Владимир Сотников - Хонорик выходит на дело Страница 17

– Холосо, – покорно шепнул Мик.

Соня опять погудела в расческу, давая понять, что разговор окончен, и замолкла.

Ребята перевели дыхание и подождали минут пять.

– Чудно! – услышали они голос Ольги Сергеевны. – Чудно… Да ведь и соседка не сразу поверила, все меня с собой таскала вздохи эти слушать. Ох, чего только не бывает на белом свете! Может, в милицию заявить? – Ребята обмерли, услышав эти слова. – И чего я скажу – домовой шалит? Скажут – дура старая, тебя саму в больницу надо положить… Нет, пойду-ка я от греха подальше! Рассказывают, нельзя человеку видеть их, нельзя. А если не домовой это? Так ведь оно еще страшнее… Переночую у Нины, а завтра видно будет.

Ребята облегченно и беззвучно вздохнули. Свершилось! Наверное, помог мамин девиз! Странно, но – помог.

Глава X

ОХОТА

Ждать долго не пришлось: Ольга Сергеевна покинула квартиру так поспешно, что ребята сами едва успели вернуться к себе домой. Наверное, старушка боялась оказаться свидетельницей встречи «братьев».

Макар прильнул к дверному «глазку» у себя в квартире и сразу увидел крестящуюся на ходу соседку, которая быстрой тенью метнулась прочь от своей двери.

«Не заперла бы в спешке квартиру», – обеспокоенно подумал Макар.

– Готово! – шепнул он Соне.

– Зато мы не готовы, – ответила она. – Надо как следует все продумать. Что взять с собой?

– Фонарик! – предложил Макар. – Свет, наверное, включать нельзя – вдруг за окнами квартиры следят?

– Кто следит? – спросила Соня, насмешливо посмотрев на брата.

– Ну что ты глупые вопросы задаешь? – сердито ответил он. – Подкалываешь? Откуда я знаю кто! Конь в пальто. Мы для того и отправляемся туда, чтобы узнать…

– А если кто-то следит, то свет от фонарика, наоборот, спугнет его, – сказала Соня. – Нет ничего подозрительнее, чем шарящий в темноте квартиры луч фонарика. И не надо глупостей придумывать – надо просто прошмыгнуть в квартиру, затаиться там и ждать. Вот, опять мамин девиз вспомнился… Надо уметь ждать! Ведь все равно ко всем неожиданностям не приготовимся.

– То сказала, приготовиться надо, то наоборот говоришь, – недовольно проворчал Макар.

– Знаешь, как у меня в голове все перепуталось за время этого разговора? – обиженно вздохнула Соня. – Кажется, ничего сейчас не соображаю. Нет, никогда и ни за что не стану актрисой! Я и не думала, что так тяжело и неприятно превращаться в кого-то другого…

– Конечно, кому приятно в привидение превращаться! – поддержал ее Макар. – Хоть и в хорошее.

«Вот интересно! – подумал он. – Выходит, Соня собирается стать актрисой? То-то она так легко согласилась сыграть роль привидения…»

– Не в этом дело, – вздохнула Соня. – Актер должен уметь играть любую роль. Но кажется, это не мое призвание. Наверное, все-таки мне придется рекламировать шампуни…

– Вот уж это тебе не подойдет точно! – горячо возразил Макар. – Твоя голова должна настоящую пользу человечеству приносить. Зря ты такая умная, что ли?

Соня даже смутилась: нечасто брат баловал ее такими комплиментами!

– По-моему, мы заболтались, – сказала она. – Пойду посмотрю Ладошку, и за дело.

Нюк лежал у Ладошки в ногах, словно знал, что ему надо сторожить сон мальчика. Впрочем, хонорик всегда спал в ногах – правда, чаще у Макара, потому что тот меньше, чем Ладошка, брыкался во сне и не спихивал зверюшку на пол.

– Здесь все в порядке, – шепнула Соня.

Макару показалось, что она хотела сказать: «А вот там… Что нас ждет там?»

Но не сказала – знала, что Макар и без напоминаний думает именно об этом.

– И там все будет в порядке, – после недолгого молчания добавила Соня.

И почему это дверь собственной квартиры, никогда не скрипевшая, издала такой противный визг? Как будто это не скрип двери, а чей-то голос… Макар поежился от этой мысли.

«Если уж сейчас начинается, – подумал он, – то представляю, какие сюрпризы нас ждут в квартире…»

Хоть Ольга Сергеевна и спешила, чуть не бежала, а уговор с Миком исполнила в точности: дверь была не заперта, а только прикрыта. Даже маленькая щелочка, не бросавшаяся в глаза, была оставлена.

«Интересно, как старушка представляет себе передвижение привидения? – подумал Макар. – Вот мы, например, знаем про тень. А она? Как она представляла себе проникновение Мака, уже ставшего „хорошим“, через эту щелочку? Как дымок? Как облачко пара? Наверное, деревенские старушки, которые ходят на сеновал слушать вздохи домовых, даже не задумываются об этом».

Ребята шмыгнули за дверь и остановились в прихожей, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку. Через открытые двери комнат виднелись окна, освещенные со двора светом фонарей, поэтому в квартире все можно было прекрасно рассмотреть.

– А дверь мы тоже оставим незапертой? – шепотом спросил Макар.

В ответ Соня молча повернула ручку замка.

«Поменьше надо разговаривать, – понял он. – Переговариваться придется только в особых случаях».

Что это за «особые случаи», он даже и не хотел себе представлять…

Они медленно пошли внутрь квартиры. Для начала надо было подробно с ней ознакомиться, ведь в прошлый раз, когда здесь устроил переполох Нюк, ребята не успели ничего рассмотреть. Только портрет… Вспомнив про портрет, Макар вздрогнул. Где же он? Он стал шарить взглядом по стене. Где же занавесочка? На прежнем месте ее не было. Значит, портрет действительно исчез?

Осторожно продвигаясь по квартире, оглядывая каждый ее уголок, Макар продолжал искать портрет. В глубине комнаты, за столом, он заметил темное квадратное пятно на фоне стены. Макар присмотрелся – похоже, это и был портрет, стоящий на полу и прислоненный к стене. Резкие контуры пятна доказывали, что никакой занавесочки на нем нет. Почему же он такой однотонный, без изображения?

«Повернут лицом к стене», – догадался Макар.

Страх начал расти, будто кто-то медленно увеличивал его «громкость». Макар вспомнил о том, что беспричинное чувство страха возникало у людей именно перед появлением привидений. Так захотелось выскочить из этой жуткой квартиры!

Но рядом негромко кашлянула Соня, словно специально подтверждая свое присутствие, и Макар, пересиливая страх, приблизился к портрету, протянул руку… Некоторое время он так и держал ее протянутой, не решаясь прикоснуться к портрету, потом медленно, аккуратно перевернул его… И не удержался, вскрикнул от ужаса, попятился, зацепился за что-то ногами и грохнулся на пол!

Все произошло в одно мгновение, и Соня, бросившись к Макару, не сразу взглянула на портрет. А взглянув, отшатнулась. Она бы тоже упала, если бы не держалась за Макара.

С портрета на них смотрел старик. Но глаза у него были не нарисованные, а совершенно живые – они светились тусклым светом, и свет этот мерцал, будто старик прищуривался, вглядываясь прямо в ребят. Ужас сковал обоих: Макар сидел на полу, Соня – на корточках рядом, и оба не могли пошевелиться.

– Ч-ч-ч… – попытался что-то прошептать Макар.

Наверное, это было начало вопроса: «Что это?» – но дальше одного звука дело не шло, и Макар только тыкал пальцем в сторону портрета.

Соня качала головой, будто хотела посмотреть на портрет с разных точек. Вдруг она поднялась с пола, перешла в другое место комнаты и посмотрела на портрет уже оттуда, почему-то раскачиваясь из стороны в сторону.

– Он просто светится, – уверенно шепнула она. – Не бойся, он просто светится!

Проговорив это, Соня бесстрашно приблизилась к портрету и протянула руку прямо к лицу старика! Макар от ужаса даже глаза закрыл. А когда он их открыл, то увидел, как Соня медленно и осторожно проводит ладонью прямо по портрету и внимательно разглядывает свои пальцы, потирая их друг о друга.

– Макар, – тихо позвала она, – посмотри…

И она выставила вперед ладонь. Пальцы… светились!

– Это какое-то вещество, – шепнула Соня. – Им покрыт портрет, особенно много его на глазах. Оттого они и мерцают так.

Макар на четвереньках подполз ближе. Все равно ему было страшно! Но теперь портрет уже не казался живым – видно было, что он совершенно неподвижен. Теперь казалось, что портрет написан необычайно яркими красками. Макар дотронулся до лица старика, но сразу же отдернул руку. Ему показалось, что глаза… выпуклые!

– Не бойся! – еще раз успокоила его Соня.

– Я… не боюсь, но глаза… Неужели ты не почувствовала? – Макар взял Соню за руку и потянул ее к портрету.

Соня и без его помощи уже осторожно касалась указательным пальцем глаз старика.

– Выпуклость… – прошептала она. – Действительно. И, по-моему, это не краска.

Как Макар завидовал Соне! Да, такой смелости любой мальчишка позавидовал бы! У него волосы раскачиваются на голове от ужаса и непонятности происходящего, а Соня как ни в чем не бывало спокойненько обследует портрет, как будто это обычная объемная картинка!

– Конечно, это не краска, – шепнула она через минуту и добавила, улыбнувшись: – Но по крайней мере мы убедились в том, что глаза не живые.