Михаил Самарский - Любовь, или Куда уплывают облака Страница 9

– Конечно, хочу, – ухмыльнулся Нестеров. – Если ты говоришь, что это полезно. Делись. Я – весь внимание.

– Первое, мой дорогой друг, не жди, что твоя дочь будет такой, как ты, или такой, как ты этого хочешь. Ничего не выйдет. Просто помоги ей стать собой. Это важнее всего.

– Круто, – покачал головой Виталий Васильевич. – Да ты профессор психологии! Тебе нужно курсы открывать для родителей.

– Подкалываешь? – улыбнулся Тайшенов.

– Да ты что, Коль, – развел руками Нестеров. – Я серьезно, без всяких шуток. Кратко и так понятно. Продолжай, я внимательно слушаю.

– Хорошо, – кивнул Николай. – Второе: не требуй от дочери платы за то, что ты для нее сделал. Ты дал ей жизнь, она даст жизнь твоим внукам, те – своим детям и так далее. Вот это и есть закон детской благодарности, он необратим и вечен. А потому не требуй ничего лишнего от своих детей. Третье: не вздумай обижаться на свое дитя, никогда не забывай народную мудрость: что посеешь, то и пожнешь.

– Да, и тут я с тобой согласен! – воскликнул Нестеров.

– Четвертое, – продолжил Тайшенов, – никогда не унижай ребенка. Унижение – это очень опасный бумеранг. Этот никогда не промахнется, возвращаясь обратно. Люби свою дочь такой, какая она есть, – даже если она неудачлива, неталантлива, неуспешна, даже если она заблуждалась в чем-то, все равно люби. Твой ребенок – это подарок тебе от Бога. Не гневи их обоих. И наконец, самое главное! Дорогой мой друг и товарищ, научись любить чужого ребенка. Никогда не делай чужому того, что не хотел бы, чтобы делали твоему ребенку. Ты все понял?

– Понял, – закивал Нестеров. – Послушаешь, так все просто. Но как же все это сложно, когда доходит до дела, – вздохнул Нестеров и поднялся из кресла. – Ладно, спасибо, друг, что выслушал, дал мудрые советы, поеду домой. Буду думать, что делать дальше.

– Соберитесь как-нибудь все вместе да приезжайте к нам в гости. Живем в одном городе, а встречаемся так «часто», словно на разных континентах поселились.

– Соберемся, Коль, обязательно соберемся. Вот сейчас в командировку слетаю, и соберемся, – пообещал Виталий Васильевич и распрощался с другом.

Ленка была абсолютно уверена, что именно сила ее любви к Семену повлияла на решение отца. Мало того что тот разрешил ей продолжить учебу в своей школе, но он еще и не стал возражать против их дружбы с Семеном.

– Бог с тобой, – махнул он рукой и сказал: – Дружи со своим оболтусом. Только об одном прошу тебя: не ври. Что бы ни случилось, говори мне правду. Договорились?

– Обещаю, папочка, – Ленка бросилась на шею отцу и расцеловала его.

Она не слышала разговора родителей, который длился почти до утра. Виталий Васильевич и Наталья Владимировна были совершено разными людьми и по характеру, и по темпераменту, но в одном они сходились на сто процентов – никто, кроме них, не побеспокоится о будущем своих детей. Вот только «беспокойство» супруги понимали по-разному. Мать была против авторитарности в воспитании детей, отец, наоборот, выступал за более жесткий подход. Но такие споры всегда оставались за плотно закрытыми дверями. Дети, даже взрослые, по убеждению Нестеровых-старших, в таких разговорах участвовать не должны.

Глава 5

Прислушавшись к совету своего друга Николая Тайшенова, Виталий Васильевич решил не откладывать разговор в долгий ящик и на следующий день приехал в школу пообщаться с классным руководителем влюбленной пары.

«Бог с ним, с его поведением, – размышлял Виталий Васильевич, – сейчас даже не это главное. Николай прав, сами были такими. Но мне важно знать, что это за человек, чем он дышит, что у него внутри, каким образом он может повлиять на мою дочь…»

К сожалению, Прасковья Степановна приняла класс совсем недавно и Семена знала еще недостаточно хорошо. Впрочем, ей это не помешало охарактеризовать Щетинина таким образом, что тому нельзя было доверить не только чью-то дочь, а даже бродячую собаку.

– У нас в коллективе все удивлены выбору вашей дочери, – театрально закатив глаза, вздохнула учительница. – Такая прекрасная девочка и связалась с этим… с этим оболтусом. Я не понимаю ее, не понимаю…

– А кто его родители? – спросил Виталий Васильевич. – Чем они занимаются?

– Верите, я уже полгода веду этот класс, но родителей Щетинина еще ни разу не видела. За это время у нас было два родительских собрания, и оба раза присутствовала его бабушка. Щетинин говорит, что родители у него работают в театре и часто бывают на гастролях. То есть, как я поняла, никто подростком не занимается. Я даже подумываю обратиться в органы опеки, потому что так дальше нельзя…

– Совсем безнадежный случай? – с удивлением спросил Нестеров. Несмотря на то что он сам как бы заочно испытывал неприязнь к Щетинину, но характеристика Прасковьи Степановны ему не нравилась – она была насквозь пропитана предвзятостью и какими-то слишком уж поверхностными суждениями.

«По-моему, она и сама ничего не знает об этом Семене, – подумал Виталий Васильевич, – так, говорит, лишь бы что-то говорить. А признаться честно, что сама еще не разобралась с учеником, видимо, стесняется. Вот и сыплет общими словами да стереотипами. А ведь прав Колька – сами когда-то такими были. Что про меня учителя только не говорили моим родителям: и ничего ваш сын не добьется в жизни, и друзей у него не будет, потому что он не умеет дружить, и девчонки его боятся, а некоторые даже говорили, что ваш сын вырастет уголовником. И что? Вот он я! Нормальный мужик, женат, вырастил двух дочерей… Стоп! Вырастил он! Ух, какой шустрый. Да, Злату вырастил – можно так сказать. А с Ленкой погоди еще. Еще растить и растить…»

– …а потому, Виталий Васильевич, я вам советую в данном случае употребить отцовскую власть, – Нестеров уловил только последнюю фразу Прасковьи Степановны, но догадался, что та выступает за силовое решение этого вопроса.

«Да, старая школа, видимо, – мысленно усмехнулся Нестеров, – молодые учителя сегодня мыслят иначе. Недавно принял на работу бывшую учительницу, интересно рассуждает. А что, если с ней поговорить? Может, даст какой мудрый совет… Впрочем, нет, на работе о семейных делах говорить нельзя, завтра вся фирма будет знать, да еще насплетничают так, что не отмоешься. Ладно, справимся сами. Судя по расплывчатому и неконкретному рассказу «классной», этот Семен все-таки не законченный подлец. Надо будет с ним тоже пообщаться…»

– …как вы считаете, Виталий Васильевич? Правильно? – снова откуда-то всплыл голос Прасковьи Степановны.

– Да-да, все правильно, – закивал Виталий Васильевич и, попрощавшись с классным руководителем, покинул школу.

Дома снова состоялся нелегкий разговор с женой.

– Виталий, – сказала Наталья Владимировна. – Мне кажется, ты излишне драматизируешь ситуацию. Ты не доверяешь нашей дочери?

Казалось бы, простой вопрос почему-то взбесил супруга.

– Не надо делать из меня монстра, – повышенным тоном произнес Нестеров. – Я драматизирую, я не доверяю, я… Все я! А вы все белые и пушистые.

– Что с тобой, Виталий? – удивленно спросила Наталья Владимировна. – Ты сейчас о ком? Кто белые и пушистые?

– Да все! – махнул рукой Виталий Васильевич и, обняв жену, тихо сказал: – Прости, Натали, нервы ни к черту. Не обижайся на меня. Ладно?

– Ладно! – улыбнулась жена. – Тебе пора успокоиться. Я говорила с Леной, все нормально. Этот парень… как его…

– Семен, – подсказал муж и уточнил: – Семен Щетинин.

– Да, – кивнула Наталья Владимировна, – не пьет, не курит, занимается спортом. А это уже, согласись, хорошо!

– Это кто тебе сказал? – усмехнулся Виталий Васильевич. – Ленка?

– Ну а кто же? – развела руками жена. – С ее слов и говорю. Я думаю, она не стала бы врать. Виталь, да пойми же ты: у нас умная дочь. Она сама разберется, что это за парень. Почему ты так нервничаешь?

– Сам не знаю, Наташ! – хмыкнул Виталий Васильевич. – Понимаешь, я мечтал выдать свою младшую дочь замуж за какого-нибудь успешного бизнесмена, то есть состоявшегося человека. Чтобы они были такой, знаешь ли, солидной парой, скажу прямо, богатой и… крутой, что ли. А тут какой-то двоечник Семен без роду и племени вскружил девчонке голову, а она заладила: «Люблю-люблю-люблю».

Наталья Владимировна рассмеялась – муж так смешно произнес последнюю фразу.

– Эх, Виталий, стареем мы с тобой, – усмехнулась жена. – Сам подумай, еще лет двадцать – двадцать пять назад могло ли тебе прийти в голову, что ты будешь рассуждать о материальном состоянии своего будущего зятя?

– Наташка, да не в этом дело, – воскликнул Виталий Васильевич, – ну при чем тут материальное состояние?

– Ты же сам говоришь о богатой и крутой паре, – возразила Наталья Владимировна. – Как понимать твои слова?

– Не знаю. Ни черта я не знаю. Сам запутался. Ладно, будет день – будет пища. Хватит об этом. Посмотрим, как дальше будут развиваться события, а там решим. В командировку меня отправляют, – супруг внезапно сменил тему, – даже не могу сказать, на сколько дней, но думаю, надолго: месяц точно меня не будет. На Дальний Восток улетаем.