Мария Некрасова - Толстый – повелитель огня Страница 11

– Вон из класса! – рявкнула Елена. Должно быть, она растерялась от такой наглости, поэтому добавила: – Подеритесь хорошенько и возвращайтесь бодренькие.

Класс захихикал. Витек с Федоровым убежали, явно собираясь продолжить в коридоре. Тонкий хотел пойти их разнять, но Вуколова не пустила.

– Ты что, маленький? Этих двоих не знаешь? Они ж не успокоятся, пока не… Не знаю, когда они успокоятся, – ворчала она, выкладывая на стол учебник.

Тонкий послушно сел и сказал, что собирался:

– Мы с бабушкой вчера тетрадки перебирали. Она нашла одну похожую ошибку и теперь твердит, что это и есть тот студент. Обещала устроить ему сегодня разнос.

– А если это не он? – испугалась Вуколова. – Тогда же весь универ…

– Вот и я о том. А еще к нам сегодня в квартиру залезли. – Тонкий рассказал о домушниках, отважных бабульках и Лабашове.

Вуколова слушала, затаив дыхание, ухитряясь одновременно конспектировать то, что говорит Елена.

– Ты смелый, Сань! Я бы с ума сошла там, на лестнице.

Было не лестно, а почему-то обидно. Тонкий и ответил, как есть:

– Не-а. Вроде знаю, что все позади, а коленки до сих пор трясутся. Кажется, что приду домой, а там – опять эти трое.

– Двое, – поправила Вуколова.

– Угу. – Паршиво признаваться в собственной трусости. Но когда признаешься – сразу легче.

– Забудь, Сань. Ты их задержал, в милицию сдал, сыщик может спать спокойно. Тебя просто этот Ваня из колеи выбил. Надеюсь, твоя бабушка не ошиблась.

– Не в этом дело, – Тонкий решил быть честным до конца. – Мне кажется, я что-то упустил.

– Что-то?

– Или кого-то…

Обрывки мыслей и страхов схлопнулись разом в одно слово: «Лабашов».

– Лабашов! – Тонкий чуть не крикнул, за что был одарен суровым взглядом Елены.

– Что Лабашов? – прошипела одними губами Вуколова.

Тонкий осторожно посмотрел на Елену (нормально, ведет себе урок, на Сашку не смотрит) и объяснил:

– Он сказал: «Я что – совсем, собственного препода обкрадывать?»

– Ну? Он же студент Майи Дмитриевны.

– Вот именно: Майи Дмитриевны! Бабушкиных студентов я всех вчера изучил, все тетрадки, вдоль и поперек. Нет у нее Лабашова!

– А речь шла о краже у вас. Майю Дмитриевну обокрали несколько дней тому назад, – поняла Вуколова.

Тонкий закивал:

– Как тебе оговорочка?

Вуколова не впечатлилась, только пожала плечами:

– Но, Сань, они же в одном университете преподают.

– Ну и что? Скорее всего, у группы Лабашова другой преподаватель русского. А он сказал: «Собственного препода» – дрянь оговорочка, Люд! Если он так говорит, он может быть как-то связан с той кражей. У Майи Дмитриевны, понимаешь?

Вуколова провела рукой по исписанной странице и уставилась на собственные пальцы, измазанные пастой.

– А что, Сань, в универе русский преподают всем курсам, таки с первого по пятый?

– Не знаю. У разных факультетов по-разному, – растерялся Тонкий. – А что?

– А то, что твоя бабушка запросто могла преподавать Лабашову! Пару лет тому назад. А потом он перешел на старшие курсы, где русского уже нет. Программы-то всякие бывают.

– А ведь верно…

– Ты спроси, – посоветовала Вуколова. – У тех же бабушки и Майи Дмитриевны. Это ведь не секрет!

Тонкий подумал, что он дурак и параноик. Стало еще жальче себя, любимого. И ребро опять заболело.

Распахнулась дверь, и в класс шумно вкатился джинсовый ком: Федоров в джинсовой куртке и Витек, собственно в джинсах. Коридора им оказалось мало! Влетев в класс, эти двое прикатились прямо под ноги Елене и с увлечением продолжили драку.

Такого не выдержит даже самый демократичный педагог! Елена от души стукнула указкой по столу так, что обернулся даже Витек, и отчеканила:

– Родителей. В школу. Сегодня. Вечером.

Глава VIII

Герой двора

Получать по шее не так страшно, если рядом друг. Тонкий понимал, что ни в чем не виноват, но все-таки. Не стоит надеяться, что бабушка придет в восторг от того, что ее вызывают в милицию, да и видок горы техники в прихожей вряд ли доставит ей эстетическое удовольствие. Сам, конечно, протормозил: мог бы и убрать. Но метаться поздно: скорее всего, бабушка уже дома, и сто процентов – она не в духе. Поэтому для моральной поддержки и в качестве громоотвода Тонкий взял с собой Вуколову.

Во дворе наблюдалось непривычное зрелище: бабушка и Майя Дмитриевна сидели на лавочке с другими бабушками и мирно беседовали. Спасенный Лабашов втиснулся между ними, и вид у него был самый несчастный. А бабушек Тонкий узнал: они помогали ему с утра.

– Ты не говорил, что она у тебя на лавочке тусуется, – оценила Вуколова. – Тогда ей и рассказывать ничего не надо, она уже небось все знает.

– Знает, – ответил Тонкий, как автомат. – Это те бабульки. Только на лавочке с ними она обычно не сидит. И Майя Дмитриевна тоже…

– Вот он, помощник мой, иди сюда! – бабушка заметила Тонкого и помахала ему. Бабульки и Майя Дмитриевна синхронно разулыбались.

– Привет, Сань, – вставил слово Лабашов. – Спасибо.

– Расскажи, как ты не испугался-то! – перебила его Майя Дмитриевна и обратилась к бабулькам: – Он ко мне заходит, говорит: «Лабашов в милиции, надо выручать». Но я не поняла сперва – отчего-почему, побежала в отделение. А тут вот оно что! Ты, оказывается, герой!

– Не герой, – буркнул Тонкий.

Ему стало неудобно, что его утренний конфуз обсуждают столько бабушек сразу. Конечно, конфуз! Дрожащие коленки, беготня по двору в одних трусах в сопровождении милиции, беготня по двору босиком в непонятной черной хламиде, зато без толпы… Видали где-нибудь героя в одних трусах? То-то же.

Зато Вуколова не стала терять времени и спросила:

– Валентина Ивановна, а Лабашов – тоже ваш студент?

– Кто? – не поняла бабушка.

– Нет, девочка, это экономфак, у них русский только в первом семестре, и ведет другой преподаватель, – ответила за бабушку Майя Дмитриевна. Лабашов молча замотал головой.

Бабушка, видимо, закончив перебирать в уме фамилии своих студентов, подтвердила:

– Нет. У меня таких нет. – Повернулась к Тонкому: – Как ты с ним справился-то, расскажи?

– Толстый помог. Тебя это… Роман Петрович просил зайти.

– Знаю, была. Ты молодец, Саш. – И, обращаясь к бабулькам, добавила: – Защитник растет!

Бабульки радостно закивали – типа, да, защитник.

– Как твое ребро? – не унималась бабушка.

– Нормально, врач сказал, трещина.

– Справку для школы дал?

– Предлагал, я отказался, – честно ответил Тонкий и получил еще одну порцию одобрительных кивков. Только бабушке не понравилось:

– Зачем ты это? Такой синячище… Завтра же справку возьми, слышишь?

– Да ладно вам, Валентина Ивановна! – разулыбалась одна из бабулек. – К знаниям тянется человек…

Было жутко неловко: стоять и слушать старушечьи дифирамбы. Тем более что самую тяжелую часть работы, как ни крути, выполняли бабушки, когда держали дверь, пока Тонкий бегал трусцой до милиции.

…А Лабашов-то – не бабушкин! А сказал про бабушку – «своего препода». Оговорился или… Странная оговорка, если учесть, что именно его препода тоже обворовали на днях. А речь шла о другой краже. А Лабашов вспомнил эту… И так ловко оказался этажом выше у Майи Дмитриевны в момент кражи у Тонкого, утром, когда все студенты (и преподаватели, кстати) в университете на лекциях. И уходить собрался одновременно с ворами…

Вообще-то ерунда. Все, кроме этой оговорки. Оговорка, скорее всего, тоже ерунда, но…

– Майя Дмитриевна, а вы с Лабашовым часто дома занимаетесь? К нам бабушкины студенты совсем не приходят… – Тонкий напустил на себя самый невинный вид: ну спросил и спросил, что такого-то?

– У него хвост, Саш, – засмеялась Майя Дмитриевна и подмигнула студенту. Лабашов пристыженно уставился на свои ботинки. – С прошлого семестра еще! Он и ходил ко мне два месяца то на кафедру, то домой. Сегодня только сдал. Я же стараюсь принимать должников каждую свободную минуту. Только он – тугодум. На кафедру придет, возьмет листочек и сидит всю перемену. Сдавать уже надо, а у него чистый лист. Оставляет, бежит на лекцию – до следующей перемены. А после – ко мне вечерники приходят, а ему на работу надо, опять не состыковаться… Сам он далеко живет, за городом, платформа «Земляники». Я и приглашала его к себе несколько раз, когда у нас первой пары не было. Два утра мне голову морочил, паршивец, только на третье сдал!

Лабашов сидел красный и виноватый. Бабушка, видимо, решила его приободрить:

– Они все такие! – И посмотрела на Тонкого.

– А что я-то?

– Да ничего. Тоже любишь до ночи за уроками посидеть!

Бабульки засмеялись, а Тонкий начал соображать, как бы так вежливо и быстро уйти отсюда. А Вуколова уже сообразила:

– Валентина Ивановна, Сашка новую «бродилку» скачал…

– Идите-идите, – спохватилась бабушка. – Играйте, что вам тут со старухами…

На этом слове Тонкий с Вуколовой нырнули в подъезд. Сашка уже в подъезде сообразил, что надо было выручить и Лабашова. Потом подумал: парень взрослый, разберется сам. Если он сидит с бабульками на лавочке, значит, ему это надо.