Григорий Кирилюк - Бывальщина пограничника Гривы Страница 3

Тут можно читать бесплатно Григорий Кирилюк - Бывальщина пограничника Гривы. Жанр: Детская литература / Детские остросюжетные, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Григорий Кирилюк - Бывальщина пограничника Гривы читать онлайн бесплатно

Григорий Кирилюк - Бывальщина пограничника Гривы - читать книгу онлайн бесплатно, автор Григорий Кирилюк

Гордей Грива учится у своего учителя солдатской проворности.

Он словно и не знал детства. Белым голубом взлетает с лужка, коршуном набрасывается на обмундирование и через три–пять минут уже в строю.

— Отделение, р–р–равняйсь на Гриву! — командует старшина.

Но случалось, что старшина подходил к выстроившимся в два ряда бойцам хозяйственного подотдела, присматривался внимательно к Гриве и сурово спрашивал:

— Это что за бурсак? Ну–ка, пограничник Грива, два шага вперед м–м–марш!

Грива, путаясь у полах шинели, выходил из строя, жалобно произнося:

— Так… тревога же, товарищ старш…

— Вы убиты, пограничник Грива!

Какое горе! Грива подавленно стоит перед строем и, кроме длиннющей чужой шинели, замечает, что и гимнастерка на нем с чужого плеча, и штаны с чужих ног.

В строю нельзя смеяться.

Но кто удержит от хохота бойцов целого отделения?!

Ну, это еще полбеды, когда учебная тревога. А когда такое случалось во время боевой?! Тогда несчастный сосед по койке, длиннющий, як кедр, сибиряк Матвей Оранин лихорадочно шарил то под матрацем, то под койкой, то за тумбочкой, разыскивая свое обмундирование… Иногда он бегал по всей казарме, проклиная всех святых и грешного Гордея Гриву. Бывало, что бойцы по тревоге строились не в казарме, а во дворе. Тогда сибирский кедр в образе Матвея Оранина выскакивал на порог и люто показывал Гриве увесистый кулак.

Переодевание Гордея происходило под строгим контролем. Opaнин стоял над ним, как кобчик над цыпленком. И если бы не старшина, сибиряк вытрусил бы Гриву со своего обмундирования, как кота из мешка. А тут еще дневальный распекает:

— Эх, Грива, Грива… спать бы тебе у мамы под титькой и горя не хлебать…

Молча, ни на кого не глядя, Гордей переодевается. И в такие минуты к нему невольно приходит воспоминание о детстве. Он с сожалением смотри на осиротевшую койку, на такую чистенькую и аккуратную постель. Только вчера после бани он сменил простынки. Они шелестят присохшим листом, словно шепчут: «Приляг, приляг, что там тревога!». И влечет постель уютом, теплом, как родной дом.

Набегавшись за день по толоке за телятами, вечером, бывало, и не поужинав, Гордейко падал кулем, засыпал таким крепким сном, что его хоть на вилах выноси — не услышит. Утром мама будила сыночка осторожно, ласково, чтобы не испугать:

— Гордейка, Гордейка, вставай. Соседи уже теляток повыгоняли. Да вставай же…

Гордей через силу борется со сном, неохотно встает.

А как хорошо, если он переборет сон и вскочит раненько! Умоется возле колодца ледяной ключевой водой, напьётся молока с накрошенным хлебом и бодро выгоняет телят на толоку, похлестывая батожком — цьвох, цьвох, цьвох… А в небе жаворонок поет, словно говорит пастушку:

— Смотри, смотри, як я дрожу… Я тебя песням птичьим научу.

В отряде пограничников по–другому.

Тут не родная мама нежным голоском будит своего сына, не жаворонок зовет в поле трепетной песней, а орет труба:

— Трум–ту–тутум… ту–у–у-ту!

Вставай. Вставай. Тревога!

Мощный голос трубы нахально прогоняет сладкий сон. Гордей схватывается, как ошпаренный, зачумлено крутит головой: «Где я? На сене? На печи?» Ой, нет! И тащит к себе ближайшее обмундирование, толком не открыв глаза, сяк–так напяливает его на себя. А потом Оранин рыщет по казарме и трясет пудовыми кулаками. Пока они переодеваются, то опаздывают в поход.

Грива с Ораниным во весь опор бегут к одинокому Бердану, впрыгивают на сидение кухни, галопом догоняют колонну. Глядя со стороны, можно подумать, что это не кухня тарахтит, а странная пушка. Зря Бердана охаивают за неповоротливость. Зря подсмеиваются над ним. Когда надо, он мчит не хуже скакуна. Это ничего, что сзади частенько остается след: если не оброненные дрова, так расплесканная вода или рассыпанная картошка…

Боевые тревоги на поле сменялись учебными. И тогда на душу Гривы опускалось неизъяснимое облегчение. Разве только Хмара сурово напомнит:

— Ну, а если настоящая боевая тревога? Если бы границу перешла вооруженная банда, а? Как бы ты, товарищ Грива, действовал в чужом обмундировании, а? Ты бы был убит, и конец. Так–то…

Слушая нотации Ефима Нестеровича, Гордей совсем не верил, что он был бы убит только потому, что ошибочно надел шинель, гимнастерку или штаны Оранина. Даже в шинели сибиряка или полностью в его обмундировании, но всегда со з своей винтовкой и противогазом, Гордей Грива не спасовал бы перед вооруженной бандой. Ведь он не зря носит за плечами свою неразлучную подругу — карабашку. И на стрельбах не хуже Оранина попадает в «яблочко». И не откатывается от толчка приклада, як пугал его когда–то дежурный командир.

Но что делать Гордею Гриве в поле во время учебной тревоги?

Будущие младшие командиры с учебного подразделения зайцами бегают меж кустами, по крутоярам, окапываются, устраивают засады и «секреты». А он и воображаемый «нарушитель» отбивается от собаки. Толстая брезентовая одежда злит овчарку, потому что она не может подобраться к телу «шпиона».

Гордей так увлекается наблюдениями, что совсем забывает про кухню. Если бы не Ефим Нестерович, так будущие младшие командиры не ели бы вовремя ни каши на завтрак, ни борща на обед, ни чаю не пили бы на ужин: варево выкипело бы или сгорело…

— Не будет из тебя, Грива, сообразительного повара, ой, не будет. Зря обучаю, — причитал Хмара и говорил: — Фигово, фигово…

А почему «фигово», Грива не понимал.

И все ж повар Хмара был для Гордея Гривы хотя и ворчливым, но добрым командиром и воспитателем.

А когда уж заканчиваются дневные поиски «шпионов», когда курсанты пообедают и лягут отдыхать, тогда Ефим Нестерович открывает молодому воображению своего воспитанника грандиозное бородинское или полтавское побоище. Повар был начитанным человеком. Знал о старинных полководцах — Суворове, Кутузове, Петре Первом. И про Буденного мог немало рассказать, а особенно про Николая Щорса. Все слушал бы и слушал его Грива…

Пора приниматься за ужин.

Сумерки кладут на зеленые листы полей свои серые печати… Курсанты уже строятся к выходу в «секреты». На учебном поле, как на настоящей границе, залегает неподвижная тишина. Сизая вечерняя тишина. Разве что кузнечик в траве застрекочет, заведет соло пугач и сонная ворона, упав с ветки, захлопает испугано крыльями.

А в небе звезды, как дети, играют в прятки: то одна выглянет, то несколько исчезнут, то одна какая–то замигает ясно–ясно, то другая рассыплется серебряными камешками и погаснет.

В такое время Гордей Грива с поваром при свете замаскированного фонаря чистят картошку. На завтрак курсанты будут есть гречневый суп с картошкой. Железной трубой, как старая цыганка трубкой, дымит кухня. Дровца потрескивают, грея воду. Поблизости на серебряной дудочке играет ручей. И тут Ефим Нестерович начинает учить Гордея пограничной мудрости. Вот засмотрится на небо и спрашивает:

— Ну–ка, Грива, кажи, куда воз дышлом повернулся?

Смотрит Гордей на небо и не видит никакого воза, а уж о дышле нечего и говорить. Хмара показывает блестящим ножом на звезды Малой Медведицы, словно касается острием каждой, и, постукивая по серебряным мигающим колесам «воза», объясняет:

— Вон–он четыре звездочки, расположенные четырехугольником, как колеса в телеге. Видишь?

— Ага, вижу. Правда, как колеса в телеге!

— Это и есть воз.

— А где же дышло, товарищ командир?

— Спереди. Вон три звезды в ряд стоят, повернуты вниз.

— Вижу, вижу! А почему оно наклонено вниз?

— Значит приближается полночь.

Повар вынимает из кармана именную «луковицу», как он величает свои часы, подносит к фонарю, кончиком ножа, как только что в звезды, тычет в циферблат и гордо произносит:

— Что я говорил? Двадцать четыре часа!

— А что там за кучка звезд с яркой звездой посредине!? — вперив заинтересованные глаза в небо, допытывается Грива. — Ой, какая мигающая!

— Это наседка на яйцах сидит! — отвечает Ефим Нестерович. — В два часа ночи ее уже не увидишь.

— Наседка?!

— По–научному, — подняв нож вверх, говорит Хмаpa, — это в самом деле не «наседка», как говорят в народе, а созвездие Лиры с яркой звездой Вега.

О Млечном Пути повар говорит коротко, но с гордостью за свою профессию:

— Это звезды кашу варят.

— Да как же? — удивляется Грива.

— Так же, как и мы. Промывают крупу, засыпают в казан, от солнца дрова зажигают. Так и варят. Смотри, какое великанское войско надо накормить!

И обводит ножом звездную шапку неба.

Грива чувствует, что повар явно отклоняется от изложения пограничной премудрости. Фантазирует. И смотрит не в небо, а в глаза своему воспитателю. В тех глазах Гордей видит синее–синее небо и серебряные звезды, что варят кашу для великого воинства.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.