щей пустых похлебать, не кашу-размазню скушать. То-то будет о чём рассказать в деревне.

Пришли делегаты в столовую, приносят им первое. Глянули крестьяне щи. Попробовали — жидкие, кислые. Вместо мяса по кусочку ржавой селёдки плавает.

— Вот те и раз! — подивились крестьяне.

Приносят второе. И надо же — каша-размазня на второе. Без единой жиринки, на воде каша.

Хотели крестьяне достать из мешков привезённого сала, да постеснялись.

Поели, вышли из столовой крестьянские делегаты.

— Э, да это, видать, другая столовая, — сказал Иван Хомутов. — Это не совнаркомовская.

Отошли они шаг от двери, видят, по коридору идёт Владимир Ильич. Идёт быстро, пиджак нараспашку. Поравнялся.

— Как, пообедали?

— Да.

— Вот и отлично. У нас, говорят, каша сегодня превкусная.

«Ну и превкусная, — думает Иван Хомутов. — Может, Ленину будет другая каша?»

Прошёл Владимир Ильич в столовую. Вернулись крестьяне к двери, смотрят за Лениным в щёлку. Любопытно, что принесут на обед товарищу Ленину.

Смотрят и видят: несут Владимиру Ильичу всё тех же самых совнаркомовских щей, а следом за ними всё ту же кашу.

— Вот так дела! — не сдержался Иван Хомутов.

Вернулись делегаты к себе в Завидовку.

— Ну как, принял вас Ленин?

— Принял.

— Просьбу уважил?

— Уважил.

— Бумагу дал?

— Дал.

Показали делегаты крестьянам бумагу.

Рады крестьяне.

— Снаряжай телеги, давай в уезд. Спасибо товарищу Ленину. Верно решил, по справедливости.

И вот тут-то…

— Нет, мужики, — покачал головой Хомутов. — Не было здесь справедливости.

Уставились крестьяне на Хомутова.

— Не было, — повторил Хомутов. — Несогласный я с Лениным.

— Ну и ну! Ну и слова! Что такое? — не могут понять крестьяне. Может, в дороге Иван рехнулся. Может, он с радости просто пьян? Сам же больше других кричал, и сам же, выходит, против.

Расшумелись крестьяне.

— Да тише вы, тише, — оборвал Хомутов. — Сало едите?

Переглянулись крестьяне.

— Едим…

— Хлеб в закромах считай что имеется?

— Ну, скажем, имеется.

— С голода вроде пока не пухнете?

— Нет, — отвечают крестьяне.

— То-то!

Рассказал Хомутов про обед в совнаркомовской столовой.

Смутились, притихли крестьяне.

— Нет, неверно, что Ленин бумагу дал. Несогласный я с Лениным. Несогласный, — повторил Хомутов. — Не было в том справедливости.

Как-то Ленин получил письмо:

«Дорогой Владимир Ильич, прими от нас крестьянский поклон, а к Октябрю будет тебе подарок».

— Ну вот, снова подарок, — огорчился Владимир Ильич.

Что за подарок, крестьяне пока не писали. Решили держать в секрете.

— Оно же всегда интереснее, когда наперёд не знаешь, какой для тебя гостинец, — рассуждали крестьяне.

Подарок же был обычный. Решили мужики послать Владимиру Ильичу мяса и сала.

Довольны крестьяне своим решением. Да только, как всегда, в любом деле обязательно найдётся какой-нибудь баламут. Оказался такой и здесь бывший красноармеец-будёновец Селивёрст Дубцов.

— Э-э, безголовые, — ворчал он на мужиков. — Разве это подарок!

— А что? — отбивались крестьяне. — Владимир Ильич тоже, считай, человек. Что он, пищей другой питается? Сало ему в самый раз.

— «Сало»… — усмехался Дубцов. — Фантазии нет.

— Баламут, как есть баламут, — ругались крестьяне.

Целую неделю не давал Дубцов мужикам покоя. Ходит твердит:

— Фантазии нет. Фантазии нет. Заместо голов место у вас сидячее.

Обозлились крестьяне, явились к Дубцову.

— Ну-ну. Расскажи про свою фантазию.

И тут вдруг Дубцов заявил такое, от чего на крестьян напал хохот и окна в избе задрожали. Предложил Дубцов собраться крестьянам, кирки, лопаты — в руки и, не мешкая, проложить до станции (а это без малого девять вёрст!) дорогу.

— Дорогу! — хохотали крестьяне.

— Да на кой она Ленину!

— Выходит, самим же себе подарок.

— Баламут, вот баламут, а ещё будёновец!

Но потом, через несколько дней, когда насмеялись крестьяне вволю, вдруг кто-то робко в селе сказал:

— А что, мужики, может, и верно. Может, одобрит дорогу товарищ Ленин?

— Может, и верно, — заколебались теперь крестьяне.

— Не может, а точно, — гудел Дубцов.

Уговорил всё же Дубцов крестьян.

Собрали мужики баб, стариков с печей посгоняли — и за работу. Как раз к Октябрю и управились. Даже мосток через речку Каменку и тот навели.

Написали крестьяне Владимиру Ильичу письмо, поздравили с праздником, а в конце указали и про дорогу. Мол, как хочешь, так и понимай, а дорога эта вроде как наш для тебя подарок. Не взыщи, если не угодили. Виною всему баламут Селивёрст Дубцов, бывший будёновец.

Вскоре прибыл ответ.

«Угодили, угодили», — значилось в том ответе. Владимир Ильич писал, что подарок от крестьян замечательный. Что лучшего ему и не надо. Кончалось же письмо от Ленина тем, что эта дорога в девять вёрст ещё один шаг страны к коммунизму.

Читают крестьяне.

— Вот это да!

— Ну и ответ!

— Вон оно как повернул Ленин!

— Оно бы, пожалуй, стоило Владимиру Ильичу, — рассуждают крестьяне, и к Маю какой подарок…

После долгих споров решили построить клуб.

— Ленина, Ленина не забудьте, Володимира Ильича! — кричал при разделе барской земли Иван Переплётов.

Да разве крестьяне забудут. Ещё с вечера они решили включить в число наделяемых Ленина.

— Правильно.

— От него всё пошло.

— Пусть и он землицей попользуется.

Долго выбирали участок. Старались, чтобы получше. Спорили, где, с какой стороны села. Выбирали так, чтобы не очень сыро, не очень сухо, чтобы суглинок с примесью чернозёма. Отмерили десятину. Написали в Москву письмо: мол, приезжай, Владимир Ильич, вступай во владение.

Вскоре прибыл ответ.

Ленин благодарил крестьян за внимание. Просил его извинить. Не сможет он заняться сейчас хлебопашеством. В Совете Народных Комиссаров много у Ленина разных дел. Кончалось письмо тем, что Ленин советовал крестьянам поступить с десятиной по их собственному усмотрению.

— Это верно, ему сейчас не до земли, — говорили крестьяне.

— Нельзя отрывать от дел государственных.

— А всё-таки жаль — хорошее было б соседство.

Успокоились крестьяне. Вот только задал задачу Ленин: «Поступить по собственному усмотрению». Нет бы написать точно, что с десятиной сделать.

Решали крестьяне, решали. Думали, думали.

Наконец порешили так: десятину никому другому не отдавать, ни между кем не делить. А оставить её для общего пользования. Обрабатывать её сообща, сообща сеять, собирать урожай. А затем хранить его в общем амбаре.

Так и поступили.

Умно поступили. Есть в крестьянских запасах общественный фонд зерна. Случится какая беда — общественный фонд выручает.

Недород у Пахомовых. Голодать бы им, залезать в долги, а тут получай подмогу от ленинской десятины.

Мало ли нужд у крестьянства. Решили купить молотилку. Не надо бегать по избам — рубли выколачивать. Продали общественный хлеб — везут молотилку.

Или, скажем, соберутся крестьяне:

— А не послать ли рабочим гостинец?

— Послать, непременно послать.

Грузят мешки, пишут письмо: «Хлеб не простой. С ленинской десятины!»