Екатерина Вильмонт - Секрет пустой квартиры Страница 5

Вот! — Инна протянула ей небольшой конверт, откуда Оля достала три фотографии.

Это она?

Да! Ее зовут Элеонора, это мамина двоюродная сестра.

Двоюродная сестра? — ахнула Оля.

Вот именно!

А что твоя мама про нее сказала?

Ничего особенного… Я спросила маму, кто это такая, а она говорит: моя двоюродная сестра. Тогда я спросила, почему она никогда у нас не бывает, а мама пожала плечами: «Это старая история. Мы когда-то здорово поссорились и с тех пор не встречаемся!»

Ну, я спрашиваю: из-за чего поссорились? А мама говорит, что она уже толком и не помнит — так давно это было. И все. Больше мне ничего узнать не удалось, хотя нет, я еще знаю ее отчество и фамилию по первому мужу. Элеонора Сергеевна Свенсон.

Свенсон? Это что-то шведское?

Нет, датское. Ее первый муж был датчанин.

А второй?

Про второго мама не знает. Она только помнит, что Элеонора с первым мужем развелась. А есть ли второй — тоже неизвестно!

Хорошо, что по фамилии Свенсон ее надо искать в Москве, а не в Копенгагене! — обрадовалась Оля. — Это все равно, что в России Иванова или Петрова разыскивать! А в Москве Свенсонов не так уж, наверное, много!

Значит, мы будем ее разыскивать?

Конечно! А как же! Надо с ней поближе познакомиться, втереться в доверие, выяснить многое… — размышляла Оля, примерно уже представляя, как может действовать их сплоченная компания. — Но только, Инн, ты насчет ремонта не забыла?

Нет, вы пока его будете делать, я обращусь в справочную — постараюсь узнать адрес и телефон…

Молодчина! — одобрила ее Оля.

Мне твоя Даша очень понравилась, — сказала вдруг Инна. — Она такая… настоящая!

Да! Еще какая! У них вообще все настоящие. Мне жутко повезло!

А тебе кто из них нравится? Стае?

Нет, Круз!

Круз? Какой Круз?

Игорь Крузенштерн!

Ну и фамилия! Обалдеть!

Понимаешь, Инка, он такой красивый… И жутко храбрый… — Оля рассказала подруге о том, как Игорь бросился ловить женщину, стрелявшую в Петьку, как поймал ее и как мужественно держался в дальнейшем.

Да, тебе сказочно повезло — найти такую компанию! — вздохнула Инна.

А Даша со Стасом тем временем ехали в аэропорт, провожать родителей. Тетя Витя осталась дома.

— Терпеть не могу провожать! — сказала она. — Встречать обожаю, а провожать… Нет, я в своей жизни напровожалась. Езжайте без меня!

За рулем была подруга Александры Павловны — Надя, рядом с нею сидел Кирилл Юрьевич, а Даша, мама и Стае сидели сзади. Собственно, тете Вите даже и сесть было бы негде.

Данчик, ты чего такая кислая? — шепнула мама. — Скажи, что тебе привезти?

Средиземное море! В бутылочке!

Зачем?

Понюхать… Хочется знать, как пахнет Средиземное море…

У Александры Павловны сжалось сердце. В словах дочери ей послышались грусть и укор…

— Хорошо, я привезу, — серьезно сказала она. — Но весной мы, возможно, съездим на Средиземное море… Есть у меня одна идея… Не хочу говорить заранее, но обещаю — в следующем году ты его понюхаешь! Ты мне веришь?

Верю! — вздохнула Даша. А что ей еще оставалось?

Данчик, не смей грустить! — прошептала Александра Павловна. — Ты ведь рада за меня, да?

Рада, — без особой уверенности проговорила Даша, которой сейчас больше всего хотелось заплакать.

Стае тоже сидел насупленный. Дашка о чем-то шепчется с мамой, а отец на него даже внимания не обращает, весело треплется с Надей.

В аэропорту выяснилось, что регистрация на Париж уже началась, и буквально через четверть часа Александра Павловна и Кирилл Юрьевич, сияющие и счастливые, помахали на прощание и скрылись из глаз.

— Дай им бог! — растроганно сказала Надя. — Дай бог! Ну что, ребятки, поехали?

Всю обратную дорогу они молчали, Надя попыталась было их разговорить, но у нее ничего не получилось. «Бедняги, — подумала она. — Как им сейчас, должно быть, тоскливо…»

Довезя их до подъезда, она умчалась.

А хорошо, что дома тетя Витя… — подала голос Даша.

Да, хорошо… У меня никогда не было бабушки. А она…

Да, она такая добрая… Уютная…

Тетя Витя и в самом деле встретила их возгласом:

Вот хорошо, как раз ужин готов! Мойте руки — и на кухню.

Тетя Витечка, а что на ужин? — поинтересовался Стае.

Картофельная запеканка и яблочный пирог!

Это вкусно! — обрадовался Стае.

Для фигуры, конечно, не очень… — посетовала Даша. — Картошка, тесто…

Фигура? Какая у тебя фигура? Фигуру еще нажить надо! — возмутилась тетя Витя. — А ты пока еще просто тощая.

Я не тощая, я стройная!

Тощая, тощая, вон мослы торчат. Так что ешь, пожалуйста, и не возникай!

Ой, тетя Витя, — обрадовалась Даша. — Какая вы восприимчивая! Пообщались с нами месяц — и уже жаргон переняли.

Жаргон? Какой? — перепугалась тетя Витя. — Что же я сказала?

Не возникай! — засмеялся Стае.

Подумаешь! Это мои ученики еще лет двадцать назад говорили.

А они, наверное, вас любили? — сказала Даша.

Ну, кто любил, а кто и не очень. Школа, знаете ли, такое заведение…

Хуже не бывает, — проворчала Даша. — И для детей, и для учителей. Только и делают, что достают друг друга. Терпеть не могу!

Не верьте ей, тетя Витя! У нас совсем неплохая школа. И учителя есть отличные!

А вот вы послушайте, я вам одну историю расскажу, про своего ученика. Был у меня когда-то ученик в классе, Валя Пажитнов, хороший парнишка, способный, но терпеть не мог литературу. По точным наукам успевал, голова отлично работала, а писал безобразно, ошибка на ошибке. Я, помню, все стыдила его — ты, говорю, не бездарный! Ты просто ленишься читать, а от этого все беды! А он мне отвечает: дескать, мне художественная литература ни к чему, я буду физикой заниматься. А я спрашиваю: и чего же ты хочешь в физике достичь? Кем стать? Кандидатом наук, доктором, академиком! А я говорю — ты никогда им не станешь просто потому, что не сумеешь грамотно написать ни одной работы, над тобой все смеяться будут. Не беда, говорит, всегда найдется, кому ошибки поправить. А я свое гну: дескать, ты даже жениться на интеллигентной женщине не сможешь — напишешь ей письмо, она в ужас придет, он все смеется!

Постойте, тетя Витя! — перебил вдруг ее Стае. — Вы сказали — Валя Пажитнов? Но ведь есть такой знаменитый ученый, физик, академик Пажитнов! Это не он?

Он! Он! — засмеялась тетя Витя. — Ты меня не дослушал. Помню, уже в десятом классе, в начале года, подходит вдруг Валя ко мне после уроков и, вижу, мнется чего-то. «В чем дело?» — спрашиваю. А он мне: «Виталия Андреевна, вы были правы… Я летом ездил в Свердловск, и там…» Гляжу, а он красный весь. Ну я сразу сообразила, в чем дело. «Интеллигентная девушка от тебя из-за твоей безграмотности отвернулась? Да?» — «Да, — выдавливает он. — Помогите! Что делать?» — «Читать, — отвечаю, — читать! Только одно средство есть!» — «Но я, — говорит, — беру книжки в руки, а мне все скучно!» — «Ладно, — говорю, — приходи вечером ко мне домой, подберу я тебе книжки совсем не скучные!» И дала ему для начала «Мастера и Маргариту».

Ого! — воскликнул Стае. — Не сложно для начала?

Нет! Он парень-то умный, только что-то его, видно, в раннем детстве от чтения отвратило. Взял он книгу, повертел. «А это, — спрашивает, — про что?» — «Про все, — отвечаю. — Абсолютно про все!» Смеется — так не бывает. Но взял. «Если что непонятно будет, обращайся — объясню!» Проходит неделя. И вдруг вечером является. Вид — как у пьяного. «Виталия Андреевна, спасибо вам! Я эту книгу пять раз прочитал! Это и вправду — про все! Дайте еще что-нибудь. Только не хуже!» Легкое дело! Надо бы ему русскую классику дать, но, понимаю, что он еще не втянулся. Даю современную литературу, журналы толстые тогда в большом ходу были! По тому, какой журнал читаешь, бывало, тебя оценивали. Если «Новый мир» — значит, порядочный человек, а если, не дай бог, «Октябрь»… Ну вот, стала я ему эти журналы давать, он прочитывает, но молчит, а потом вдруг говорит: «Виталия Андреевна, а Библия у вас есть?» Я даже испугалась! Тогда Библию школьной учительнице, да еще в такой глухой провинции, иметь не полагалось. Могли большие неприятности быть…

Из-за Библии? — удивилась Даша.

Представь себе! Но у меня Библия была. Кстати, подарок твоей бабушки, Софьи Осиповны! Я ее как зеницу ока берегла, никому не показывала! Смотрю я на него и понимаю — он меня не продаст. Достаю Библию из сундука и говорю: «Вот, Валя, тебе Библия, но об этом ни одна живая душа знать не должна!» Он только кивнул. Дескать, понимаю. Долго он держал ее, а я между тем начинаю замечать, что он исправляется! Ошибок все меньше делает, даже четверки стали появляться. Короче говоря, в аттестате у него по русскому и по литературе твердые четверки были!

А дальше что? — заинтересовалась Даша.

Дальше-то самое интересное начинается! Уехал Валя в Москву, в университет, да и пропал — ни слуху, ни духу. Мать его вскоре попала в аварию и умерла. Так что даже узнать о нем ничего нельзя было. Прошло много лет, и вдруг получаю я посылку. На ящике какой-то незнакомый обратный адрес, и фамилия отправительницы незнакомая. Приношу домой — открываю, а там… Коробища конфет, какой я сроду еще не видывала, и книги… Я о них и мечтать не смела! Стихи Мандельштама, Пастернака, Ахматовой и даже… Ходасевича! У нас его совсем не знали тогда. Я просто диву даюсь: кто же это такой благодетель? Сонечка иногда посылала мне книги, но это явно не она. И вдруг открываю коробку конфет, а там записочка: «Дорогая Виталия Андреевна! Я вчера защитил докторскую диссертацию! Без вас ничего бы не было! Спасибо! Вы мне открыли мир! Валентин Пажитнов». И с тех пор к каждому Новому году он присылал мне посылки. А однажды подписался: «Академик (благодаря вам) Пажитнов!» Вот такая история!