Алексей Коркищенко - Полосатые чудаки

Алексей Абрамович Коркищенко

Полосатые чудаки

«Самая большая победа придет только к тому, кто умеет одерживать над собой и маленькие, незаметные для других, победы».

«…Всегда и во всем стремитесь к большой цели, тренируйте свою волю, не отступайте ни на шаг перед тем, что кажется трудным…»

Глава первая. Самовар на старте. На орбите или на том свете! На помощь приходит человек, ищущий Космического Путешественника. Планета, полная тайн

День стоял солнечный и жаркий. Солнце палило во все свои триллионы киловатт. По крутой тропинке, обливаясь потом, пробирались трое. Передний, рыжий, с фиолетовыми ушами, в конопушках, нес на спине мешок, в котором угадывалось что-то большое и цилиндрическое. У второго, толстого и смуглого, на шее висел смотанный в круг шнур, назначение которого определить было довольно трудно. У третьего, высокого и худого, на поясе болтался огромный, выпукло посвечивающий будильник.

Трое остановились на краю обрыва. Под ними лежало ослепительное море.

— Площадка что надо, — удовлетворенно сказал рыжий и сбросил со спины мешок. Послышался медный звон. — Лучше не найти.

— Занять боевые позиции! — скомандовал рыжий с фиолетовыми облупившимися ушами.

Его спутники тотчас принялись за дело. Из мешка был извлечен старинный, красной меди самовар и установлен на каменной плите. Самовар был без краника, в отверстие, где он помещался, пропустили конец шнура. Все это делалось сосредоточенно, четко и без лишних слов. Чувствовалось, каждый хорошо знает свои обязанности. Шнур, размотали и протянули вниз, к кустам, где и залегли.

Самовар самодовольно вырисовывался на синем небе. Он мирно сверкал начищенными боками и, видно, не подозревал, какая необычная роль ему уготована.

— Вот это да! — восхищенно сказал рыжий с фиолетовыми ушами. — Здорово он похож на фотонную ракету.

— Далеко полетит, — поддакнул худой, разрывая ногтями конец шнура.

— Пороху маловато, еще бы хоть пачку, — выразил сомнение третий.

— Я тебе говорю: далеко полетит! — заводя будильник на бой, с жаром заверил худой. Его глаза блестели, и была в них какая-то неземная отрешенность.

Далее все происходило, как и должно при запуске ракеты в неизведанные космические просторы.

— Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять… — считал рыжий. — Четыре, три, два, один… Ложись!

Шнур уже дымился у самого отверстия.

— Старт! — в магическом шепоте слились три голоса.

Самовар как ни в чем не бывало продолжал сверкать на фоне неба и вовсе не собирался покидать родную землю, где он стольких напоил сладким горячим чаем.

— Старт!!!

Самовар никак не отозвался на этот грозный приказ.

Тогда рыжий, по-видимому «главный конструктор», повернулся к худому, который по своему положению, вероятно, был ниже рангом.

— Что это значит?

— Шнур я сделал по всем правилам. Полная гарантия, — доложил тот.

«Главный конструктор» обратился к толстому:

— Ну?

— Порох высшего качества — охотничий дымный, — и, как бы вымаливая снисхождение, добавил: — Ты же сам знаешь…

В этот миг из самовара ударил сизый дым. Совершенно неторжественно самовар подпрыгнул, как жирный гусь, завалился на бок и, жужжа и бабахая, разбрасывая огонь, с прискоками покатился вниз — туда, где, онемев от ужаса, замерли «конструкторы». Они не успели что-либо предпринять.

— Будьте му… — успел прокричать рыжий предводитель, но конец слова (вероятно, хотел сказать — мужчинами!) покрыл страшный грохот, и весь мыс мгновенно затянуло мутным клубящимся дымом. Где-то в вышине заливисто затрещал будильник.

Камни, сброшенные вниз взрывом, с гулким плеском вошли в воду, и над заливом повисла звонкая зловещая тишина.

— Черт возьми, что здесь происходит! — раздался гневный голос.

В тающем дымном облаке появился обнаженный до пояса широкоплечий человек. Он с болезненной гримасой отряхивался от пыли и песка.

Шагнув, он споткнулся о покореженное днище самовара. Поднял его и тотчас выпустил, потрясая рукой, — медь была страшно раскалена.

— Спасите! — донеслось до него.

Человек огляделся прислушиваясь.

Стон и мольба о помощи повторились.

Неподалеку от дымящейся воронки из кучи песка и камней торчали чьи-то исцарапанные до крови ноги в новеньких коричневых сандалетах.

Человек легонько потянул их — и вытащил на свет задыхающегося толстого мальчишку. Потряс его, подул в рот.

— Там… еще… есть… наши, — еле слышно проговорил пострадавший, не раскрывая глаз.

Пошарив в кустах, спаситель обнаружил вещмешок и еще двоих оглушенных мальчишек. Прицокивая языком сокрушенно, он снес их по крутой тропинке вниз, под скалу.

Прохладная вода и небольшой массаж помогли оживить незадачливых «конструкторов». Они очнулись и, не мигая, во все глаза уставились на незнакомца, стоявшего над ними. Было ему лет двадцать семь, не больше. По виду — русский. Сероглаз, светловолос, скуласт. Все в нем было обычно. Но он показался слегка контуженным мальчишкам странным, неведомым. И его серые пристальные глаза, смотревшие на них с ироническим сожалением и вниманием, и его русые ежиком волосы, топорщившиеся на крутых шишках, похожих на молодые рога бычка-годовичка, и его крепкая загорелая фигура — все казалось им неземным, нереальным. Всюду была разлита синева и блеск солнца, все переплеталось золотой колеблющейся вязью отраженных волн.

В ошалелых глазах мальчишек разгоралось дикое удивление, переходящее в жуть. В эту минуту, еще слыша в ушах звон взрыва и испытывая головокружение, словно от огромной скорости, они не могли понять, видят ли все это во сне или наяву.

— Где мы? — хрипло спросил рыжий.

— На орбите, наверно, — с досадой ответил незнакомец, прикладывая мокрый платок к шишкам на голове. — А пару минут назад я подобрал вас на том свете…

— Вы кто такой? — спросил рыжий, а его приятели сожмурили глаза, словно ждали удара грома.

— Гм… кто такой… Гомо сапиенс…

Они ничего не поняли. Это ясно было видно по их сизым от порохового дыма лицам. Но они не переспрашивали.

— А вы кто такие?

— Мы сыны Земли, — гордо ответил рыжий.

— Вот как!.. Сыны Земли… Сильно сказано… Однако вы, ребята, еще не очухались. Попейте воды, искупайтесь… А то вы, кажется, воображаете себя на чужой планете.

Они послушались. Охая, сползли в воду, поплескались, попили. В глазах прояснилось. Теперь они увидели, что в небольшой нише под скалой размещена походная лаборатория: пробирки и баночки с разноцветной жидкостью и порошками, пучки разных трав и водорослей, микроскоп.

Они на корточках выползли на берег.

— Полегчало? — спросил незнакомец.

— Полегчало, — буркнул рыжий.

— Ну и хороши же вы!.. Просто картинки.

Мальчишки исподлобья оглядели друг друга. У рыжего под глазом красовался багрово-зеленый синяк. Он ему почему-то шел — к облезлым фиолетовым ушам. Лицо толстого вспухло, и заплыли глаза. А третий, худой, выглядел так, словно дрался с дикой кошкой: красные полосы опоясывали его грудь и живот, как орденские ленты. Майка висела клочьями. Посиневший нос отлично выделялся на бледном лице.

— Я, конечно, понимаю, вам бы очень хотелось, чтобы я оказался Космическим Пришельцем или шпионом с какой-нибудь там Проксимы Центавра, — сказал незнакомец с улыбкой. — Но уверяю вас, я тоже сын Земли. И зовут меня по-земному — Сергеем Ильичом.

— А гомо са… се… сопи… — что? — спросил рыжий.

— Ах, виноват… Это по-латыни, — человек, разумное существо, земное, конечно… И не воображайте, что это у меня рога растут, — добавил Сергей Ильич, легонько поглаживая крутые шишки на голове. — Это ваша работа, шельмецы… Как тебя зовут? — обратился он к рыжему.

— Яша.

Незнакомец скрытно усмехнулся, оглядывая его. Яша ни худ, ни толст, он по-мужицки угловат. Все в нем как-то торчало, выходя из нормы: нос, уши, плечи, лопатки. У него большие мосластые ступни, сильные широкие ладони и кисти рук. При разговоре он задирал голову. Зеленые глаза оглядывали собеседника из-под золотых ресниц смело, с шельмовским блеском, а круглые темные дырочки его отчаянного курносого носа нацеливались, словно дула двуствольного детского ружьеца.

«Крепкая кость. Истый русак», — подумал Сергей Ильич.

— Откуда ты приехал, Яша?

— Мы волжане, — ответил Яша бойко. — Отец тут плотину строил. Маме надоело ездить, и мы все остались здесь… а что?

— Да так… А тебя как зовут? — спросил Сергей Ильич у толстого.

— Веня, — ответил тот с кокетливой улыбочкой.