Наталия Кузнецова - Дело о черных археологах Страница 11

— А кто он такой?

— Археолог. Академик. А что?

Женщина внимательно посмотрела вслед старику и слегка тряхнула головой.

— Да ничего, я просто так спросила, из любопытства. — И еще раз оглянувшись, она пошла к своему дому.

— Что-то тут не так, — прошептал Ромка. — Надо узнать, в чем дело.

Двумя прыжками он догнал соседку и выхватил у нее пакеты.

— Ирина Петровна, давайте я вам помогу. Скажите, вы что, знаете этого человека? Вы встречались с ним где-то раньше, да?

— Да нет, нигде не встречалась, — покачала головой женщина.

— Но он здесь раньше часто бывал, это же друг Леонида Сергеевича!

— Может, и бывал, я к их гостям не особо приглядывалась. Только Данечку хорошо помню, он Ольге Игоревне в последнее время за родного внука был, навещал ее постоянно. А вот имя это — Антон Моисеевич — я от нее слышала не раз. Она мне о нем часто рассказывала. Но… Ох, прямо не знаю, стоит ли об этом вспоминать. Может, он и не виноват ни в чем…

Ромкино сердце затрепетало.

— А в чем он может быть виноват? Вы скажите, мы вместе подумаем, — сдерживая волнение, настойчиво попросил он.

Ирина Петровна открыла свою дверь, впустила к себе брата с сестрой, указала Ромке, куда поставить пакеты, и стала вынимать из них продукты. Ромка с Лешкой стояли возле нее и молча ждали, когда она начнет говорить. Женщина оставила свое занятие и опустилась на стул.

— В тот самый день, когда она умерла… Вернее, до того, утром, я пошла к ней за чем-то… что-то мне понадобилось по хозяйству, соль, кажется. Захожу, а она с телефонной трубкой стоит и вежливо так говорит: «До свидания, Антон Моисеевич. Всего вам доброго». Вот это имя мне и запомнилось, потому я и взволновалась, когда услышала его от Аси.

Ирина Петровна снова замолчала, и Лешка одобряюще взяла ее за руку.

— А дальше что было?

— Она трубку положила и за сердце схватилась. Я ей в тот же миг валерьяночки накапала, она ее выпила. «Полегчало?» — спрашиваю. Она говорит: «Да, все нормально, спасибо», и снова за трубку схватилась. Ну, я и ушла, чтобы не мешать ее разговорам. Потом, где-то часа через три, у меня самой в сердце что-то екнуло, я снова к ней. А Ольга Игоревна лежит без сознания. «Скорая помощь» приехала быстро, но она так и не пришла в себя. Вот я с тех пор и думаю: чем же этот Антон Моисеевич ее так расстроил-то? И не знаю, сказать об этом Асечке или нет? Еще возведу напраслину на невинного человека, прослыву сплетницей.

— Не надо пока никому ничего говорить, мы сначала сами у него спросим, о чем был тот разговор, — быстро сказал Ромка.

— Вы уж с ним поделикатнее, пожалуйста.

— Конечно, конечно, не волнуйтесь.

Брат с сестрой опрометью кинулись на улицу. Ромка приставил руку ко лбу, вгляделся вдаль.

Старика нигде не было.

— Лешка, где же он? Ты не заметила, куда он пошел?

— Кажется, вправо.

Оба вихрем пронеслись по одной улице, потом по другой, перебежали на третью и еще долго бы метались взад-вперед по поселку, если бы не встретили знакомую девочку Кристину которая сказала, что видела старого человека в очках, бредущего по направлению к старинной усадьбе.

В мгновение ока Ромка с Лешкой оказались на окраине поселка, еще несколько минут им понадобилось на то, чтобы пробежать по пыльной неасфальтированной дороге и очутиться на руинах когда-то огромного дома, остатки толстых стен которого до сих пор выступали среди густой растительности.

Бывшая графская усадьба находилась на небольшом пригорке, внизу шумела молодая березовая роща, сбоку которой виднелись еще какие-то постройки.

Старика искать не пришлось. Он стоял на самом высоком месте и с неодобрением взирал на двух парней, высокого и пониже, которые неподалеку от березок раскапывали небольшой холмик. Работали они бойко. Один из них с остервенением вгрызался лопатой в землю, другой водил вокруг навороченным металлоискателем.

— Это те самые кладоискатели, которых мы с холма видели, — прошептал Ромка.

— Точно, — кивнула Лешка.

— Крутой у них прибор, однако. Интересно бы узнать, что они там ищут.

Антона Моисеевича это тоже интересовало. Он сошел вниз и, тяжело опираясь на палку, подошел к парням.

— Чего смотришь, дед? — крикнул один из них.

— Вы не имеете права проводить здесь раскопки! — неожиданно сурово произнес старик.

— Это еще почему?

— Потому что это археологический памятник, и он охраняется законом.

— Да ты что, а мы и не знали, — с издевкой отозвался парень с металлоискателем, а другой швырнул под ноги старику комья сырой земли и лениво процедил:

— Дед, чапал бы ты отсюда, пока цел.

Но старик не сдвинулся с места.

— Неужели вы не понимаете, что уничтожаете собственную историю? А если я сообщу о вас в милицию?

В ответ высокий парень снова швырнул в него землей.

— Так иди и сообщай. Топай, топай, не мешай только.

Антон Моисеевич побагровел, но с места не сдвинулся.

— Последний раз прошу вас уйти!

— Ну, достал! — злобно вскричал парень с металлоискателем, а его приятель отбросил к березе лопату, подошел к старику и с силой оттолкнул его двумя руками от ямы.

Антон Моисеевич оступился и упал навзничь на траву, палка его полетела в одну сторону, очки — в другую.

Мог ли Ромка спокойно смотреть на то, как молодые, здоровые парни обижают старого, больного человека? Конечно, нет. Взыгравшая в нем злость вызвала прилив нечеловеческих сил, он сорвался с места и с разбегу врезался головой в живот одному из кладоискателей. От неожиданности парень согнулся пополам и рухнул на землю, а Ромка отскочил от него, ловко выбросил вперед правую ногу и саданул его дружка в колено. Тот вскрикнул, но пересилил боль и кинулся на мальчишку. Однако Ромка сумел увернуться и тем же приемом сбил с ног поднявшегося с земли первого негодяя.

Лешка тоже не стояла на месте. Она умудрилась схватить принадлежащую парням лопату и теперь угрожающе ею размахивала.

— Уходите отсюда! Слышите, вы! Или я милицию позову.

— Сначала ребят! — тяжело дыша, крикнул ей Ромка и снова увернулся от налетевшего на него кладоискателя. — Если сюда набегут наши друзья, то от вашего металлоискателя даже железок не останется. Лешка, ты рожи их сфотографируй, покажем их, кому надо.

Лешка вытащила телефон с встроенным фотоаппаратом и навела его на парней.

И те отступили. Решив, что связываться с местными подростками себе дороже, парни подхватили металлоискатель, лопату, сумки и быстро скрылись за стенами усадьбы.

Ромка подал старику руку, помог ему встать, нашел очки. Лешка отряхнула его от пыли.

— Спасибо вам огромное, — поблагодарил их академик, а когда протер платком испачканные стекла своих очков и водрузил их на нос, с удивлением спросил: — Это ведь вы были сегодня у Аси?

— Мы, — кивнула Лешка.

— А здесь-то как оказались?

— Гуляли, — ответил Ромка. — Мы сюда часто ходим, здесь раньше старинная усадьба была.

— А почему вы им сказали, что здесь нельзя копать? — спросила Лешка, глядя вслед поверженным врагам, которые, поднимая дорожную пыль, уже подходили к поселку. — Это же обычные кладоискатели, хоть и повели они себя с вами, конечно, безобразно.

Старик устало присел на камень.

— Кладоискатели, говоришь? Нет, моя милая, это не просто кладоискатели. Куда вернее было бы назвать их мародерами или разбойниками. Потому что они не зарытые в земле клады ищут, а древние вещи для последующей их продажи, то есть грабят исторические памятники, состоящие на охране у государства.

— Да эти исторические памятники всю жизнь кто только не грабит, — махнул рукой Ромка. — Я читал, что из нескольких десятков погребений египетских фараонов только одно дошло до нас не разграбленным — это гробница Тутанхамона, а во всех остальных побывали мародеры.

— Правильно говоришь, — кивнул старик. — Нашу страну эта беда тоже не обошла стороной. Со времен Ивана Грозного в делах сыскного приказа содержатся сведения о так называемых «бугровщиках», потому что курганы — древние погребения на территории России — еще именуются буграми. В южных районах страны таких копателей называли счастливчиками, а теперь и тех и других все чаще зовут «черными» археологами — по аналогии с «черными» копателями, которые мародерствуют в могилах солдат, погибших на полях войны. Но никогда в истории не было такого жестокого нашествия на археологические памятники, как теперь.

Антон Моисеевич посмотрел вдаль и горько вздохнул. По всему было видно, что эта тема является для него очень больной.

— Ныне волна браконьерских раскопок буквально захлестнула нашу страну. Зайдите в любой антикварный магазин — на его прилавках вы найдете массу раритетов. Варварская добыча древностей превратилась в хорошо организованный и очень прибыльный промысел. «Черными» археологами раскопаны скифские курганы и городища железного века, финские могильники и античные склепы. Всему этому способствует неограниченный доступ к металлодетекторам, а в последнее время появились и куда более совершенные приборы. И проблема прежде всего не в том, что государство теряет прибыль с ценного клада, а в том, что, извлекая одни только дорогие вещи, разбойники нарушают культурные слои, в которых скрываются сведения о прошлом, то есть куда большая научная ценность, и это непоправимо. Кладоискателей можно сравнить с неумелыми грибниками, которые, выдирая из земли всего один гриб, портят целую грибницу. Оценить размеры ущерба от грабительских раскопок в рублях или долларах невозможно, поскольку для науки главная сущность потери — это утрата знаний о прошлом, утрата информации, которую невозможно восстановить. Ведь для археологов источниками информации о древних обществах и культурах служат не столько сами вещи, сколько их связь с определенными постройками и сооружениями. Если сейчас «черных» археологов не остановить, то через десять лет в нашей стране будет нечего раскапывать.