Наталья Евдокимова - Кимка & компания Страница 10

– Тепло… – отзывается тысяча детей.

Астя замолчала, а дети ей подсказывают хором:

– Насекомые…

– Насекомые, – повторяет Астя. – Хорошо у вас тут в тропиках, вольготно. И висеть на лиане можно сколько угодно, не прогонит никто.

– И зелено вокруг, – добавляю я. – И деревьев больше, чем одна лиана.

Вечером подошли какие-то взрослые, и дети на соседних лианах забеспокоились.

– Конечно! – крикнули снизу взрослые. – Где же ещё! Как всегда, на лианах повисли, и не сгонишь их ничем, никаким хлебом с маслом, и кокос до них не добросишь, чтобы сбить или хотя бы задеть.

Дети вокруг заволновались, закачались на лианах, стали друг с другом переговариваться, только мы с Астей висим, спокойные.

– Давайте, давайте, слезайте, – говорят взрослые местным детям. – Нашли развлечение. Мы уж вам развлечение сами найдём!

– Какие они хмурые, – недовольно говорит мне Астя. – И детей гоняют.

Все дети послушно спустились на землю, а взрослые снизу кричат:

– И вы слезайте, нечего там висеть, а то мы сами за вами полезем, а мы тяжёлые!

Астя говорит:

– А мы не ваши.

– Ничего не знаем, – говорят взрослые. – Все дети общие.

Пришлось нам спускаться и следом идти. Мы такие грустные, а тысяча детей радостная уже, прыгает, догоняет друг друга, нас хватает и в воздух подбрасывает. Из джунглей мы вышли, а впереди деревня виднеется, и домики такие низкие, и свет в окнах. Привели нас в какой-то дом, и нам взрослые сразу говорят:

– Это хорошо, что вы пришли. Вы у нас пол мыть будете.

А мы говорим:

– Вот ещё.

А нам говорят:

– У нас интересно пол мыть, потому что он грязный со вчерашнего дня.

– Вы даже не знаете, как нас зовут, а уже пол мыть заставляете, – дуется Астя, а сама на всякий случай за швабру хватается.

– У нас, может, полдеревни безымянные, а вам имена подавай.

А я всё-таки осторожно говорю:

– Я Кимка.

– Тогда и я Кимка, – говорит взрослый. – Так что не выдумывай.

И вот мы с Астей моем пол. Я ей показываю, где грязно, а она моет, а потом меняемся. И мыть действительно интересно оказалось, потому что пол у них бугристый, и в некоторых углублениях разные животные сидят, прячутся и только глазами моргают.

– Ловите, – подсказывают нам взрослые. – Они съедобные.

Но мы их только погоняли немножко, а ловить не стали. Пока мы работали, взрослые ужин приготовили, а их дети свежей травы принесли и на помытый пол набросали.

– Вы чего? – спрашиваем мы.

– Мы для запаха, – говорят дети, – она пахучая.

Мы сели за стол, а он шатается – такой пол неровный. Я под одну ножку стола кроссовку засунул. И кормят нас чем-то горячим и вкусным, и трава на мытом полу пахнет приятно, так что у меня даже глаза начинают слипаться. Вижу, Астя тоже зевает, но ещё умудряется спрашивать:

– А где это у вас телевизор?

– Нам, – говорят взрослые, – и без телевизора хорошо. Вон, дети иногда приходят, можно их заставлять пол мыть.

– Да, – говорит Астя. – Можно…

И мы, наверное, уснули, и нас отнесли в кровати и погладили по голове.

– Хорошо, что мы в тропики пошли, – сквозь сон бормочет Астя. – А то бы могли на дне зависнуть… Надо было взять… Демида… и Захар-гррррррр…

Привет. Это Демид. Я давно хотел встрять в этот рассказ, но писать не умел. Спасибо брату за грамотность, чего уж там. Вы думаете, что я здорово обрадовался, когда остался в мыслящей субстанции дельфинов ждать. Так вот, ничего я не обрадовался. Я вообще радуюсь редко. Я остался, чтобы эта Астя поскорее подальше умчалась. Она, конечно, хорошая, но разговорчивая. То есть она раз в десять разговорчивее, чем её описывает мой брат Кимка. И как он её терпит? Я бы не вытерпел. Кимка же всех описывает так, как будто все люди одинаковые, а все люди разные. Я вот хмурый. Захар молчаливый. Он на разных языках научился говорить, но скажет два-три слова и молчит полдня. Так что мы не стали на дне оставаться, а дождались, пока Астю не слышно будет, и следом поплыли. А потом в тропиках затерялись среди детей, которые на лианы влезли. И вечером нас повели в какой-то дом и заставили мыть окна.

Мне снилось что-то такое хорошее, светлое, радостное, что я даже обрадовался, когда меня Астя разбудила.

– Спасибо, говорю, Астя, что разбудила, а то снилось мне что-то такое хорошее, светлое, радостное и съесть меня хотело, но теперь я благодаря тебе жив останусь.

А Астя говорит:

– Ты, Кимка, разговаривай, только давай выбираться из этого дома с бугристым полом, а то этот пол нам дорогу загородит, и будем мы только на лианах висеть и дома уборку делать сто лет подряд.

А я ей говорю:

– Но у них же телевизора нет, можем и побыть немножко.

Только Астя меня к двери тащит и приговаривает:

– Ничего ты не понимаешь, Кимка.

– Всё я понимаю, – отвечаю я. – Просто я спросонья. Я, может, не спал до этого года три, а ты меня будишь так неожиданно.

Мы тихонько к открытому окну пробрались, чтобы дверью не скрипеть, а за нами мужчина идёт.

– Я, Кимка и Астя, с вами пойду. Чистые полы я каждый день вижу, а просторы и разные местности – редко. Вот видите, я даже ваши имена выучил.

И смотрит на нас жалобно.

– Нет уж, – говорит Астя. – Взрослым с нами нельзя. Вы или тут оставайтесь, или уменьшитесь как следует, а потом уже в окно лезьте.

– Но если хотите, – говорю я, – то можете в противоположную сторону пойти, только не одни, потому что одному вам не понравится.

Мужчина разбудил всю свою семью, выдал всем по рюкзаку со сгущёнкой. Они вышли через дверь, а мы, как и собирались, через окно вылезли.

– Мы, – говорит Астя, – направо уходим, а вы налево идите. И когда-нибудь все встретимся, а может, и нет.

Мы снова к джунглям пошли, потому что Астя в них вчера неправильно зависла, и толком мы не углубились. Было утро, солнце только-только поднималось, но уже прилично грело. Мы, пока шли, загорать стали, а джунгли приближались и приближались.

– Как-то мы неправильно, – говорит Астя, – в джунгли идём. Мне загорать хочется, а там тень сплошная и деревья загораживающие.

А я говорю:

– Ты, Астя, вчера пол мыла, теперь должна понимать.

А Астя надулась и говорит:

– Все вы, мальчишки, такие, – а сама в джунгли быстрее меня лезет и за первые попавшиеся деревья хватается. – Тут, – говорит Астя, – все животные подо всё подстраиваются. Их поэтому заметить трудно, – и отдирает от дерева змею деревянного цвета, вертит ею передо мной и подальше забрасывает. А потом обезьяну с дерева снимает, но обезьяна понимает, что её увидели все, и сама убегает.

– Здорово, – говорю, – ты, Астя, джунгли знаешь.

Астя так похвале обрадовалась, что повела меня все джунгли показывать, как будто она действительно их знает. И так плохо это у неё получалось, что все животные стали собираться и смотреть, как человек неправильно их джунгли знает. Пауки за нами толпами повалили, потому что любопытными оказались. Они стали друг на друга залезать, чтобы получше разглядеть, чего там Астя рассказывает. А двух самых больших пауков вперёд пустили, чтобы они им паутину плести успевали.

– Больше всего в джунглях надо бояться меня, – говорила Астя, и пауки настороженно останавливались.

А зебры не останавливались, и потому самое интересное пропускали.

– Тут когда-то было болото, – сказала Астя и показала на поляну без деревьев. – Потому что, если бы не было тут раньше болота, меня бы сюда внутренний голос не позвал.

И склепала из всяких веток табличку: «Раньше здесь было болото».

Пауки радостно прыгали на паутине, зебры бежали вперёд, резво перепрыгивая через лианы, а хамелеоны меняли цвета так быстро, что в глазах рябило. А Астя уже прибила табличку: «Раньше здесь пролетал самолёт», а на себя повесила дощечку с надписью: «Раньше я была совсем маленькой».

– Ну а дальше джунгли заканчиваются и начинается пустое пространство, – говорит Астя.

Пауки засмеялись, и даже зебры остановились и посмотрели удивлённо. А мы пролезли через заросли и на пустошь выбрались. Животные джунглей забеспокоились, стали то на пустошь выглядывать, то нырять в джунгли обратно. На пустоши было холодно, а в джунглях жарко.

– Эй, Астя, – сказал кто-то из животных. – А расскажи про джунгли, что там пантеры не водятся.

– Вот ещё, – сказала Астя. – Я всякую ерунду не рассказываю, а только то, что на самом деле бывает. Вы осторожнее, а то через пять минут джунгли совсем закроются и останетесь на холоде.

Животные джунглей тут же нырнули в заросли, и заросли мигом исчезли. И остались только мы с Астей, а вокруг ветер, камни, трава и горизонт. Смотрим, а к нам один из пауков ползёт – маленький такой, мохнатый.

– Я с вами, – говорит. – Я молчаливый, вот и всё.

Мне за штанину уцепился и говорит:

– Я тебе, Кимка, мух ловить буду. Если тебе не надо, то себе буду мух ловить.

И глаза закрыл – уснул, наверное.

А мы с Астей на камни повыше забрались и на горизонт смотрим. И ветер дует такой сильный, что полететь можно.