Мария Некрасова - Вечеринка для нечисти Страница 5

– Великоват. – И выпрыгнул в окно. Я только сейчас заметил, что оно открыто.

«Чего стоишь? За ним!» – написал потолок, и я послушно рванул к окну. Подбежал, обернулся…

«Куда ты, чумовой! Хоть веник возьми!»

– Какой веник?

«Какой?! Пешком не догонишь. Не положено вообще-то, но в экстренных случаях можно. Смотри, чтобы никто из управы тебя не увидел».

– Из какой управы… Ой, он уходит!

«Неважно! Бери веник, садись верхом – вмиг догонишь!»

Я сбегал на кухню, схватил веник, вернулся к себе, встал перед окном, оседлал веник (ой, как же это все долго!)…

«Лети!» – написал мне потолок.

Ну я так ногами оттолкнулся, что тапочку потерял. В ушах залихватски свистнуло, рвануло назад (еле удержался!), в лицо ударила струя холодного воздуха. Назад уже не рвало, а так, потягивало. Я крепче ухватился за веник. Что там потолок писал про «не положено»? Ой, не положено летать на вениках осенней ночью в одних трусах. Холодно потому что. Пальцы заледенели в момент, и зубы начали стучать, какая тут радость полета? Чего меня сюда понесло? Ах, да, Мишка! Я наконец сподобился посмотреть вниз – прикольно. Крыши домов были близко-близко, я едва не скреб их пятками. Бабай улепетывал через двор, в свете фонарей я отлично видел его громоздкую фигуру, которая теперь была жирной точкой. Вот спикирую сейчас ему на шею, схвачу мешок – и домой. Удержать бы только!

Я чуть наклонил вперед ручку веника и камнем полетел вниз. Бабай все еще бежал через двор, я на венике его настигал. Чтобы схватить мешок, надо хотя бы руку освободить, а я не мог: летел, вцепившись в веник, отпущу – свалюсь же. До спины бабая остались считаные метры, если сейчас не отпущу этот проклятый веник…

Меня дернуло вперед, назад, двинуло по лбу вениковой ручкой.

– Ой! Что творишь, Уй-ияси-джан?! – Бабай наклонился надо мной. Я лежал на земле, придавленный веником. – Прости, не признал сперва, думал – ребенок. Сказал бы, что ли, чем по воздуху за мной гоняться. Прости, дорогой!

Бабай участливо подал мне руку. Мишка в мешке завыл:

– Пусти, скотина!

Я потряс головой:

– Кого не признал-то?

– Так тебя, Уй-ияси, решил, что второй ребенок не спит.

– Я и не спал.

– Конечно, какой тебе ночью сон, когда работы полно! Ну не сердись! Хочешь, мышей старых заберу? Ты, я видел, без кошки маешься. Потерял или не завел еще?

– Потерял. Забери, а? Мне за ночь все не успеть… – Не знаю, за кого принял меня бабай, но пусть он и дальше меня таковым считает. Может, и правда, мышей заберет? Какой с них прок, с мышей-то?

– Не прибедняйся, Уй-ияси-джан! Идем заберу! – Бабай тряхнул мешок, и оттуда выпал осоловевший Миха:

– Димон, он меня украсть хотел!

– Больше не хочет. Пошли домой.

Мишка опасливо покосился на бабая и взял меня за руку:

– Он с нами пойдет?

– Да, ему мыши нужны.

– Зачем?

Хороший вопрос. Но я нашелся:

– Чтобы у нас не было.

– А…

Бабай плелся сзади и старательно оправдывался:

– Я вижу в окно: двое детей не спят, вот и забрал младшего. Не признал тебя в старшем, Уй-ияси– джан!

– Да ладно… – Мне даже неловко стало. Кто такой этот Уй-ияси, что его бабай боится? И почему меня приняли за него?

И почему со мной разговаривает потолок и полный дом бесенят, богарты в шкафу… В Москве, что ли, так принято?

Я перелез через подоконник, перекинул Мишку, бабай заскочил следом и тотчас пропал на кухне. «Молодец, – написал потолок. – Теперь приберись и можешь будить хозяйку». Да чего это он раскомандовался-то, а?

– Не буду!

«С ума сошел?»

– Димон, а чего такой бардак-то в комнате? – подал голос Мишка.

– Бабай устроил. Ложись, я уберу.

Игнорировать такой бардак – действительно верх легкомыслия. Родители проснутся, увидят – мало не покажется! Но все равно:

– Нечего командовать, слышишь!

«Я просто хочу помочь».

– Мне?! Чем это?

– Димон, с кем ты разговариваешь?

– Сценку репетирую. Так чем?

«Будешь плохо выполнять свою работу – тебя заберет управа».

– Районная, что ли?

«Да».

– Шутишь?

«Нет».

Вот и поговорили.

– Какая у меня работа-то хоть? И с чего бы это? Вчера был свободен, как ветер…

«Жизнь такая. Прибери в комнате и буди хозяйку».

– Так точно, товарищ командир!

– Дим, это сценка про войну?

– Да.

– Тогда встань по стойке «смирно».

– Хорошо. – Я встал по стойке «смирно» и выдал: – Какая, на фиг, жизнь! Объясни мне, наконец, что происходит!

– Не по уставу, – заметил Мишка.

«Все уже произошло, – отписал потолок. – Работай, времени мало».

– Да иди ты в баню!

«Не положено».

– Не по уста-аву! – Мишка приготовился разреветься.

– Да ну вас всех! – Я пнул лежачий стул и принялся за уборку.

На кухне громыхал кастрюлями бабай. Мышей ловил – не иначе. Чувствую, что и за ним убирать придется. А что там потолок говорил насчет кошки? Неплохая мысль, если это избавит меня от шляющегося по кухне бабая. Не самому же мышей ловить, в самом деле?

Через полчаса комната выглядела вполне сносно. Осталось только замести мусор, но это мы мигом. Веник здесь, раз-два – готово. Мишка уже спал. Я пошел на кухню выкинуть мусор и заодно посмотреть, как там бабай. Бабая уже не было, поймал, наверно, своих мышей и ушел восвояси – слава богу. Большого бардака он не учинил: только две табуретки опрокинул, и все. Я открыл шкафчик под раковиной, чтобы выкинуть мусор, и – сюрприз! Верхом на ведре сидел богарт и чавкал картофельной шелухой. Я вытряхнул совок, не обращая на него внимания.

– Эй, чего кидаешься?

– А ты чего здесь? Кыш!

– Сам кыш!

– Ну и оставайся тут, дурак! – Я от души захлопнул шкафчик и запер его. Надоела эта нечисть, пускай сидит в помойке, если нравится. Там ей самое место!

Глава VII

Роковое блюдечко

Арсений вернулся в камеру такой радостный, будто мышь проглотил, заговорщицки подмигнул Вене и кивнул на свою печь: пойдем, мол, ко мне. Веня только возмутился про себя: Арсений в колонии совсем стыд потерял, приглашать гостя в нетопленую печь – воспитаньице! Сам Веня вернулся еще час назад, его печь уже весело потрескивала щепками, а рядом дремала кошка. Кошка – наше все. Кошка у холодной печи не ляжет, не такая она дура!

Веня пожал плечами:

– Зайди лучше ко мне, сосед.

Арсений с удовольствием согласился и первый шмыгнул в горячую Венину печку. Веня – за ним. Что домовому хорошо, то каше – смерть: Венантий потеснил горшок с кипящей гречкой и уселся, опершись на него спиной. Арся продолжал подмигивать. У домовых не бывает нервных тиков, значит, что-то случилось.

– Не томи, сосед.

Сосед не томил. Он достал из-за пазухи нечто, завернутое в тряпочку, и шепотом предложил:

– Хочешь в блюдце посмотреть?

Веня чуть в обморок не упал (с домовыми это случается):

– С ума сошел?! А закон?! Хочешь раствориться на два века раньше?!

Арся пожал плечами:

– Во-первых, никто не узнает. Во-вторых, скажи честно: неужели не любопытно, как там твои?

– Вообще-то, да… – Веня не знал, как и поступить. Смотреть в блюдечко – преступление почище побега. Сбежишь – через сутки растворишься или станешь смертным, если захочешь. А посмотришь в блюдечко – ничего с тобой не будет. Только жить и знать, что творится в твоем доме без тебя, – то еще удовольствие. Потому что без домового ничего хорошего в доме не происходит, а ты сидишь себе в колонии и ничего не можешь с этим сделать. Кто это вынесет? Все, кто на Вениной памяти в блюдечко смотрел, либо растворялись самопроизвольно, либо убегали и – опять-таки растворялись, потому что смертным становиться никто не хотел. Только блюдечко оставалось после них, в него смотрели другие заключенные домовики, и побеги продолжались.

– Неужели не любопытно?! – настаивал Арсений.

Любопытно, конечно. Да чего там: Веня как в колонию отправился, только об этом и думал: как там хозяйка? Может, еще можно чем-то помочь, а он, Венантий, здесь прохлаждается?! Конечно, он оставил новому домовику говорящую грамотку на потолке на все случаи жизни. Это не запрещено, и даже наоборот: как новый неопытный домовой сможет прожить без инструкций? Но все равно неспокойно было Вене. Да и кому, скажите, спокойно будет: жить и знать, что в твоем доме новенький неопытный домовой пытается каждый час отбиваться от бабаев, богартов, мышей, тараканов, мора, засухи… Список возможных бед составлял две тысячи единиц. Веня знал все наизусть, чай, не один век проработал, знал инструкции (что делать при каждой беде), и то у него иногда случались провалы. Что говорить о неопытном новичке!

– Любопытно, Арся. Очень даже. Душа болит за хозяйку, как она там, без меня? И кошка уходить не хочет – не к добру!

– Ну вот. Думаешь, мне легче? Давай посмотрим хоть, как они там. Может, все в порядке, а мы тут извелись все. Хотя кошка – это серьезно.

– За что я тебя ценю, Арсений, так это за оптимизм. Давай свое блюдечко.

Сосед аккуратно развернул тряпицу: