Анна Кальма - Дети горчичного рая Страница 11

Под каштанами тесной кучкой стоят скауты со своим «орлом», Принс и Рой, который успел уже помириться с Фэйни. Они вполголоса о чем-то горячо говорят, поглядывая исподтишка в сторону Чарли и его друзей.

– Не позже будущего четверга, Принс, мы известим вас о результате, – говорит наконец Мэйсон. – А ты, Фэйни, подготовь со своими ребятами все, о чем мы говорили.

Фэйни моргает белесыми ресницами. Он очень взволнован.

Резкой трелью рассыпается звонок, и сразу обрываются все игры, все разговоры. «Малютки» бегут к дверям школы. Сейчас – следующий урок.

9. Сочинение на вольную тему

Ричи уже в кабинете и молча следит за тем, как рассаживаются ученики.

Если кабинет Хомера вполне отображает характер Гориллы, то в комнате, отведенной младшему учителю Ричардсону, чувствуется порядок, чистота и уют, свойственные самому Ричи. По стенам кабинета висят специально выбранные учителем портреты великих людей Америки: Авраама Линкольна. Марка Твена, Вениамина Франклина, генерала Вашингтона в пудреном парике. А рядом с ними портрет старика с вдохновенным лицом и огненным взором зовет за собой всех сторонников равенства и справедливости.

На выступах у окон – цветы.

Вплотную к одной из стен стоят шкафы с книгами. Многие из этих книг Ричи давал читать своим ученикам, и никогда не бывало, чтобы школьники оставались равнодушными к прочитанному.

После войны Ричи с радостью вернулся к своей профессии учителя. Ему казалось, что именно теперь, после такой жестокой бойни, особенно важно воспитать новое поколение в духе благородства, чести, истинного демократизма. Он считал это высокой целью своей жизни я не стеснялся говорить об этом.

Войну Ричи провел младшим офицером на транспортном судне. Осколок гитлеровской бомбы повредил ему левую руку, так что она плохо сгибалась в плече, но Ричи считал это пустяком, не стоящим внимания, и, когда его называли «инвалидом войны» или «пострадавшим на войне», он всерьез обижался.

Судно его не раз пересекало океан и доходило до самого Мурманска – русского северного порта.

В свободные минуты он охотно рассказывал ученикам о плавании в минированных водах под беспрерывной бомбежкой фашистских самолетов, о Мурманске, о русских моряках. Он говорил, что это храбрые, великодушные и прямые люди – настоящие джентльмены и верные товарищи. Ричи подружился там с одним командиром подводной лодки, по имени Майкл Микайлов. Этот Майкл Микайлов взял на воспитание маленького мальчика, у которого погибла вся семья, и мальчик так к нему привязался, что не мог ни одного дня пробыть без своего нового отца. Однажды он даже спрятался у подводной лодке и вместе с моряками ушел в рейс. За это ему сильно влетело от Майкла, и на совете моряков решено было отослать мальчика учиться в морскую школу. Так что теперь этот маленький храбрец, наверно, стал настоящим моряком.

«Малютки» затаив дыхание слушали рассказы учителя о далекой, незнакомой стране, о русских. Они забрасывали Ричи вопросами: какая форма у русских моряков; как звали мальчика; кто были его родители; на каком языке разговаривал Ричи с Майклом Микайловым.

Учитель охотно удовлетворял их любопытство, А когда дело доходило до языка, то Ричи произносил несколько русских слов: «здравствуйте», «товарищ», «очень срочно», «самолет», «хорошо». Оказывается, его приятель Майкл, как и многие советские моряки, отлично объяснялся по-английски, и Ричи говорил, что ему было стыдно не знать русский язык.

С глубоким интересом слушал учителя Чарли. Отец его тоже служил во флоте, и ему казалось, что русские моряки, в особенности этот Майкл Микайлов, чем-то напоминают отца.

Своими рассказами, мягкостью, в которой чувствовалась большая внутренняя сила, заботливостью Ричи заслужил такую любовь учеников, какой не мог похвалиться ни один преподаватель в школе.

Уже по тому, как «малютки» входили в класс, как дружно и ласково приветствовали учителя, было заметно, что Ричи – их любимец.

Тонкий, смуглый, с густыми светлыми волосами, открывающими высокий, чистый лоб, учитель внимательно смотрел на них, пока они рассаживались. Наконец наступила тишина. Все глаза устремились на Ричи, перед которым лежала стопка тетрадей.

– В прошлый раз мы с вами писали сочинение на вольную тему, – начал учитель. – Некоторые темы, как, например, «Жизнь Георга Вашингтона», «Христофор Колумб», «Цель моей жизни», я сам предложил вам, остальные же темы я предоставил выбрать каждому из вас самостоятельно. Я хотел, чтобы каждый выбрал и придумал то, что ему нравится и кажется близким.

Ричардсон легким жестом дотронулся до тетрадей.

– Многие из вас выбрали темой «Цель моей жизни», – тут Ричи улыбнулся, – и если бы я не знал вас раньше, то теперь, по этим сочинениям, мог бы отлично познакомиться со всеми вами. Я узнал, что многие мальчики хотят стать чемпионами бокса и футбола, знаменитыми сыщиками и даже знаменитыми пиратами…

В кабинете раздался смех. В особенности смеялись девочки. А у некоторых мальчиков был явно смущенный вид.

– Что касается девочек, – продолжал Ричи, – то некоторые намереваются стать звездами кино, артистками и просто знаменитыми неизвестно в какой области…

Теперь очередь краснеть была за девочками, и мальчики начали строить им насмешливые гримасы и фыркать. Но учитель строго посмотрел на них, и шум моментально прекратился.

– Если же говорить серьезно, – сказал Ричи, – то должен признаться: я недоволен вами… В вашем классе, если не ошибаюсь, два отличника.

– Да, сэр, – поспешно отозвался со своего места Фэйни: – я и… – тут он сделал крохотную паузу, – Робинсон…

– Так… – Легкая усмешка пробежала по лицу учителя. – Очевидно, Мак-Магон, вам никогда не приходилось слышать историю о Джеке и Джоне.

– Нет, сэр, – сказал Фэйни менее поспешно. – А что это за история?

– Видите ли, Джек и Джон были два товарища, совершенно непохожие друг на друга. Об их характерах судили по тому, как они говорили о себе самих. Джек постоянно говорил: «Я и Джон», а Джон всегда ставил себя на второе место. «Джек и я», говорил он…

Фэйни закусил губу.

Ричи, словно не было этого отступления, продолжал:

– Наши лучшие ученики и на этот раз написали сочинения без единой грамматической ошибки. Впрочем, несмотря на это, одно из этих сочинений мне решительно не нравится.

– Чье? Чье это сочинение? – раздались голоса.

Чарли и Фэйни продолжали сидеть спокойно, как будто слова учителя их не касались, но на самом деле оба сильно волновались.

– Написано это сочинение на тему «Цель моей жизни», – продолжал Ричи. – Я не скажу вам, чье оно, но прочту вам из него несколько строк.

Он посмотрел на класс. Кое-кто нетерпеливо задвигался. Чарли, видимо, сразу успокоился. Фэйни хотя и не смутился, но старался не встречаться глазами с учителем.

Ричи открыл одну из тетрадей и начал чуть глуховатым, но выразительным голосом:

– «Цель моей жизни – стать во что бы то ни стало богатым, как Джон Рокфеллер, или Пирпойнт Морган, или Джулиус Розенвальд, Некоторые люди говорят, что богатство – это еще не все в жизни, но они говорят эго потому, что сами никогда не владели большими деньгами. Это неправда. За деньги можно сделать все, что захочешь. Деньги дают славу, могущество, власть. Можно купить все, что тебе угодно: яхту или даже целый корабль, сколько угодно ружей и пушек, дома, автомобили, лошадей. За деньги можно даже стать графом или маркизом. Миллиардер вправе управлять целым миром, все его уважают, все его слушаются. Только богатый человек может рассчитывать на счастливое существование. Каждый умный человек должен добиваться в жизни богатства…»

Ричи остановился и поднял глаза от тетради.

– Это Мак-Магон! Это его сочинение! – раздалось сразу несколько голосов. – Фэйни только и думает о деньгах!

Фэйни сидел, опустив белесые ресницы.

– Вы правы, – сказал учитель, обращаясь к классу. – Мне не надо читать это сочинение дальше, потому что все оно написано в том же духе. И написано вполне грамотно, с соблюдением всех грамматических правил и знаков препинания, так что с этой стороны у меня возражений нет и я должен поставить Мак-Магону высший балл. Но меня очень интересует: какой балл поставили бы вы ему сами?

Несколько рук вскинулось вверх. Учитель поискал глазами, кого бы вызвать. Взгляд его упал на Василя Гирича. Тот даже чуть-чуть привстал, стараясь привлечь к себе внимание Ричи.

– Говорите, Гирич, – сказал учитель.

– Я поставил бы Мак-Магону низший балл, сэр… – начал Василь, чуть заикаясь от волнения. – Я поставил бы ему самую плохую отметку. Пускай у него все правильно с орфографией и со стилем, но то, что вы здесь читали, противно слушать…

– А разве плохо быть богатым? Что в этом дурного? Чепуха! Не слушайте его! – закричало сразу несколько учеников. – Мак-Магон хорошо написал!

– Вздор! Дайте договорить Гиричу! Он правильно говорит! – надрывались другие.