Синяя Рыба - Духовникова Евгения Страница 118

— Мы — мастера! — торжественно произнес человек в берете, сняв головной убор и любезно поклонившись. — Я — художник, а это — мои коллеги, Поэт и Музыкант.

— Маги — дилетанты! — снисходительно усмехнулся Музыкант. — Шагу ступить без нас не могут. Все материальные миры создали маги. Но по нашим проектам!

— Так о чем же вы спорите?

Хуожник вдруг громко ахнул, в его глазах промелькнуло торжество.

— Послушайте, что я придумал! Это же человек! Вы понимаете — человек! Взгляните-ка на его ауру! Вот кто нас рассудит!

Все трое вновь уставились на Максима, но уже с совершенно другим выражением.

— Ну, брат, ты и голова! Точно! Так и сделаем! Думаю, никто из вас, господа, не будет возражать, что это несправедливо.

— Но послушайте, — попытался возразить сам Максим, пожалев, что вообще заговорил с этими сумасшедшими, — Я не искусствовед. Что ж вы хотите от меня? Я не разбираюсь ни в живописи, ни в музыке…

— А тебе это и не нужно, — прервал Поэт его тираду, — Цвет твоей ауры говорит о том, что ты человек честный. Видишь? — он обернулся и указал карандашом на мраморный фасад здания в античном стиле, — Это — Храм Искусств. Здесь мы живем и работаем с того самого дня, когда был заложен первый камень Храма. В тот день мы решили выбрать директора.

— Но спорим до сих пор! — пожаловался Художник.

— Потому что так и не смогли прийти к единому мнению, чьи творения важнее и лучше, от кого из нас больше пользы. Ты видишь нас со стороны, посему можешь судить объективно. Одно твое слово — и наш спор прекратится. Мы клянемся, что примем любое твое решение безропотно и смиренно, и подчинимся ему.

— Клянемся! — хором провозгласили Поэт, Художник и Музыкант, торжественно подняв руки.

Максим улыбнулся, еле удерживаясь от того, чтобы засмеяться. У него было такое чувство, словно ему попросили втолковать трехлетнему ребенку, почему небо синее, а трава зеленая, а не наоборот, и что лучше — небо или трава. Опасаясь, как бы свежеизбранный судья не сбежал, Мастера окружили мальчика плотным кольцом, затаив дыхание в ожидании вердикта.

Максим вздохнул и негромко заговорил, стараясь выражаться предельно простым и понятным языком:

— Ваш спор не имеет смысла. Нельзя сравнивать несравнимые вещи. Как можно, например, сказать, что лучше — солнечный свет, или морской бриз, или пение жаворонков? Попробуйте обойтись без чего-нибудь, и сразу поймете, что вам этого не хватает. В жизни должно быть место всему.

Слушатели потрясенно молчали; никто не проронил ни слова. Наконец Музыкант, заикаясь, робко произнес:

— Но нам нужен директор. Кто-то непременно должен быть директором!

— Вы можете быть директорами по очереди. Бросьте жребий, кто будет первым. Это же так просто.

— В самом деле! И почему только мы сами не додумались до этого?

Максим облегченно вздохнул. У него гора с плеч свалилась, когда он понял, что его мнение пришлось по душе служителям муз. Он уже хотел распрощаться с ними, но от них оказалось не так-то просто отделаться.

— Тысяча благодарностей! — воскликнул Музыкант, — Что мы можем сделать для тебя, о мудрейший из представителей рода человеческого? Будь нашим гостем! Проси все, что пожелаешь. Мой оркестр будет играть только для тебя шедевры всех времен и народов!

— Но сначала ты должен увидеть наш Храм! Мы устроим тебе экскурсию. Пойдем, я покажу тебе свои полотна!

— Нет-нет, сначала я почитаю тебе стихи! Ты будешь первым из людей, кто услышит их!

Они упрашивали его так настойчиво, что Максим даже начал колебаться, не принять ли ему приглашение. Но, вспомнив о своем долге, он все же нашел в себе силы отказаться. Мальчику насилу удалось убедить радушных хозяев Храма, что ему надо спешить, и он не имеет права задерживаться. Пообещав, что на обратном пути непременно навестит их и полюбуется на картины, Максим тепло распрощался со жрецами искусства, пересек площадь и свернул в переулок. Обернувшись, он увидел, как Художник машет ему на прощание своим беретом.

Мельница

Так скверно Вика себя еще никогда не чувствовала. Преданной. Одинокой. Никому не нужной. Бесполезной. Словно выброшенная на помойку банановая кожура.

Она всхлипнула. Горькое, как пережаренное кофе, чувство разочарования окатило ее ледяной волной. Вместе с ним пришло осознание того, что Максим прав. Он — Избранный, а Вика — всего лишь глупая, наивная девчонка, которая увязалась за ним, мечтая о приключениях. Пора уже признаться хотя бы самой себе: она с самого начала не должна была быть здесь. Она попала в Абсолют по ошибке, поверив в лапшу, которую Эриус навешал ей на уши, а все эти разговоры о том, что случайностей не бывает — не более чем слова. А что, если это из-за нее у Максима ничего не получается?

Внезапно до нее дошло, что провизия и все вещи остались у Максима в рюкзаке. Вика яростно шмыгнула носом.

— Ничего, сама справлюсь, — пробормотала она, стараясь убедить в этом саму себя.

Только справится ли? Что теперь ей делать?

«Возвращаться домой», — жестко и бесстрастно ответил ей внутренний голос. Хватит играть в героев. Игра окончена.

Но для начала надо как-то выбраться из этого Лабиринта.

— А Максим вообще последний болван, — рассуждала она вслух. — Надо же, Избранный выискался! Молоко на губах не обсохло, а все туда же! Мир спасать! Героем ему стать захотелось, надо же. Самого хлебом не корми, дай покомандовать. А чуть что не так — Вика виновата. Нашел крайнюю!

Девочка вздохнула. Конечно, и она погорячилась. Но Максим виноват ничуть не меньше. И вообще, в последнее время он вел себя не как друг и компаньон, а как руководитель, с каждым днем все больше входя в эту роль.

— Синяя Рыба! — в отчаянии взмолилась Вика, — Если ты слышишь меня, помоги мне! Что мне делать? Куда идти? Укажи мне дорогу!

Но никто не ответил ей. Только неожиданно налетевший ветер взъерошил волосы, запутав в них несколько тополиных пушинок.

Но в лабиринте нет ветра. Ей показалось, или впереди свет?

Вика побежала, спотыкаясь, падая, и вновь поднимаясь. Внезапно она заметила, что бежит по траве, над головой шумят высокие деревья, а еще выше проплывают облака, слегка подкрашенные в нежно-персиковый цвет заходящим солнцем.

В ее сознании вдруг все перевернулось. Она ведь его бросила. Одного в непроходимом лабиринте, без друзей и без надежды, а вдобавок еще и незаслуженно обвинила во всех смертных грехах. И о чем она только думала?!..

Вика пригладила волосы назад и огляделась. Ничего, не из таких переделок выходила. Главное — не отчаиваться.

— Эх, Максим, Максим! Где же мне теперь тебя искать?..

Она найдет его. Во что бы то ни стало.

Сначала Вика хотела вернуться в Лабиринт и поискать друга там, но что-то подсказывало ей, что это бессмысленно.

Ноги сами вывели девочку на широкую дорогу, покрытую красно-бурым гравием. Вика обрадовалась и ускорила шаг — дорога хоженая, а, значит, непременно должна вывести ее к жилью: неотвратимо приближающийся вечер заставлял задуматься о ночлеге.

Внезапно сзади зашуршал песок, и ее обогнал забавный зверек, похожий на суслика. За спиной у него был холщовый мешок в несколько раз больше его самого.

— Посторонись! — пропыхтел суслик.

Вика невольно вздрогнула и покраснела, сконфузившись оттого, что испугалась шума. Очевидно было, что существо с мешком не представляет никакой опасности.

— Привет! — улыбнулась Вика.

Зверек что-то пискнул в ответ, и побежал вперед, обливаясь потом под тяжестью своей ноши, которая была явно не по плечу такому малышу.

— Ты тоже идешь в город Мастеров? — поинтересовалась она.

— Я на мельницу иду! — суслик остановился передохнуть и поставил свой мешок на землю.

— Так это дорога не в город?..

— Я же сказал: это дорога на мельницу!

— А как тогда мне попасть в город?

— А я знаю? — буркнул суслик, недовольный, что к нему пристают с расспросами, — Я туда не хожу. Я живу в поле. И вообще, некогда мне тут с тобой болтать. Я должен успеть на мельницу до заката. Если хочешь, можешь идти со мной, — он взвалил мешок на спину и засеменил по дороге. Подумав, Вика решила составить ему компанию — возможно, на мельнице ей подскажут дорогу в город Мастеров.