Екатерина Вильмонт - Секрет маленького отеля Страница 13

– Нет, Ален, нет! Ты и так уже пропускаешь занятия! Это никуда не годится! Мы выезжаем из дому в половине седьмого утра! Когда ты должен встать, чтобы приехать к нам вовремя?

– Ну хорошо, ма тант. Раз ты не хочешь… Ладно, – согласился он. – А вы собираетесь долго торчать в Италии?

– Двенадцать дней. Девочки ведь тоже пропускают занятия!

– Счастливые! – вздохнул он.

– Пока только Матильда пропускает. У нас занятия еще не начались, – уточнила я.

– Николь возвращается завтра вечером, она огорчится, узнав, что ты уехала…

– Только ты ей ничего не рассказывай, ладно? – шепнула я ему.

– За кого ты меня принимаешь? Я не болтун, а вот Николь как раз болтушка. Ей ничего нельзя доверить, я знаю!

– О чем вы там шепчетесь? – поинтересовалась Ниночка.

– Прощаемся, ма тант!

С этими словами он встал, попрощался со всеми и ушел, почему-то подмигнув мне.

– Ниночка, а почему у ваших племянников французские имена?

– Потому что у них отец – француз, муж моей старшей сестры.

– А по-русски он здорово чешет!

– Чешет? – засмеялась Ниночка. – Лиза, моя сестра, говорит с детьми только по-русски.

– А отец по-французски?

– Конечно!

– Здорово, сразу два языка! – вздохнула Мотька.

Пока мы сидели в кафе, стемнело, зажглись фонари, реклама, улица приобрела совсем другой вид, уходить не хотелось, сил на еще какие-то поездки уже не было, и мы просидели там очень долго.

– Девочки, а не поужинать ли нам здесь? – предложила Ниночка. – Чтобы дома не возиться?

Мы с восторгом согласились, тем более что нам предстояло еще собирать вещи. В результате наш последний день в Париже прошел просто прекрасно. Мотька была страшно довольна.

– Вот видишь, Аська, – сказала она, улегшись в постель, – я была права, никому мы на фиг не нужны!

Глава 7

Лазурный берег

Утром мы поднялись ни свет ни заря, наскоро позавтракали и на такси помчались в аэропорт Орли.

Ниночка о чем-то беседовала с таксистом, Мотька припала к окну, напоследок любуясь Парижем, сейчас, в такую рань, еще пустынным и как-то по-утреннему свежим и красивым.

– Господи, господи, – шептала она, – я хочу еще сюда приехать, мне мало…

– Приедешь! Куда ж ты денешься! – успокоила я подружку. – Погоди, нас впереди еще столько ждет!

Рим, Флоренция, Венеция… Ты про Париж и думать забудешь!

– Нет! Про Париж я никогда не забуду!

– Ты то же самое говорила про Иерусалим.

– А ты думаешь, я его забыла? – вскинулась Мотька.

– Помнишь, как ты мне там сказала: если уж мы в Иерусалиме побывали, то и везде побываем?

– Помню, еще бы не помнить!

– И ты была права! А сейчас настройся на Ниццу, а то тебе все не в кайф будет.

– Твоя правда! – улыбнулась Мотька. – Но пока не мешай мне прощаться с Парижем!

Мы замолчали. Я подумала об Алене. Мне вдруг показалось, что он приедет прямо в аэропорт. И так захотелось еще разок увидеть его…

Но он не приехал. А мы очень быстро очутились в самолете.

– Сколько лететь до Ниццы? – спросила Мотька.

– Чуть больше часа! – ответила Ниночка. – Ох, как хочется искупаться! – С этими словами она раскрыла газету. – О боже! Что это? Ася, ради бога!

Я посмотрела туда, куда указывала Ниночка. На газетном снимке красовалась вся наша компания – Матильда, я, Ален и Поль – в том кафе, где меня едва не подстрелили. И когда только нас успели снять?

Ниночка тем временем пробежала глазами заметку.

– Какой ужас, Ася! Но почему ты мне ничего не сказала?

– Не хотела тебя пугать! Вполне понятно! Кончилось-то все благополучно. А что там написано, Ниночка?

Мотька, гляди, ты уже попала во французские газеты!

– Что? Где? – Матильда отлипла от иллюминатора. – Ой, правда, а что там написано?

– «Выстрел рогоносца!» «К счастью, никто не пострадал!» «Виновный арестован!» Это заголовки. А вот текст: «Вчера в кафе „Жизель“ было много посетителей, когда мимо на машине проехал месье Н. Он на ходу выстрелил в свою супругу, мадам Н., но промахнулся. Его жертвой только чудом не стала совсем юная русская девушка. Если бы она не нагнулась в тот момент, пуля попала бы ей в голову. Очевидно, эту девушку очень любит господь бог! Месье Н, был задержан у себя в офисе. Возбуждено уголовное дело». И все! Но кто эта девушка?

Я хотела соврать, но заметила, что на снимке как раз в том месте, где пуля попала в стекло, нарисован черный кружок.

– Ася! Какой ужас! Это ты! – волновалась Ниночка.

Она была бледной как полотно. – О боже, девочка моя, но как же это?

– Ниночка, чего ты так расстроилась? Все же кончилось хорошо! Я жива, здорова и даже испугаться не успела!

– Я не могу… У меня внутри все дрожит! А что будет с Игорем…

– Ниночка, умоляю, не говори деду ничего!

– Я-то не скажу, но кто поручится, что он не увидит газеты?

– Неужели он в Риме станет читать парижские газеты?

– Надеюсь, что нет… Ася, тебя действительно любит бог! Какая-то доля секунды и… Даже подумать жутко!

– Ниночка, успокойся! Это было позавчера! И прошу тебя, забудь об этом! Иначе дед догадается, что ты что-то от него скрываешь!

– Матильда, ты тоже не испугалась?

– Не успела! Да и не сообразила, что к чему, а потом уже… Да, потом испугалась, но задним числом, как говорится, а это уже не тот испуг…

– Не знаю, меня до сих пор трясет… Мадемуазель! – Она подозвала стюардессу и попросила принести ей рюмку коньяка. Когда Ниночка брала с подноса эту рюмку, рука у нее дрожала.

В результате мы и не заметили, как долетели до Ниццы.

– Ох и красотища! – простонала Матильда, когда мы на такси въезжали в город. – Пахнет морем! А где мы будем жить?

– В пансионе у моей старой знакомой, мадам Бертье. Она когда-то танцевала в кордебалете, а потом, когда ушла из театра, открыла в Ницце пансион. Она очень милая и, кстати, прекрасно говорит по-русски, ее первый муж был русский. Нам у нее будет очень хорошо!

– А почему мы прошлый раз останавливались в отеле? – удивилась я.

– У Мадлен тогда был ремонт!

Ницца – довольно большой город на Лазурном берегу у подножия Приморских Альп. Вдоль моря тянется бесконечная набережная Променад-дез-Англе, а под ней пляжи, но не песчаные, а из крупной гальки. Без сабо и к воде не подойдешь. Возможно, есть и песчаные пляжи, но я не видела.

Дом мадам Бертье стоял на прямой, довольно широкой, но тихой улице Верди. Двухэтажный, крытый черепицей, с зелеными ставнями и увитый плющом, он показался мне ужасно уютным и милым. На двери вместо звонка висел старинный молоток. Мы постучались.

Дверь мгновенно открылась, и навстречу нам выскочила очень маленькая, худенькая женщина с большими зелеными глазами и совершенно седой головой.

– Нина! – воскликнула она.

– Мадлен, дорогая, здравствуй!

В доме чем-то удивительно вкусно пахло.

– Вы как раз к завтраку! Прошу! Прошу! – приглашала она по-русски. – Девочки, прошу! О! Вот это, конечно, внучка месье Потоцкого. Очень похожа! Как тебя зовут?

– Ася! А мою подругу – Матильда!

– О! Матильда? Разве у русских есть такое имя? Или в тебе течет французская кровь? Ты очень, очень изящная! А глаза! Пармские фиалки!

Она так тараторила, что мы не успевали отвечать на ее комплименты, только глупо улыбались.

– Гийом! Гийом! – крикнула она.

И на ее зов явился мужчина довольно угрюмого вида.

Он, ни слова не сказав, подхватил наши чемоданы и понес на второй этаж.

– А вы сейчас пойдете завтракать! – распорядилась мадам Мадлен. – И не надо спорить!

Ниночка рассмеялась и нежно поцеловала приятельницу.

В просторной комнате с дубовыми панелями по стенам стоял большой овальный стол, накрытый бледно-розовой скатертью и очень красиво сервированный. За столом уже сидела пожилая пара и мужчина средних лет.

Мадам Мадлен по-французски представила всех друг другу. Оказалось, что пожилая пара – американцы, а мужчина – швед, писатель. Завтрак был умопомрачительно вкусный, обильный. Матильда сначала слегка робела, но потом отошла, заулыбалась. Швед не сводил с нее глаз и ласково, по-отечески улыбался. После завтрака мы наконец поднялись в свои номера. У нас с Мотькой была прекрасная комната, небольшая, но очень уютная, светлая, с балкончиком, выходящим в чудесный сад с маленьким фонтанчиком посредине.

– До чего же тут здорово! – сказала Матильда.

– Мотька, как твоя нога?

– Я и забыла о ней!

– Какая ты все-таки умная, Мотька!

– Что это ты?

– Да ведь именно ты сообразила, что мы никому не нужны! А то бы тряслись от страха всю дорогу и вчерашний день потеряли бы. Сама знаешь, у страха глаза велики! А как приятно смотреть на всю эту красоту и ничего не бояться.

– Это да, – согласилась Мотька. – А какие занавесочки тут красивые, и вообще… Ох, знаешь, о чем я подумала? Мне еще пятнадцати нет, а я сколько уж повидала, правда?