Елена Усачева - Пятница – game over Страница 2

Историк долго изучал покалеченную руку Каринки, просил ее разжать и сжать кулак, а потом грустно покачал головой.

– Да, дела… – протянул он, наблюдая, как Сидорова изо всех сил пытается шевелить почти полностью перебинтованными пальцами. – Вы уж, это, берегите себя, что ли.

Викентий Михайлович оглядел притихший класс. В глазах его подопечных читалось несгибаемое желание живыми и здоровыми добраться до пятницы. А если и отдать свою жизнь, то очень дорого.

– А как будут считать проходной балл? – заговорил вдруг Жека. – Средний или общее число хороших отметок?

– Это ты к чему спрашиваешь? – Учитель выглядел заметно погрустневшим.

– Понимаете, Викентий Михайлович, – с пафосом заговорил Стриженов, – если на контрольную придут одни отличники и хорошисты, то наши шансы заметно увеличатся.

– Ты предлагаешь всем двоечникам переломать руки? – внимательно посмотрел на него историк.

– Почему же только руки? – Жека был невозмутим. – Есть еще ноги. А также в нашем распоряжении разные простудные заболевания и вирусные инфекции.

В тишине раздавалось только урчание желудка вечно голодного Митрофанова. От удивления и возмущения никто и слова сказать не мог. Один Костомаровский довольно улыбался. Перспектива не идти на контрольную его только радовала.

Историк ушел, больше ничего не сказав. А что тут было говорить? Контрольная – это честная борьба, никаких обманов и хитростей здесь быть не должно. Да и помешать проверке знаний по алгебре учеников седьмых классов могло только стихийное бедствие в виде цунами или тайфуна. Но ни того, ни другого в Москве весной не бывает, поэтому обсуждай не обсуждай, контрольную все равно писать придется.

На пороге класса Викентий Михайлович разминулся с литератором. Стоял в дверях Сергей Юрьевич уже давно, слышал весь разговор 7-го «А», поэтому добродушно улыбался. Потом он долгим взглядом посмотрел на Карину и только после этого прошел к своему месту. Впереди их ждало обсуждение сложной судьбы собачки Каштанки.

А через два урока, на большой перемене, на вредную Крюкову опрокинулся стол с чайниками.

Дело было в столовой. Жизнерадостный звонок на большую перемену погнал проголодавшихся учеников самой обыкновенной общеобразовательной школы в самую обыкновенную столовую. Оттуда уже давно разносились призывные запахи подгоревшей запеканки и чего-то кислого.

Увлеченные творчеством великого писателя Антона Павловича Чехова ученики 7-го «А» появились в столовой одними из последних. Между столами и лавками вертелся круговорот. «Ашек» мгновенно прижало к окошку раздачи.

Внезапно среди всеобщего гвалта раздался грохот и перекрывающий его пронзительный визг.

Орала всегда тихая Ирка Крюкова. На нее упал стол, куда всегда ставили чайники с горячими чаем и какао. Но Крюковой крупно повезло: чай был слегка теплый, – так что отделалась Ирка легкими ушибами и сильным испугом.

Поднимали пострадавшую всем миром. Однако Крюкова повела себя странно. Вместо того чтобы обрадоваться неожиданно привалившему вниманию, она начала упираться и отбрыкиваться от тянущихся на помощь рук.

– Не трогайте! – верещала она. – Не подходите! – Ирка попыталась уползти обратно в коричневую лужу, натекшую из чайников. – Не надо!

Вдруг среди одноклассников она заметила Жеку и кинулась на него с кулаками.

– А!!! – громче прежнего закричала она. – Это все ты виноват! Твоих рук дело!!!

Дотянуться до Стриженова Крюкова не успела. Под ноги ей попал очередной чайник, и она снова шлепнулась на пол, подняв вокруг себя чайные брызги.

Жека выразительно покрутил пальцем у виска и оглядел столпившихся ребят. Сочувствия на лицах семиклассников не было. Глаза всех горели любопытством.

– Я-то тут при чем? – пожал плечами отличник и на всякий случай начал выбираться из толпы.

– Кто говорил, что для успеваемости надо, чтобы в классе было меньше народа? – Ирка смахнула пальцем попавшие на очки чайные капли.

– Ненормальная, – пробормотал Стриженов, проходя мимо Макса, словно Лавренко был единственным, кто мог его понять. Но, судя по хитро прищуренным глазам, Макс был другого мнения. Шустрый Лавренко поискал глазами, с кем бы можно было поделиться своими соображениями. Рядом стоял только Владик, с которым никакого обсуждения не получилось бы. Макс отошел в сторону и столкнулся с насмерть перепуганным Митькой Емцовым.

– Ну, а ты чего дрожишь? – хлопнул он по плечу одноклассника.

– А что, если и правда всех отличников в нашем классе убирают? – прошептал еще больше побледневший Митька.

– Не дрейфь, товарищ, прорвемся. На могилах наших врагов еще будут цвести незабудки.

При упоминании могил Емцов стал сине-зеленого цвета и бочком начал выбираться из столовой. Макс поискал глазами другого собеседника. Неподалеку за столом сидел над своей порцией Витя Митрофанов. Несмотря на всеобщую сумятицу, он раздобыл завтрак и уже вовсю трудился над творожной запеканкой, щедро политой разбавленной молоком сгущенкой.

– Ну, а ты что обо всем этом думаешь? – Лавренко попытался стащить кусочек творожника, за что тут же схлопотал ложкой по руке.

– Смотреть нужно, куда идешь. – Митрофанов прикрыл свою тарелку локтем и заработал челюстями в удвоенном темпе. – Тогда чайники падать не будут. А если ворон считать, то не только чайники, шкафы падать начнут.

Слушать про шкафы Максу было неинтересно, и он пошел дальше искать, с кем бы обсудить недавние события.

– А если это и правда Стриженов? – Владик подошел к Лавренко как-то незаметно. – Я тут подумал…

– Вот-вот, – перебил Костомаровского Макс, – ты сначала думай, а потом говори. Зачем Жеке ломать руку Сидоровой, а потом еще и ронять стол на Крюкову? Если мы плохо напишем контрольную, он вместе с нами никуда не поедет.

– Его могли подкупить. – Было видно, что Владик долго обдумывал свои слова. – «Бэшки» победят, а его возьмут с собой.

– Глупо так подставляться, – возразил Макс. – Нет, это не Жека.

– Я тут кое с кем перетер одну темку, – не унимался Владик. – Стриж наведывался к «бэшкам» и о чем-то их расспрашивал.

– Да ладно тебе… – начал Лавренко, но мысль свою не закончил. В пяти шагах от него стоял Стриженов и преспокойно у всех на виду разговаривал с Вовкой Кармановым и Коляном Рыбкиным. Лавренко уже собрался к ним подойти, но Жека, заметив, что на него смотрят, сам поспешно выбрался из столовой.

Ирку увели в медпункт мазать синяки и ссадины. Вернулась она оттуда со справкой об освобождении от занятий на несколько дней.

Сообщение это было настолько ошеломляющим, что среди урока к ним в класс ворвался историк, долго вертел в руках справку, а потом, не сказав ни слова, ушел.

– Митрофанов, хорош жрать! – Лавренко сел на парту одноклассника и смахнул на пол крошки от печенья. – У меня к тебе дело.

– Какое еще дело? – Митрофанов недовольно покосился на неожиданного собеседника и спрятал в портфель початую упаковку «Юбилейного».

– Надо кое за кем проследить, – с таинственным видом произнес Макс.

Митрофанов нахмурился, переваривая информацию и только что съеденное печенье. В животе его забурчало – верный признак того, что ни на какую аферу соглашаться не надо.

– А чего сразу я? – протянул Митрофанов, пододвигая поближе к себе сумку: в случае чего можно будет просто встать и уйти.

– Потому что ты самый незаметный, – торжественно сообщил Лавренко и, предвосхищая возможные возмущения, быстро добавил: – Понимаешь, никому и в голову не придет, что ты за кем-то следишь. А потом, ты живешь в одном доме с Жекой…

Митрофанов посопел, проглатывая новую порцию информации.

– Как это я за ним буду следить? За деревьями прятаться?

Макс довольно прыснул. Он представил, как толстый Митрофанов, поддерживая живот, бежит за Стриженовым, прячется за машинами, лежит в канаве, пытаясь замаскироваться сорванными веточками березы.

– Нигде прятаться не придется, – как можно беззаботней махнул рукой Лавренко, хотя в душе он страшно боялся, что Митрофанов пошлет его куда подальше с этой идеей. – Предложи ему вместе дойти до дома, а потом погляди, будет ли он еще куда-нибудь выходить. И если будет, проследи, куда отправился, с кем встретился. У тебя окна куда выходят?

– Во двор.

– Ну вот! – довольно потер руки Макс. – Сиди около окна, жуй бутерброды. И тебе добро, и всему классу пользу принесешь. Ты же хочешь поехать в Болгарию?

– Не мешало бы, – уклончиво ответил Митрофанов.

– Ну вот! – принял этот ответ за согласие Лавренко. – Если что произойдет – звони. Я буду поблизости. – Он таинственно сощурился и приблизил свое лицо к румяному уху одноклассника: – У меня есть большие подозрения, что все эти падения и ушибы – дело рук нашего отличника. Но мы с тобой, – Макс выпрямился и торжественно положил руку Митрофанову на плечо, – быстро выведем его на чистую воду!