Антон Иванов - Загадка назойливых звонков

Антон Иванов, Анна Устинова

Загадка назойливых звонков

Глава I. Тревожная ночь

Комната утопала во тьме. Возле кровати надрывался телефон. Нашарив трубку, Таня поднесла ее к уху.

— Алло. Ей никто не ответил.

— Алло, — хриплым спросонья голосом повторила девочка.

На том конце провода по-прежнему молчали.

— Алло! Алло! Ничего не слышно! — закричала Таня. — Перезвоните, пожалуйста!

Опустив трубку на рычаг, она зажгла торшер, стоящий рядом с кроватью. Будильник на тумбочке показывал час ночи. «Кто мог звонить так поздно? — не оставляла тревога девочку. — Может, Олегу что-нибудь понадобилось?»

C Олегом они почти каждый вечер болтали перед сном по телефону. Однако так поздно он вряд ли стал бы звонить. «А если что-то случилось?» — охватило волнение девочку.

Не успела она об этом подумать, как вновь раздался телефонный звонок. Таня мигом схватила трубку.

— Слушаю! Молчание.

— Говорите! — повысила голос девочка. Ни звука в ответ. Даже дыхания не слышно.

— Говорите же! — повторила Таня.

Трубку повесили. Спать Тане уже не хотелось. Таинственные звонки не выходили из головы. Тут Таня вспомнила, что в квартире сейчас совершенно одна. Папа улетел в командировку. А мама осталась ночевать у своей сестры и Таниной тети Веры Андреевны, которая заболела каким-то свирепым гриппом с высокой температурой— «Наверное, тете Вере сделалось совсем плохо, — пронеслось в голове у девочки. — Вот они с мамой мне и звонят, чтобы я чем-нибудь помогла. Или папа… » У Тани бешено заколотилось сердце. Она всегда страшно боялась, когда кто-нибудь из близких летел на самолете. Правда, ее почти тут же осенило: «Если бы что-то случилось с папой, сообщили бы по межгороду. А это были совершенно обыкновенные звонки».

— Значит, мама, — тихо произнесла вслух девочка. — Надо бы проверить.

Она быстро набрала тетин номер. Там долго никто не отвечал. У Тани снова заколотилось сердце. И руки стали трястись. Даже если тете

Вере сделалось плохо, мама-то должна быть на месте. А вдруг тетю забрали в больницу, и мама оттуда дозванивается?

Таня уже собиралась положить трубку, чтобы не занимать телефон, но тут послышался сонный голос мамы.

— Что у вас случилось? — крикнула девочка.

— Танюша, ты? — удивилась мама. — Что случилось?

— Это я у тебя спрашиваю, что случилось? — все еще не могла успокоиться дочь. — Тете Вере плохо?

— Почему плохо? — переспросила мама. — Наоборот, хорошо. Температура упала. Я утром домой приеду.

— А зачем тогда мне звонили? — возмутилась дочь. — Я прямо вся извелась.

— Мы не звонили, — ответила мама. — И вообще, объясни, пожалуйста, в чем дело?

— В том, что кто-то звонил, — ответила Таня.

— Кто? — полюбопытствовала мама.

— Не знаю. Он молчал. Вот я и решила, что это вы с тетей.

— Во-первых, мы с тетей не «он», а «они» — рассердилась мама. — А во-вторых, полная ерунда. По-твоему, мы с тетей Верой решили развлечься. Стали тебе звонить среди ночи и в трубку дышать?

— Он не дышал, — уточнила девочка.

— Какая разница, — отозвалась мама. — Ох! — вздохнула она. — Мы только заснули! И тебе, между прочим, завтра в школу. Ложись-ка скорей!

И она повесила трубку.

«Какая я все-таки дура, — усмехнулась Таня. — Наверное, просто кто-нибудь ошибся номером. И, услыхав незнакомый голос, оба раза, конечно же, промолчал. Кому охота, чтобы его ругали».

Таня зевнула. Теперь, когда страхи ушли, ее вновь стало клонить в сон. Она выключила торшер. Затем легла и укуталась до самого подбородка одеялом. В комнате было свежо. Сквозь приоткрытую форточку дул промозглый ветер. Сентябрь выдался в этом году на редкость холодным. Каждый день по нескольку раз начинал лить дождь. В Москве такой осени не было уже много лет.

«Хоть бы чуть-чуть потеплело, — подумала девочка. — А то совершенно гулять невозможное. На этом мысли ее стали путаться. Она уже почти провалилась в сон, когда телефон затрезвонил вновь. На сей раз девочку охватило раздражение. Сорвав трубку, она крикнула:

— Долго вы еще будете…

Ветер с яростным воем налетел на окно. Форточка громко стукнула. Белая занавеска, взметнувшись вверх, опустилась на Танину голову. Девочка от неожиданности вскрикнула, трубка со стуком брякнулась на пол. Когда Таня подхватила ее, там снова раздались частые гудки.

Бросив трубку на рычаг, девочка подбежала к форточке и заперла ее. Из кухни послышался грохот. Таня замерла на месте, прислушалась. Вроде бы больше ничего странного. Лишь ветер по-прежнему воет на улице. И дождь барабанит в стекла.

Тревога, однако, не проходила. Новый ночной звонок вывел Таню из равновесия. Дважды и впрямь могли ошибиться номером. Но в третий раз… И еще эта занавеска. Как она странно опустилась ей на голову. Прямо как погребальный саван. И, главное, именно в тот момент, когда позвонили. И на кухне что-то загрохотало… Таня поежилась. Торшер вдруг ярко мигнул и погас. Комната погрузилась во тьму.

Таня забилась в угол постели, словно ища там спасения. Какое-то время она даже боялась пошевельнуться. Потом, сделав глубокий вздох, бросилась к двери и щелкнула выключателем. Комнату залил свет люстры. Страх чуть-чуть отпустил. Теперь нужно проверить, что там, на кухне?

Сперва Таня включила свет в родительской комнате, затем в коридоре и в передней, потом в ванной и туалете и, наконец, замерла возле кухонного порога.

За дверью царила полная тишина. Даже вода из крана не капала.

— Господи, ну я и трусиха, — шепотом принялась ободрять себя девочка. — Кто мог залезть на кухню? Мы ведь не на первом этаже живем.

Она зажгла свет и вошла. На полу валялась разделочная доска. Чуть поодаль лежал крючок, на котором она уже несколько лет висела.

— Очень страшное происшествие, — снова проговорила вслух Таня. — Крючок от стены отклеился. Лампочка в торшере перегорела. Форточка от ветра раскрылась. И я в занавеске запуталась.

Но легче почему-то не становилось. И навязчивые телефонные звонки никак не выходили из головы. В их свете вроде бы безобидные сами по себе происшествия приобретали зловещий смысл.

«Видимо, с кем-то случилась беда, — пронеслось в голове у Тани. — Но с кем? Кто мог мне звонить так поздно? А вдруг это все-таки был Олег?» Таня немедленно вспомнила несколько случаев, когда Олег попадал в очень опасные ситуации. Сейчас его, например, могли взять в заложники. Там, где его держат, случайно оказался телефон. Вот он и звонит. А говорить, наверное, не может, потому что с него не спускают глаз какие-нибудь бандиты.

«Хотя, нет, — спохватилась Таня. — Мы же с Олегом перед сном разговаривали, значит, он дома. А если их всех…» От того, что пришло ей в голову, по спине побежали мурашки. У папы и мамы Олега была своя фирма. Дела последнее время шли очень успешно. Наверняка у Беляевых есть немало конкурентов. Что если кто-нибудь из них заказал налет на квартиру? Тогда все семейство сейчас в опасности, и она, Таня, должна немедленно что-то предпринять для их спасения.

Девочка вернулась в свою комнату и, подняв трубку, набрала телефон Беляевых…

Обычно телефон оставался на ночь у Олега. Это повелось с той поры, когда четверо его близких друзей Одноклассников стали регулярно названивать утром перед уроками. Иной из них забывал расписание. Другие еще что-нибудь.

Последней каплей стал звонок долговязого Женьки, которому однажды приспичило в половине седьмого утра выяснить, состоится ли контрольная по алгебре. Разбуженный ни свет ни заря папа Олега, Борис Олегович, сперва разразился гневной тирадой, а затем заявил, что если у его «обалдуя-сына» такие друзья, то пусть он держит ночью телефон у себя в комнате.

Однако сегодня Беляев-старший с самым решительным видом унес трубку радиотелефона к себе и водрузил ее на тумбочке возле кровати. Дело в том, что он дожидался очень важного звонка от одного из иностранных партнеров. Прикинув разницу во времени между двумя государствами, Борис Олегович и жена его, Нина Ивановна, высчитали, что разговор должен состояться в районе шести утра. Весь вечер мама и папа Олега работали над речью, которую Борис Олегович собирался произнести по телефону.

Дело в том, что глава семейства Беляевых знал иностранные языки не очень хорошо. Точнее, ему самому казалось, что он вполне сносно изъясняется по-английски. Нина Ивановна, придерживалась иного мнения, и была права. Беляев-старший говорил на какой-то причудливой смеси английского, французского, итальянского, некоторых отечественных выражений, а также жестов. Правда, большинство собеседников его каким-то неведомым образом умудрялись понимать. Однако Нина Ивановна предложила, что будет вести переговоры сама.

Беляев-старший этому решительно воспротивился. По его глубокому убеждению, он как глава фирмы был просто обязан лично начать разговор с партнером. А уж потом жена с ее блестящим знанием языка может подключиться для выяснения разных тонкостей.