Евгений Некрасов - Золотая жила для Блина Страница 5

Это была трогательная и ужасно длинная история. Старушка помнила, кажется, всех, кому писала за прошедшие годы, помнила, кто не ответил, а кто ответил и как. Весь этот бесконечный список она выгружала на Лину с Митькой деловито и безжалостно, как бомбардировщик.

Митька затосковал. А Лине совсем не надоело, она еще и переспрашивала, если что-то не разобрала:

— «Кручёв» — это кто?

— Это Кручёв, ваш травный правитерь. Он быр рысый, — объясняла старушка, улыбаясь в тридцать два фарфоровых зуба. Митьке она сказала: — Рюбрю мородёз. С Риной я сама мородею!

Через час Митькино терпение лопнуло. Он сделал вид, что вспомнил об одном деле, и ушел.

Интересная получалась картина.

Девчонка нашла себе подружку — столетнюю японку.

Она прыгает с парашютом и преспокойно бежала по перрону с сумкой, которую он, Д.О. Блинков-младший, далеко не слабак, потом еле протащил двадцать шагов.

Она интересуется Тунгусским метеоритом, на который наплевать девятьсот девяносто девяти людям из тысячи. И Митьке было наплевать, пока папа не взял его в экспедицию.

Она видела бурелом, которого никто не видел уже лет пятьдесят.

А самой этой девчонке от силы восемнадцать (Митька все-таки надеялся, что поменьше). Или она только так выглядит?

Всякое бывало в жизни лучшего сыщика из всех восьмиклассников (теперь уже из всех девятиклассников, поскольку он перешел в девятый). Ловил террористов и музейных воров, выводил на чистую воду наркоторговцев; в джунглях Венесуэлы охотился с самодельным копьем и убегал от хищников. Но сейчас зашел в тупик. Кто она, Лина, — человеческая девчонка со странностями или… Блинков-младший жалел, что нельзя подключиться к Бандуре и посмотреть, какого она мнения о Лине. Ведь ее датчики отмечают все, что происходит вокруг. Когда Бандура вернется к академику Лемехову, он расшифрует ее записи. Вот будет обидно, если академик скажет: «Странный попутчик ехал с вами в поезде. У него два сердца, а в пупке радиолокатор».

Прошли вторые сутки пути и день третьих. Ночь вычеркнула еще восемь часов. С утра Блинков-младший слонялся по коридору или сидел в своем купе, оставив дверь приоткрытой. Зеленоглазая проходила мимо то с полотенцем в руках, то с чаем для себя и для японки. Поговорить не удалось. Один раз Митька начал: «Уже Сибирь, а жарко», Лина усмехнулась: «А ты снега ждал?» — и разговор увял, не успев начаться.

Митька совсем запутался. То жалел, что даже не попытался поцеловаться с Линой. То представлял, что ей сто лет и она инопланетянка. Он тянется к ней губами, тянется и вдруг видит, что зубы у Лины фарфоровые, как у японки, а язык черный и по-змеиному раздвоенный.

Приближался Красноярск. Дальше надо было лететь самолетом, а сначала, разумеется, доехать до аэропорта. Блинков-младший хотел позвать с собой Лину: мол, зачем тебе трястись в автобусе, когда мы повезем Бандуру на машине. Лина не сказала, куда едет, но стишок про центр паденья подсказывал, что и она добиралась до Ванавары. Митька решил глаз с нее не спускать.

Но купе Лины и японки было заперто. Позже Блинков-младший увидел, как они появились из тамбура — наверное, ходили в вагон-ресторан. Зеленоглазая придерживала старушку под локоток. Митьке она сказала, что зайдет.

Он ждал, пока папа вдруг не объявил, что пора выносить госпожу Бандуру в тамбур. С ящиком она весила килограммов двести, поэтому тащить ее вдвоем даже не пытались. Вынесли сначала пустой ящик, потом рюкзаки. Проходя мимо Лининого купе, Митька нарочно старался задеть дверь. Ноль внимания!

Последние пятнадцать минут съела Бандура, которая цеплялась колесиками за ковровую дорожку на полу. Когда ее дотолкали до тамбура, поезд уже остановился, надо было выгружаться.

Оставив папу на перроне, Блинков-младший забежал к Лине. Дверь ее купе была приоткрыта, старая японка стояла у окна с видом фрекен Бок, тоскующей по Карлсону.

— Где Лина? — глупо спросил Блинков-младший, хотя уже видел, что в купе нет ее вещей.

— Сошра, — печально ответила японка. — А я успера ее порюбить…

Зеленоглазая вышла через другой вагон!

Глава VI

ВЕРСИЯ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ

В аэропорту с непонятным названием «Черемшанка» папа ушел, а Митька остался караулить вещи. Со скуки он стал читать расписание полетов и сделал неприятное открытие: самолет в Ванавару взлетел пять минут назад, следующий будет через неделю. Эх, знать бы раньше! В одной только пельменной Митька с папой потеряли полчаса. Водитель их подбил: «Настоящие сибирские пельмени, а не ваши московские хрящи в туалетной бумаге…» Лина, Лина! Вот куда ты спешила. Сейчас уже летишь в Ванавару… Стало еще обиднее. Знала и не сказала! С досады Митька стукнул кулаком по ящику, и Бандура отозвалась скрипом пружин. Да, это был еще один поступок зеленоглазой, необъяснимый для девчонки, которая читала тебе стихи и слушала твои истории. А по-инопланетянски, подумал Митька, Линии поступок очень правильный. Теперь Ученая Бандура, которая должна разгадать загадку Тунгусского взрыва, на неделю застряла в Красноярске. А за неделю многое может с лучиться…

Любовь шофера к пельменям сейчас казалась подозрительной. Его «Газель» была на привокзальной площади одна среди автобусов и легковушек. Лине ничего не стоило сообразить, какую машину наймет папа для Бандуры, и подговорить водителя не торопиться в аэропорт. Соврала что-нибудь. «Хочу пошутить (разыграть, отомстить)». Зачем? А зачем она вообще оказалась в поезде?

Блинков-младший сел на рюкзаки, прислонившись спиной к ящику с Бандурой, и стал заново вспоминать каждый час короткого знакомства с зеленоглазой.

Вот она прибегает на перрон, швыряет свою сумку: помогите, я устала… Фигушки! На самом деле это способ познакомиться.

Минуты ей хватает, чтобы закинуть удочку: «Парашютистка! С мостов и заводских труб! Без запасного парашюта!»

Почти сутки Лина выжидает. Тонкий расчет! Дмитрий Олегович Блинков-младший, лучший сыщик и все такое, уже заглотнул наживку с крючком. Немного внимания дурачку — и он тащит ее в свое купе и выбалтывает все, что знает о Бандуре. Лина задает папе парочку уточняющих вопросов и, проверяя попутчиков, говорит им пароль — стихотворение. «На перевале я, разбив второй свой сухопутный лагерь…» Раз второй, значит, у стихотворения есть начало. Посвященные в тайну подхватили бы: «А первый мы разбили там-то, там-то…»

Но Митька с папой не понимают зеленоглазую.

Они обычные люди. А Лина — правнучка тех, кто прилетел на Тунгусском «метеорите». Пришельцы давно рассеялись среди нас. Их стало так много, что не все друг друга знают. А с родным звездолетом их связывают стихи. Если отбросить слова про давно сгнивший бурелом, останутся координаты: «К северу от речки Хушмо есть Великая котловина, а в середине у нее „центр паденья“, то есть болото, под которым скрыт звездолет».

Это была сто одиннадцатая гипотеза Тунгусского взрыва, которую Блинков-младший придумал только что.

Как справедливо заметил папа, главная загадка метеорита в том, что его нет. Если он был из льда и при взрыве испарился, то почему поворачивал в воздухе, как звездолет? А если это был звездолет пришельцев, то почему после взрыва не нашли осколков?

А ЕСЛИ ЗВЕЗДОЛЕТ И НЕ ДУМАЛ ВЗРЫВАТЬСЯ?!

Откуда и зачем он прилетел, мы не знаем. Но раз пришельцы решили садиться не в кипящие газовые океаны Венеры и не в ледяные пустыни Марса, значит, они похожи на нас. Им тоже нужны для жизни воздух и вода.

А садиться пришлось без разведки. Скорее всего звездолет терпел бедствие. Выбирая безлюдное место, пилот направил его в раскаленные пески пустыни Гоби. Но вскоре компьютер нашел место получше, и пилот изменил курс. В реве пламени звездолет проносился над железной дорогой, над реками, по которым плавали лодки. Пилот тянул к горной котловине меж двух рек. Он понимал, что его маневр замечен. Люди будут искать странный метеорит.

Достигнув избранного места, звездолет направил к земле дюзы своих атомных двигателей и дал форсаж. Пилот знал, что делал. Невыносимый жар растопил вечную мерзлоту, и звездолет канул в болото. Трясина сомкнулась над ним, укрыв от любопытных глаз.

Созданный для полетов в безвоздушном пространстве, защищенный броней от метеоритных атак, звездолет не пострадал от болотной жижи. На борту было все, что нужно для жизни. Космические скафандры служили пришельцам не хуже, чем водолазные. В них можно было выйти из. корабля для ремонта и разведки.

Кочующие в тех местах эвенки — племя таежных охотников и оленеводов — встречали пришельцев дружелюбно и без страха, думая, что те из посланной на поиски метеорита экспедиции[1]. А пришельцы с приятным изумлением обнаружили, что эвенки люди как люди, не серые и не зеленые, и не собираются вставлять им в нос Железки или запускать под кожу пиявок.