Большая книга ужасов – 91 - Елена Арсеньева Страница 35

– Дурак ты, Пепел! – вдруг громко всхлипнула Коринка. – Нашел время! – Она отвернулась, скрывая слезы.

Мы с Пеплом переглянулись. Вид у него был сконфуженный.

– А я его понимаю, – пробормотал я. – Подумай хорошенько, Коринка, и ты поймешь.

Да, уж кто-кто, а Пепел все время помнил о смерти. Он ведь мертв! Впрочем, наверное, Коринка именно поэтому и заплакала…

Но пора немного взбодрить моих союзников. Пора не только о смерти, но и о жизни вспомнить!

– Кстати, товарищи, – бодренько заявил я, – я нашел еще одну фразу с этим самым «memento». Смотрите, вот: «Memento: finis sanctificat media». И я только сейчас сообразил: когда Древолаз заявил, что Вотан Панкрац ненавидел латынь, поэтому он ненавидит и эту «заумь», Агния Алексеевна сказала ему: «Finis sanctificat media». Похоже, она хотела проверить, поймет эти слова Древолаз или нет. Он от злости чуть не лопнул, но ничего не понял.

– Жаль, что не лопнул! – вздохнул Пепел, и Коринка засмеялась:

– Правда, жаль!

Ну вот, конфликт улажен, ай да Санька Лесников, ай да молодец!

– Ну так что значит «финис санти» чего-то там? – спросил я нетерпеливо.

– «Finis sanctificat media» – «Цель оправдывает средства», – пояснила Коринка. – Агния Алексеевна нас призывает об этом помнить.

Я записал перевод и этой фразы:

– Ну что, беремся за словарь?

Мерзкая деревяшка зря злобствовала – мы перевели путеводное послание Агнии Алексеевны! Конечно, изрядно повозились, но все-таки перевели.

Не знаю, то ли во Франции латынь зубрили с утра до вечера, то ли Коринка обладала особенной способностью к мертвым языкам, то ли французский во многом схож с латинским, от которого когда-то произошел, но почти все переводила в основном она, лишь иногда заглядывая в «Крылатые выражения». Пепел только восхищенно поддакивал и аплодировал, а я знай записывал перевод. И чем дальше я писал, тем неуютней (и это мягко сказано!) себя чувствовал.

В результат получилось вот что:

Пока дышу – надеюсь.

Вход внизу, но выход наверху, через тернии и клетку.

Устранишь причину – пройдет болезнь.

Чего не излечивает лекарство, излечивает нож, чего не излечивает нож, излечивает огонь.

В огне спасение!

Добровольная жертва всех спасет.

Светя другим, сгораю.

Помни: цель оправдывает средства.

Помни о наследстве твоего отца.

Бог хранит тебя.

* * *

Больше всего мне «понравилась» фраза «Светя другим, сгораю»…

* * *

Да, Древолаз знал, о чем говорил, когда уверял Агнию Алексеевну, что ее правнук перепугается!

Я перепугался.

Мои французы тоже.

Поэтому неудивительно, что какое-то время царило молчание.

Первым заговорил Пепел:

– Я стану этой добровольной жертвой.

– Да ты с ума сошел, Пепел! – воскликнула было Коринка, однако Пепел только досадливо дернул плечом:

– Подумай хорошенько и поймешь, что это единственный выход. Вы с Александр-ром живые. Если останетесь здесь – погибнете рано или поздно. Вам надо спасаться! А я и так мертвый. Но здесь у меня есть хоть какая-то иллюзия жизни. Я, конечно, весь пепельный, но двигаюсь, мыслю, существую! И я могу помочь вам выбраться через эти, как их, тернии и какую-то там клетку. Кстати, кто-нибудь вообще понимает, о чем речь, что за клетка и какие тернии имеются в виду?

Коринка молчала. Наверное, согласилась с доводами Пепла. С ними трудно было не согласиться. Логичные доводы!

Логичные-то логичные, однако…

Правильно, Пепел уже мертв. Как может умереть тот, кто уже умер?!

Значит ли это, что нужна другая жертва? И кто ею должен стать?..

Нет, не хочу пока об этом думать! Не хочу!

– Про тернии и клетку мне как раз понятно, – сказал я, с усилием выкинув из головы свои совершенно упаднические мысли. – Когда я сюда попал, по глупости подошел слишком близко к Древу зла, и оно зацапало меня в клетку своих ветвей. Они были здорово колючие! Натуральные тернии! Я уж испугался, что они мою кровь высосут, но у меня в кармане лежал нож, я их начал колоть, дерево заорало и отпустило меня.

– А нож где? – резко спросил Пепел.

– Да там, где уронил, под деревом, а искать не стал – хотел поскорей удрать. Вдобавок захныкал мой деревянный родственничек, и я забыл про все на свете.

– Твой нож наверняка превратился в кисель, как все здешние ножи, – вздохнула Коринка. – То, что тернии и клетка – это именно вершина Древа зла, ясно сказано: «Вход внизу, но выход наверху».

– А вот насчет наследства моего отца… – Я оглянулся на увесистые тома: – Мне что, все это надо прочитать, прежде чем мы побежим?!

Пепел захохотал с видом невыносимого превосходства. Похоже, напоследок он решил потоптаться на моей гордости всеми своими четырьмя песьими лапами и вдобавок еще двумя человеческими ногами!

– Все гораздо проще, Александр-р! Твой отец бросил в Древо зла бутылку с зажигательной смесью, но, судя по письму Агнии Алексеевны, остались и другие, которые он не успел использовать. Это и есть наследство твоего отца, которое нам пригодится. Как иначе мы сможем поджечь Древо зла?

Не, ну правда профессор. Профессор логики, в натуре! А я дурак, если до такой простой вещи не додумался.

– Погодите! – испуганно воскликнула Коринка. – Это что же получается? Мы должны забросать Древо зла этими бутылками, поджечь его, а потом влезть в огонь?!

– Наоборот! – выкрикнул Пепел. – Вы сначала залезете в клетку, а потом я буду метать в Древо зла зажигательные бутылки.

Мы с Коринкой переглянулись. Она имела весьма бледный вид… думаю, я тоже.

– Будем верить в лучшее, – изрек я максимально мужественно. – В то, что мы спасемся. Будем верить и надеяться. Тем более что нам больше ничего не остается.

И тут зазвонил телефон.

Мы переглянулись и дружно кинулись было к двери, чтобы выскочить на площадку и спуститься, но Коринка схватила меня за руку:

– Посмотри в окно! Посмотри на качели! Там никого нет, а они… почему-то качаются!

Я посмотрел. На качелях сидела Мила и махала мне: спускайся, мол.

Слетел по лестнице, вырвался на крыльцо, бросился к Миле:

– Что-то случилось?

Она легко соскочила с качелей, показала рукой куда-то в сторону.

– Надо идти?

Мила кивнула.

Подбежали Пепел и Коринка:

– Она здесь? Она тебя куда-то зовет?

– Ну да, только не знаю куда.

– И все-таки идешь? Ты ей так веришь? – хмуро спросил Пепел.

Теперь кивнул я. Молча.

– Она хорошенькая? – вдруг прошипела Коринка.

Честное слово, именно прошипела!

– Да, – с вызовом бросил я. – Очень!

Коринка надулась.

Что это ее разбирает?

– Смотри