Валерий Гусев - Под девятой сосной в чистом поле Страница 22

В доме было, как всегда, по-особому уютно и спокойно. Чуть шевелились от ветерка легкие шторки на окнах, за которыми вовсю трещали в саду воробьи. В розовой чашечке под образом Спасителя светилась крохотным огоньком лампада. Постукивали часы на стене…

Нас усадили за стол. Тетя Оля сидела с нами и давала полезные советы по пирогам. А остальные в своем углу тихонько беседовали и время от времени поглядывали в нашу сторону. А мы беззаботно угощались, но не пропускали ни одного их слова.

Папа: В целом, друзья, идти в прокуратуру нам не с чем. Прямых улик нет, да дело и не в этом. Главная задача – не ворье это посадить, а икону вернуть.

Участковый: Ну, положим, можно добиться санкции на обыск. Только вряд ли это что-то даст. Икона наверняка запрятана так, что ее не сыскать.

Отец Леонид: Прискорбно…

Папа: Что показала экспертиза?

Участковый: По взлому: на изъятых замках обнаружены микрочастицы пасты для снятия слепков. По иконам сложнее. Комплексная экспертиза требует времени. Однако кое-что установлено: иконы написаны талантливой кистью, в старинной манере. Но… две-три недели назад. То есть обе иконы – подделка. Написаны на осиновых дощечках. На таких иконы никогда не писались.

Алешка мне подмигнул, напоминая об этих дощечках.

Отец Леонид: Я как чувствовал! Но зачем же они сделали две копии? Ну, хорошо, я понимаю, одну они оставили на месте, в храме, чтобы выиграть время. А другая им зачем?

Ответа он не получил, а Лешка показал мне глазами, что уж он-то давно разгадал эту хитрость.

Папа: И еще есть неясность. При чем здесь вообще Халитов? Он такими делами не занимается.

Отец Леонид: Организатором кражи он быть не может. Он к нашему храму внимателен и щедр. Да и записка эта от «Ш.Х.» – не в его стиле.

Не зря он следователем когда-то хотел стать. По особо важным делам.

Участковый: И пульнуть этой запиской в окно здания милиции из рогатки – смешно! Не в его стиле. Мальчишество!

И тут они все разом повернулись к нам. И уставились. Как три крокодила на двух кроликов.

Папа(вполголоса): Дима ничего не знает, а Лешка ничего не скажет.

Участковый: Младшего надо изолировать. Пока он в беду не попал.

Папа: Я заберу его с собой.

Отец Леонид: Не делайте этого, Сергей Александрович. Мальчишка славный, мы его очень полюбили. И старший такой серьезный. Пельмени варить умеет. Мы за ними приглядим.

Папа (с усмешкой): Какая наивность, отец Леонид.

Батюшка смущенно кашлянул.

– Иди сюда, – строго сказал папа Алешке.

Но тут за окнами послышался женский щебет, и кто-то позвал матушку Ольгу. Она выглянула и обрадованно помахала рукой. В горницу впорхнули две веселые блондинки. Брюнетки в прошлом.

– Какая компания! – радостно возвестила Люсьена.

– Только нас здесь не хватало, – добавила по существу Люська. Она вообще была попроще. Мягко говоря.

Блондинки тут же уселись за стол. Оперативное совещание оказалось под угрозой. Но тетя Оля спасла положение. Блондинки пришли за консультацией – у них созрели огурцы, и они хотели посоветоваться с матушкой, как их солить по старинному монастырскому рецепту. Тетя Оля быстренько споила им по чашке чая (без пирогов, мы с Алешкой уже постарались) и пообещала в ближайшее время прийти к ним и помочь с засолкой.

Блондинки очень обрадовались и защебетали так, что даже веселых воробьев за окошком заглушили.

– Приходите прямо ко мне, – сказала Люсьена, – моя фазенда как раз напротив терема. Вы знаете, где писатель живет? Он очень любезный, даже один раз нам бутылку вина подарил. И еще обещал. Ждем вас.

И они выпорхнули. Как две воробьихи. Но не в окно, а в дверь.

– Алексей, – тут же сказал папа. – Ты проделал большую работу. И не знаю, чего от нее больше – вреда или пользы. Но с этого момента…

– Понял, понял! – Алешка поспешно поднял руки вверх. И добавил совершенно другим, совершенно спокойным голосом: – Я больше ничего делать не буду.

– Точно? Обещаешь? – И сколько в Лешкином голосе было спокойствия, столько же в папином голосе было сомнения. И поэтому он спросил: – А почему?

Алешка посмотрел на него, на участкового, на отца Леонида и небрежно сознался:

– Потому что больше ничего делать не надо. Я все уже сделал. – Он перевел свой хитрющий взгляд на батюшку: – И очень скоро вы получите чудотворный образ в собственные руки. А вы, дядюшка мент, получите в собственные руки тех, кто его украл.

Мне показалось, что за окном от этого заявления даже воробьи замерли. Обалдели, грубо говоря.

Лешка любит эффекты. Он подошел к окну, постоял, глядя задумчиво в сад, потом повернулся к нам: худенький силуэт на фоне летней зелени и солнечных лучей – и вполголоса добил присутствующих:

– Икону принесут сами похитители. И еще прощения будут просить. – Пауза. – Мы свободны?

Он кивнул мне, как полководец адъютанту, и печатным шагом вышел за дверь. Я – за ним. И только услышал за спиной насмешливый папин голос:

– Вот и поговори с ним…

Но в этом голосе была не только насмешка, а еще и скрытая, но явная гордость.

Теми, кто тылы обеспечивает, так не гордятся…

На улице Алешка, как говорится, снял с себя грим. И стал обычным пацаном. Немного озабоченным.

– Дим, я, конечно, им чуточку соврал. Я не все еще сделал. И ты мне поможешь, ладно?

Мне захотелось вытянуться перед ним в струнку и, отдав честь, рявкнуть на всю улицу:

– Рад стараться, ваше благородие!

Ну… я это внутренне сделал. А на лице изобразил предельное внимание.

– Сейчас идем к одному человеку, – сказал Алешка. – И сделаем из врага друга.

– ?

– Из соучастника – соратника, – постарался он объяснить, видя мое недоумение.

– А кто он, этот вражий друг?

– Поля, – коротко ответил Алешка.

– Заполошная? Полинка?

– Художник, с насморком.

Художника мы застали дома. Он топил печь и сжигал в ней свои черновые работы. В комнате было жарко и грустно. Рядом с печью лежали расколотые дощечки. Поля терпеливо подкладывал их в огонь.

– Улики сжигаете? – невинно спросил Алешка.

– Вы все знаете? – тон у художника был печальным и безразличным.

– Мы – дети Шерлока Холмса, – сказал Алешка.

– А точнее?

– Наш папа, полковник милиции. Он служит в Интерполе.

Художник закрыл печную дверцу и встал.

– Я же не знал, – сказал он в свое оправдание. – Марусин заказал мне две копии иконы Божией Матери. И обещал хорошо заплатить. Мои картины плохо продаются…

– Надо писать такие, – назидательно сказал Алешка, – которые продаются хорошо.

– Это не так просто, – вздохнул художник Поля. – Но я, правда, ничего плохого не думал. А когда узнал о краже, сразу же пошел к Марусину.

– И он вас выгнал?

– С помощью Жорика. И пригрозил, что я теперь – соучастник.

– А милиция на что? – продолжал «допрос» Алешка.

– Вот и я так думал. Так ему и сказал. А он мне в ответ: «Ничего не знаю! Вы мне продали три иконы. Две копии, а одна – подлинник, украденный из церкви. Кто ее украл? Кто с нее копии сделал? То-то!» И поставил точку в конце нашего разговора. Мол, Жорик, гони его в шею!

– Вот гад! – вырвалось у Алешки.

Художник Поля усердно закивал:

– Если бы я мог ему отомстить!

– Бог его накажет, – с уверенностью сказал Алешка. – Главное – это икону вернуть.

– А как? Я все сделаю! Что нужно?

Все это время, когда шло превращение соучастника в соратника, я хлопал глазами и рассматривал висящие на всех стенах картины – холсты и картонки. Некоторые мне нравились – там, где все было ясно и понятно. Вот поле под солнцем. Вот дуб с дуплом. Вот задумчивая морда коровы с прилипшей к губе соломинкой.

А некоторые рисунки состояли из одних только разноцветных пятен. Наляпанных одно на другое. Как мы узнали позже, именно эта мазня и покупалась. Странные у нас любители живописи…

– Дим, – вернул меня к действительности Алешкин голос. – А ты как думаешь…

– Я забыл, – машинально ответил я привычной и лаконичной фразой. – Напомни.

– Дядя Поля в ближайшее время пойдет к Марусину и проболтается, совершенно случайно, что наш папа – полковник милиции.

Слова «совершенно случайно» Алешка выделил загадочной интонацией.

– А что потом? – с тревогой спросил я. – Запремся в доме и будем обороняться твоей пращой?

– Совсем наоборот, – сказал Алешка. – Сразу после этого мы пойдем в гости к Марусину. Как два дурака.

«По-моему, как один», – подумал я, но вслух этого не сказал.

Глава XI

Украли матушку!

– Ой, Дим! – как-то подозрительно воскликнул Алешка. – Папа свой мобильник забыл!

Алешка стоял возле распахнутого холодильника, откуда он вытаскивал остатки торта. Сунулся внутрь, передвинул банки с консервами и воскликнул еще подозрительнее: