Евгений Некрасов - Муха и самозванный принц Страница 20

— Норадреналина, — подсказала Надюха. — Все нормально, просто есть вещи, которые сильнее меня. Ты вот не знаешь, что это такое — когда тебя как мешок засовывают в багажник и везут в неизвестном направлении. А меня так два раза катали.

— Из-за родительских денег? — догадалась Маша.

— Деньги — вода: сегодня есть, завтра утекли, — философски заметила Надюха. — Настоящее богатство — то, что каждый день приносит новые деньги. Короче, у нас хотели отобрать колбасный завод… Я в порядке, пошли отсюда.

— Ой, мне за туфлями надо вернуться, — спохватилась Маша. Колбасная принцесса вцепилась ей в руку:

— Не ходи! Ну их.

— Не ну их, а надо! — твердо сказал Маша. — Вдруг бой увидит? Он же все поймет и будет искать меня по туфлям, как Золушку.

— Кто?

— Бой. В серой курточке, который чемоданы таскает. Это был он.

— А кто девочка?

— Не знаю.

— Пошли, — вздохнула Надюха и с обреченным видом поплелась за Машей. Оставаться одной ей казалось еще страшнее, чем возвращаться.

Это был путь на казнь. С каждым шагом Надюха все медленнее перебирала ногами. Каждую минуту все сильнее бледнела. На каждом повороте просила Машу потихонечку высунуться, а сама стояла с посохом наизготовку. Честное слово, легче было тащить ее на спине.

Наконец, выглянув из-за очередного угла, Маша увидела свои туфли.

— Подожди ровно две минуты, — сказала она и скорее, пока Надюха не успела схватить ее за руку, выбежала в коридор перед лестницей.

Подхватили туфли, прислушалась… Бой и девчонка еще разговаривали. Не будь рядом Надюхи, которая в панике могла натворить глупостей, Маша слушала бы их, сколько возможно. А так решила узнать хотя бы имя или кличку девчонки.

С туфлями в руках она дошла до угла. Голоса были еще плохо слышны.

И вдруг кто-то вскрикнул коротко и высоко. Дрогнул пол под ногами, под лестницей хлюпнуло, как будто туда сбросили мешок с мокрым тряпьем.

Глава III ЗАЩИТА АЛИБАБЫ

— Я от Хозяина, — сказала Верка.

— Знаю. Говори, быстро.

— Быстро не получится.

Ерш обхватил себя руками. Полминуты на морозе, а он уже превратился в сосульку. Дурацкая форма. Курточка короткая, в поясницу задувает.

— Обойди вокруг, я тебе черный ход открою, — бросил он и, приплясывая от холода, вернулся в музей.

— Подудели в трубу? — спросила из-за стойки Соня.

— Ее мамаша там ждала, стеснялась зайти. Во деревня! — осудил Ерш, как будто сам вырос в Рио Де Жанейро, и попросил у бармена чаю. Пока Верка топала кругом, он успевал хлебнуть горячего.

Чай был ароматнейший, и сахару в меру, чтобы не отбить вкус.

— Что за сорт? — ревниво спросил Ерш. Он считал, что разбирается в хорошей еде и питье.

— Четыре сорта в разных пропорциях, мой рецепт, — сказал бармен.

— Скажешь потом, запишу, — Ерш с сожалением отодвинул чашку. — Не выливай, я люблю холодный. Вернусь — допью.

Верка топталась на заднем крыльце под лампочкой. Она была даже симпатичной, когда не изображала чеканашку.

— А ты, значит, на связи у Хозяина, — ревниво заметил Ерш, впуская ее за дверь. — Кто еще из наших в «Кущах»?

— Многознание ума не прибавляет, — сказала Верка. — Пошли наверх.

— Зачем? — не понял Ерш.

— А если кто выйдет на лестницу?

В этом был резон: подняться к чердачному люку, там точно не заметят. Ерш вздохнул и пошел, думая, что знает в «Райских кущах» каждый чулан, а Хозяин сослал его в музей и взял к себе связной Верку, которая хоть и поддельная, но все-таки дура. Под ложечкой сосало от обиды, но Ерш виду не показал и даже для приличия завел не относящийся к делу разговор:

— Ты где шаталась-то? Год тебя не видал.

Во времена лохотрона Верка была нелюдимой. Днем на рынке не поболтаешь, они же типа незнакомы. Вечером поделили выручку и разошлись. Ерш раз хотел ее проводить — убежала… А тут по-свойски начала рассказывать, как в Ивантеевке их бригада схлестнулась с другими лохотронщиками, как лежала в больнице. Плакала. Ерш даже растрогался. Не, она правда симпатичная. И носяра не сильно большой, зря ее Рылом прозвали.

На повороте лестницы Ерш случайно прижал ее и бедром и почувствовал в кармане Веркиного пальто мобилу. Большая, из самых дешевых. Видно, Хозяин всем раздал такие.

— Скажи Хозяину, по нашим мобилам звонить нельзя, — предупредил Ерш.

— Он сам давно понял.

— А чего ж ты носишь?

— Так всем уже сменили симки.

— А мне?

— И тебе сменят. Давай.

Ерш достал свою мобилу. Жалко, только день и поносил.

— Когда вернешь?

— Верну. Надо прошивку на программу поставить.

— Че?

— Не бери в голову.

Добравшись до верхней площадки, Верка села на перила и расстегнула пальто.

— Ф-фу, намучилась! Мешки таскать легче.

Пальто было толстенное, на вате, что ли? Верка из него высовывалась, как червячок из яблока. После дела она сможет купить хоть манто из соболей. Но заранее говорить о таких вещах западло, удачи не будет.

— А че ты себе пуховик не купила? — спросил Ерш.

— А че ты себе губы не накрасил?

Ерш надулся:

— А в рыло?

— Тупой ты все-таки, Ершик, — с непонятной грустью сказала Верка. — Это мое кормильное пальто, сечешь? — Выпятила губу, пустила слюни и загнусавила: — Дя-день-ки и те-тень-ки, дай-те руб-лик на кон-фет-ки.

Я маленькая девочка,

Я в школу не хожу.

Купите мне ботиночки,

Я замуж выхожу.

— Завязывай, — буркнул Ерш, отворачиваясь. Когда Верка изображала дурочку, даже ему становилось не по себе: и жалко ее, и смотреть противно.

— Ты сам начал… Ершик, давай в темпе: говори, что там у тебя обломилось, и разбежались. А то мне в «Кущи» надо, потом домой сколько топать, — заторопилась Верка.

Ерш не чувствовал своей вины. Наоборот. Он рассказал все как было, добавив свои соображения. Мол, началось с Хозяина: кто-то сделал с его мобилы телефон-близнец, узнал, по каким номерам звонил Хозяин, и так вычислил его, Ерша. Спросил:

— Еще многие попались?

— Ты один.

— И Хозяин, — напомнил Ерш.

— Хозяин это Хозяин, — сказала Верка. — Жалко, что ты попался.

— Жалко, — согласился Ерш.

— Теперь за тобой будут следить.

— А кто?

— Откуда мне знать! Будут. Ты получаешься, как подсадная утка. Кто к тебе подойдет, того — бах!

— Значит, не надо подходить.

— А если не подходить, то ты не нужен.

— Я нарочно, что ли?! — начал злиться Ерш.

— А какая разница? — Верка слезла с перил и плюнула в пролет. Плевок разбился со звонким щелчком. — Та девчонка тебя не узнала?

— Не, я в маске был, — сказал Ерш и покосился на Верку. Мозги ей отбили в Ивантеевке, что ли? Он же рассказал про маску. Раньше Верка ничего не забывала.

— Вон в той, что ли? — Верка показывала вниз. — Вон, виднеется.

Под лестницей было темно. Всматриваясь, Ерш перегнулся через перила, и вдруг Верка рванула вниз и в стороны воротник его куртки. Отлетели верхние пуговицы, куртка сползла, спеленав руки.

— Ты что?! — Ерш почувствовал, что его ноги взлетают вверх, голова перевешивает. Он еще балансировал, неудобно вцепившись одной рукой в стойку перил, но тяжелый мужской башмак Верки ударил по пальцам. «Хозяин защитить обещался, — успел подумать он, проваливаясь к улыбающейся харе поросенка. — Лучше личного та…»

Глава IV СЛУЧАЙНАЯ СВИДЕТЕЛЬНИЦА

Бой лежал вниз лицом, из-под щеки на кафель выползала темная лужа. Глупая цилиндрическая шапка не слетела с головы — наверное, была на резинке. По лестнице топали тяжелые ботинки, как будто бежала не девчонка, а солдат. Маша спряталась за угол. Сейчас бы Надюхину клюку. Кинуть ей под ноги, навалиться и тогда уже кричать. Девчоночка-то серьезная. Справилась с боем, а бой справился с Машей. Тут задумаешься… Это какие нервы надо иметь, чтобы сбросить человека с лестницы. И какую душу…

Топот приближался. Солидная обувь, «гриндера», наверно. Если врежет в висок, мало не покажется. А у Маши туфельки, и те в руках. Надевать не стоит, на каблуках только хуже. «Зачем это мне? — подумала Маша. — Я милиция? Нет, я просто честная гражданка и как честная гражданка все расскажу следователю. А если меня «гриндером» в висок, то я не смогу рассказать и провалю важное государственное дело».

Оглядевшись, она поняла, что влипла. Направо девчонка не повернет, потому что там портье, охранник, бармен и наверняка еще посетители в баре. Нет, она повернет налево, в замысловатый коридор с его поворотами и дверями, открывающими путь к бегству. Повернет, а там Надюха, теряющая сознание со страха. Бросать ее нельзя, уволочь под защиту охранника — нет времени, значит, надо драться.

«Делай что должно, и будь что будет», — напомнила себе Маша. Так говорил Дед и миллионы честных людей до Деда. Она бросила одну туфлю, а вторую перехватила в левую руку, острым каблуком вперед, и посмотрела на часы. Если случится выжить и давать показания в милиции, там спросят точное время. Им важно знать, что тебя отоварили в девять минут двенадцатого…