Елена Усачева - Лекарство от иллюзий Страница 21

– Но он же все знает, – испуганно прошептала Плотникова.

– Иногда за кажущимся всезнанием кроется пустота. – Математик сурово посмотрел на девятиклассников. – Знаете, есть такая поговорка: сто раз скажешь про человека «Горбатый», а на сто первый горб и вырастет. Я думаю, Сидорова захвалили. Слишком часто ему твердили, что он гений. Вот он сам в это и поверил. А любая гениальность – это 90 % труда и только 10 % таланта.

Повисла пауза. Ребята удивленно переглядывались. Уж кого-кого, а Генку нельзя было назвать лентяем.

– Быковский, что ты молчишь? – не выдержала Курбаленко.

– А я ничего не знаю.

Павел действительно был не в курсе происходящего. Он знал, что Генка решил оканчивать школу экстерном, видел, какое количество учебников Сидоров перелопатил. А вот какая хитрость кроется в проваленном экзамене, понять не мог.

Еще через два дня стало известно, что Генке запретили сдавать предметы экстерном – он получил тройку по физике и был отстранен от лабораторной по химии.

– Что же он делает? – удивленно округляла глаза Рязанкина.

– Возвращается, – пожал плечами Павел. Самого Генку найти и спросить, что происходит, оказалось невозможно. Его нигде не было.

– Ну, знаете ли, – возмущенно бегала по классу русичка Галина Георгиевна. – Это просто фантастика какая-то! Вашего Сидорова словно подменили. На уроке он отвечает полную чушь. И видно ведь, что придуривается. Все он отлично знает! Вроде двойку надо ставить, а за что? Выгнала из класса. Нет, эти спектакли не для меня. Увижу его еще раз – на порог не пущу. Пусть издевается над кем-нибудь другим!

– А что, он все правильно рассудил! – Васильев раскачивался на стуле. – За двойки его оставят на второй год, и он снова окажется у нас.

– Если не в 9-м «А», – довольно хихикнул Когтев.

– Или в ПТУ, – задумчиво отозвался Быковский.

– Да не выгонят его! – с волнением отозвалась Плотникова. – Он же отличник, да за него все учителя передерутся.

– Это он раньше был отличником, – флегматично рассуждал Андрюха. – А теперь он как все.

А с поля сражения поступали все новые и новые сведения. Всегда осторожный и незаметный Сидоров поругался с директрисой. Приходил Генкин папа (все с удивлением узнали, что у него, оказывается, есть папа!), извинялся. Потом Сидоров ввязался в очередную драку, и не где-нибудь за школой, где никто бы не увидел, а прямо в столовой. Вот тогда 9-й «Б» сумел его впервые увидеть после большого перерыва.

Всегда бледный Генка стал похож на палитру. На его лице были все цвета радуги – от красного до фиолетового, включая зеленый и желтый, в медицинском кабинете его ссадины пытались смазывать йодом и зеленкой.

– Без своего «наладонника» он стал каким-то буйным, – прокомментировал увиденное Васильев. Генку как раз только что провели мимо столпившихся девятиклассников вниз, к кабинету директора.

– Наоборот, – покачал головой Быковский. – Без техники он стал самым обыкновенным человеком. И совершает он самые обыкновенные человеческие поступки.

И вот за неделю до Нового года Генка вновь показался на пороге родного класса. За его спиной стояла Алевтина Петровна. Смотрела она на непокорный 9-й «Б» неприветливо.

– Проходи, садись! – чуть подтолкнула она Сидорова в плечо и прошествовала вдоль доски. – Вам осталось учиться неделю, – медленно начала она. – Всего неделю. И, я надеюсь, вы сможете прожить это время без ЧП.

Среди гробовой тишины слышно было, как возится, устраиваясь на своем месте, Сидоров. Сергей Герасимович демонстративно смотрел в окно.

– Если я хотя бы один раз что-нибудь услышу о 9-м «Б», я вам обещаю… – Завуч не спеша обвела взглядом класс – Каждому! Очень большие неприятности. Каждому! – повторила она, глядя на Сидорова.

Но не успела за ней закрыться дверь, как кабинет взорвался радостными криками.

– Сидорыч! – вопил Васильев, взъерошивая и без того лохматые волосы отличника. – Не верю глазам!

– Да я и сам не верю, – хохотал Генка, расплываясь в самодовольной улыбке.

– Ну, теперь мы такую пирушку закатим!.. – начал Андрюха и вдруг помрачнел. – Черт, – выругался он уже другим тоном. – А ты-то деньги на вечеринку сдавал? Слышал, новенькая все деньги себе заграбастала. Отдавать не хочет.

– Что ты несешь! – ахнула Олеся. За предновогодней суетой история с деньгами как-то выветрилась у нее из головы. – Может, хватит шутить?

– Это кто здесь шутит? – нехорошо сощурился Васильев, но их прервали.

Сергей Герасимович напомнил, что идет урок и не мешало бы вернуться к военным действиям 1944 года.

– Олеся! – тоскливо протянула Беленькая. Маканина бросила на Стешу недовольный

взгляд. Вот навязалась на ее голову!

– Да погоди ты, сейчас все решим! – отмахнулась от нее Олеся. Ее саму уже немного тревожило, что последняя шутка Андрюхи затянулась, пора бы ему перестать ломать комедию.

– Васильев, стой!

Еще месяц назад Маканина зарекалась разговаривать с Андрюхой. Лучше бы она сдержала свое слово.

– Тебе что – больше всех надо? – с пол-оборота завелся Васильев.

– Скоро праздник… – растерялась Олеся.

– А я здесь при чем? – зло сощурился Андрюха. – Надо было, чтобы народ деньги сдал, – я организовал. Что еще?

– Верни конверт, – прошептала Маканина, боясь собственной смелости.

– Ты тупая или глухая? – стал наступать на нее Васильев. – Тебе сколько раз говорить, что я ничего не брал?

– А кто брал? – под его напором Олеся попятилась. Разговор начался сразу после звонка с урока, никто еще не успел уйти, поэтому зрителей у них было предостаточно.

– Это ты уже с новенькой выясняй, кто и что взял.

Маканина машинально оглянулась на Стешу. Та стояла около своей парты и смотрела в пол. Понятно, что помощи от нее не будет никакой.

– Васильев, хорош придуриваться, – с новой силой заговорила Олеся. – Не смешно!

– А никто и не шутит. Я, знаешь ли, такими вещами не шучу.

– Андрей! – окликнула его Рязанкина.

– А ты вообще отстань! – бросил в ее сторону Васильев. – Привыкли все сваливать на меня. Ты думаешь, я не вижу, что ты на меня после поездки в Питер косо смотришь? А вот нет у меня ваших денег, – он демонстративно хлопнул себя по бокам. – Нет! И не было! И ты мне на фиг не сдалась, чтобы с тобою так возиться.

– Андрюш, – снова позвала Ксюша.

– Да отвали ты от меня! – взмахнул руками Васильев и повернулся к Олесе. Рязанкина при этом недовольно сжала губы, но не ушла. Осталась сидеть на месте, раздраженно постукивая ноготочками по парте. – Хочешь, у всех спросим, кто в этой истории виноват? Как ты думаешь, кому больше поверят? Ну, давай! Эй, тихоня! – Он подбежал к замершей Беленькой. – Что молчишь? Ну, где деньги?

– У тебя, – одними губами произнесла Стеша.

– А я говорю – у тебя! – ткнул в нее пальцем Андрюха. – Ну, вот теперь и посмотрим, кто из нас выглядит убедительнее. Что вылупились? – крутанулся он на пятках, оглядывая притихших одноклассников. – Кому вы больше верите?

Все старательно отводили глаза, боясь встретиться взглядом с разбушевавшимся Андрюхой, поэтому большинство смотрело на Стешу. Беленькая чувствовала на себе это повышенное внимание и медленно краснела.

– Ну, тебе верим, – протянул Когтев.

– Конечно, тебе, – вспыхнула Плотникова. Еще несколько голов согласно качнулись.

– Ну что? – изогнулся Васильев, чтобы заглянуть Стеше в глаза. – Ты все поняла?

– Поняла. – Беленькая медленно выпрямилась.

– Так что вытаскивай из кармана наши денежки и перестань прикидываться несчастной дурочкой. Воров у нас не любят!

Стеша молниеносно побледнела, лишь на скулах ее остался алеть болезненный румянец.

– Но я не брала! – с отчаянием крикнула она молчавшему классу.

– Ты еще заплачь, – нагло ухмыльнулся Андрюха. – Потеряла – так и скажи. Что ты нам здесь мозги пудришь?

– Почему ты на нее накинулся? – не выдержала Смолова.

– Ага! Позащищай! – довольно осклабился Васильев. – Или вы на двоих деньги поделили?

– Да погоди ты, – Плотникова отпихнула стоявшего в проходе Андрюху. – Яне поняла праздник-то будет? Я уже подарки придумала. Когда покупать пойдем?

– А вот найдутся деньги – будет праздник. – Чтобы его больше никто не толкал, Васильев устроился на парте. – Или ты собираешься пить воду из-под крана?

– Какую воду? Деньги наши где? – накинулась она на Беленькую.

– Она тут ни при чем! – опомнилась от такого неожиданного поворота Олеся. – Это Васильев деньги потерял.

Но ее уже не слушали. Класс возмущенно гудел.

Олеся с такой злобой посмотрела на Васильева, что, если бы в ее взгляде была хоть какая-то сила, она пригвоздила бы Андрюху к стенке.

– Ой, что будет! – схватилась за голову сердобольная Смолова.

– Весело будет, – тут же отозвался Андрю-ха. – Особенно когда мы отыщем наши денежки и отправимся покупать тортики.