Сергей Карпущенко - Тайна монеты Каракаллы Страница 11

Вскоре послышался какой-то сухой треск, очень короткий. Володе показалось, что он даже услышал в отдалении чей-то жалобный крик, а потом уже совсем рядом — другой:

— К нему, скорее!

Он открыл глаза и увидел, что люди бросились вниз по склону горы, и Володя, влекомый вперед то ли инстинктом толпы, то ли желанием помочь упавшему, бросился вслед за бегущими.

От горы юный планерист отлетел недалеко, поэтому бежать пришлось недолго. Оказалось, что спустились вниз, к упавшему, едва ли не все зрители, и поэтому пробиться к рухнувшему дельтаплану было непросто, однако Володе удалось это сделать. Вначале он не увидел планериста Сашу, как назвал его тренер, но потом, когда крыло аппарата удалось оттащить в сторону, показалось и тело пилота. Мальчик не разбился насмерть — он стонал и вертел в разные стороны головой в шлеме.

— Так, Саша, где болит?! Где?! — наклонился над ним тренер с белым, как бумага, лицом.

— Ноги… рука… — простонал юный пилот.

Тут же раздались советы одних, что-де разбившегося нужно положить на дельтаплан, так ему будет удобно, и нести в поселок. Другие говорили, что трогать мальчика нельзя, и необходимо по телефону, который есть в поселке, вызвать «скорую помощь». Кто-то и впрямь отправился звонить, Володя же увидел, что тренер взял в руки трос, наверное, тот самый, который поддерживал в воздухе тело мальчика. Потом он взял другой кусок троса и пробормотал:

— Вот черт, а подвеску-то кто-то перерезал!

Тут же нашелся какой-то умник из числа зрителей, подсказавший:

— Нет, не перерезал, а перекусил! Мощными кусачками перекусил, я уверен. Знаете, есть такие, фирмы «Бош». Даже сантиметровый трос перекусят, стальной…

— Да какой же паразит это сделал! — в отчаянье произнес тренер. — Я же перед выездом сюда сам все оборудование проверял! Значит, здесь, перед самыми полетами кто-то нагадил?

Наверное, именно это предположение навело тренера на воспоминания. Он вдруг стал резко вертеть головой вокруг, словно разыскивая кого-то. Лицо его было не просто злым — оно выражало желание расправиться с кем-то самым жестоким образом. Взгляд тренера остановился на Володе, и его лицо засияло злой радостью:

— A-а, вот ты где, одеколон вонючий! Что, пришел посмотреть на своих рук дело? А ну, выворачивай карманы! Я сейчас посмотрю, какими кусачками ты поработал!

Как ни вырывался Володя, как ни кричал, что у него нет никаких кусачек, но руки тренера были такими же железными, как руки маньяка-душителя. Карманы джинсов были вывернуты, и тренер, ничего там не обнаружив, разозлился еще больше:

— Ничего! Ничего! Ты со мной к следователям пойдешь! Ты знаешь, кто перерезал трос! Ты неспроста ко мне подходил, гаденыш!

Машина «Скорой помощи», приехавшая неожиданно быстро, отвлекла внимание взбешенного тренера от Володи. Лубки на ноги и руки разбившегося наложили сразу, а уж потом отнесли в салон автомобиля, обдавшего толпу зевак облачком сизого дыма и умчавшегося. После этого жесткие пальцы тренера обхватили Володино запястье, и он сказал:

— А ты пойдешь со мной!

Он отдал своим парням приказ нести разбитый дельтаплан на гору, к автобусам, и Володя пошел наверх вместе с молчавшим спортсменом, еще раз ощутив знакомый запах, обдавший его, когда он вместе со зрителями лез вверх, на гору.

Кошмарик качался в гамаке

Гамак был старый и растянувшийся чуть ли не до земли, но Кошмарик лежал в нем уже полтора часа. Закреплен был гамак на двух столбах рядом с верандой, вблизи от еще покрытых цветами яблонь. На голове Кошмарика были наушники, в зубах — сигарета. Иногда, когда гамак переставал качаться, Ленька производил всем телом короткое, но резкое движение, чем поддерживал гамак в состоянии качания, что благотворно отражалось на его теперешней напряженной умственной деятельности. Главным гвоздем его рассуждений была уверенность в том, что душитель, носивший в кармане штанов тысячу баксов (а возможно, и гораздо больше) является человеком очень состоятельным. Это раз.

Вторым гвоздем, забитым в систему Ленькиных рассуждений, было желание экспроприировать несколько монет или еще что-то очень ценное из богатств душителя. Третьим же гвоздем в программе Леньки был вывод: не найди он душителя и не уличи его как-нибудь в преступных делах, на пополнение своих финансовых ресурсов можно было не рассчитывать. Конечно, все это можно получить с помощью шантажа и вымогательства, но Ленька помнил, что шантажировал бы опасного преступника, и поэтому перед своей совестью он был чист.

Кошмарик пока не знал, как найдет душителя и как станет вымогать у него деньги. Пока он только очень хотел получить деньги и был твердо уверен в том, что ментам маньяка выдавать ни в коем случае нельзя. Душитель с наручниками на руках не представлял для Кошмарика никакого интереса. Но так ничего и не придумав для раскрытия преступника, Ленька принялся мечтать. В своих мечтаниях он являлся себе этаким крутым рокером, одетым в шипованную кожу, в высокие сапоги, на «Харлее-Дэвидсоне» с длинными, развевающимися на ветру волосами. Кошмарик, вцепившись руками в руль, несся куда-то, сам не зная куда, по широкой и ухоженной автостраде, не в России, конечно. Несся, обгоняя «бээмвэшки», «ауди» и прочие «мерседесы», и девушки из окон этих машин с восторгом смотрели на обгоняющего их Леньку.

Чей-то противный голос прорвался сквозь вопли рока в сознание Кошмарика:

— Эй, сатанист, снимай наушники, поговорить надо!

Ленька сдернул наушники, выключил плейер и увидел «вороньего констебля», стоявшего рядом с гамаком. Володя тоже был неподалеку — сидел за деревянным, грубо сколоченным столом с книгой. Кошмарик посмотрел на участкового без энтузиазма — он ведь мог лишить его заветной мечты. Вот поэтому Ленька, хоть и освободил свою голову от наушников, подниматься с гамака не спешил. Милиционер, заметив это, раздраженно и властно потребовал:

— А ну вставай быстрее! Я как-никак представитель закона! А закон уважать надо!

Кошмарик не очень испугался. С милицией он имел дело часто, а поэтому хорошо разбирался, кого и в каких случаях бояться. И он сказал с зевком:

— Во-первых, констебль, вы нанесли мне оскорбление, назвав сатанистом. А я не сатанист. Я — простой российский алисоман. Во-вторых, мне закона бояться нечего — я перед ним чист, как лесной ручей. Ну, тот, что на вашей горе бьет.

Участковый махнул рукой, присаживаясь за стол рядом с Володей:

— Ну ладно, ты еще свое схлопочешь, алисомант наглый! Мало тебя в детстве пороли…

Успокоившись и порывшись в своей папке, участковый извлек на свет Божий лист бумаги и заговорил:

— Вот заключение эксперта насчет характера повреждений троса, на котором этот… ну, дельтапланерист к своим крыльям прикреплен был. Вывод такой — трос был надкушен кусачками, но не до конца — оставалось какой-нибудь миллиметр перекусить, но его-то и оставил тот… не знаю кто. Надеялся, наверно, что в воздухе трос порвется и парнишка свалится.

Володя молчал. Когда два дня назад его приволокли к участковому, к «вороньему констеблю», он, боясь, что его поднимут на смех или просто не поверят, про запах одеколона ничего говорить не стал. Сказал, что подходил к тренеру перед полетами лишь потому, что, с детства боясь высоты, начал нервничать, вот и испросил отложить полеты. Володя предположил тогда, что трос, возможно, испортили другие дельтапланеристы, конкуренты грохнувшегося на землю Саши. Тренер стал кричать на него, говоря, что в их клубе нет никакой вражды, что он ему сейчас за такие слова морду набьет, но вмешался «вороний констебль», и Володю отпустили. Теперь же участковый сам явился и уселся рядом с ним.

— Ну и зачем вы мне об этом говорите? — спросил Володя, указывая на лист бумаги с заключением эксперта.

Милиционер, сдвинув на затылок фуражку, как-то смущенно произнес:

— Знаешь, Вова, слишком много каких-то совпадений…

— Каких таких совпадений? — холодно спросил Володя, который долго думал о монете, о перекушенном тросе, о запахе, но, ничего толкового не придумав, решил обо всем забыть и ни во что не вмешиваться. Оставалось прожить на этой дурацкой горе около двадцати дней, потом он уедет отсюда и никогда больше не вспомнит о ней. — Так о каких совпадениях вы говорите? — повторил вопрос Володя, не получив ответа.

— Ты знаешь, — как-то примирительно сказал участковый, — хочу тебя обо всем подробней расспросить. Тогда поторопился я — решил, что ты все придумал.

«Ага! — со злорадством подумал Володя. — Исправляешься, „вороний констебль“!»

— Да ничего такого и не было, — пожал он плечами, решив играть роль человека, которому все до лампочки.

— Как же не было? Я ведь сам видел у тебя тогда пятна на шее, — с мягкой настойчивостью возразил участковый. — Да и вел ты себя как-то странно, очень волновался. Нет, ты уж мне еще раз все по порядку расскажи.